– Вздор, – воскликнул Вальдек. – Люди всегда должны оставаться людьми!
– Вы правы, – проговорила девушка. – Я просто рассказала вам все, что узнала.
Она повернулась, чтобы уйти. Вальдек удержал ее.
– Это все, что ты узнала?
– Нет, – сказала она. – Но, боюсь, вам не понравится то, что мне поведали.
– Говори, – попросил он. – Я должен знать правду, какой бы горькой она не была.
– Люди сказали, что девушку увезли в гарем султана Салладина, а это значит…
– Это ничего не значит, – выкрикнул Вальдек. – Альдея вернется, вернется, вернется!
– Возможно, когда-нибудь в другой жизни, – улыбнулась девушка.
Вальдек схватил ее за худенькие плечи и проговорил, глядя в испуганные глаза:
– Нет никакой другой жизни. Нет и быть не может. Однажды человек рождается, однажды умирает и возвращается в прах. А вот души у людей бессмертны. Легкими крылатыми эфемерными субстанциями они устремляются в небеса, чтобы…
– Смотрите, фрегат Салладина! – воскликнула девушка.
Вальдек обернулся и увидел на горизонте вздыбленные бледно-розовые паруса.
– Альдея! – закричал он, помчавшись к причалу.
– Ва-а-а-а-ль-дек! – послышалось в ответ.
– Неужели султан прогнал ее? – растерянно проговорила девушка. – Люди сказали, что возвращаются лишь те, кто впал в немилость. Но на ней такая дорогая одежда и золотые украшения, что я начинаю сомневаться в правдивости всего, что говорят люди.
Альдея сбежала вниз по сходням и, прижавшись к Вальдеку, прошептала:
– Почему ты так внезапно исчез с острова? Почему не взял меня с собой? Ты хотел еще раз испытать меня, да?
– О чем ты, милая? Я не был ни каком острове, – отстранился от нее Вальдек. – Я лишь на рассвете прискакал сюда.
– На рассвете… – повторила Альдея. – На рассвете ты меня покинул и… Боже, это был не ты!
В глазах Альдеи отразились испуг и растерянность. Она повернулась и медленно пошла к фрегату.
– Куда ты? – удивился Вальдек.
– Она решила возвратиться в Дарулам, – вместо Альдеи ответила девушка. – Значит, люди говорили правду.
– Нет! – крикнул Вальдек, бросившись следом за Альдеей, которая уже поднялась на палубу.
– Скажите мне, Шамси Тавриз, все, что со мной произошло на острове это… – пристально глядя на смуглолицего юношу, спросила она.
– Сон, – прошептал он, улыбнувшись кончиками губ. – Сладчайший сон, завершившийся желанным пробуждением. Прощайте, милая. Я не имею права вас взять с собой на остров снова.
– Передайте Салладину, что… Нет, лучше ничего не говорите. Прощайте.
Альдея спрятала лицо под прозрачным покрывалом и медленно пошла по сходням вниз.
– Альдея, что с тобой, скажи мне? – прижав ее к себе, спросил Вальдек.
– Все хорошо, мой милый, – ответила она. – Умчи меня отсюда, чтоб я скорее обо всем забыла, чтоб снова той Альдеею была, какую встретил ты среди ромашек белых…
– Любимая!
– Любимый!
– Сал-ла-ди-и-ин…
Вороной конь рванулся с места и исчез за горизонтом. На палубу фрегата вышел султан и, сжав в руке нефритовый медальон Альдеи, проговорил:
– Я буду скучать по ней.
– Зачем же вы отпустили ее, повелитель? – удивленно глянул на него Шамси Тавриз.
– Мечту удержать невозможно, – ответил султан, наблюдая за маленьким облачком пыли, поднятым копытами коня. – Мечту удержать невозможно, мой друг… Зато, можно видеть прекрасные сны, в которых все будет повторяться вновь и вновь, – он улыбнулся. – Спокойной ночи, милая Альдея!
– Спокойной ночи, милый Салладин…
– Мама, мама, какая ты красавица! – воскликнула Милена, повиснув на шее у Альдеи.
– Рад видеть тебя в добром здравии, дочка, – поклонился садовник.
– Отец, как ты мог так безжалостно предать меня? – нахмурилась Альдея.
– Он ни в чем не виноват, – громко сказала Гертруда, шагнув вперед. – Все, что с тобой произошло, подстроила жестокая Магда.
Альдея удивленно глянула на Гертруду, не сразу узнав в облике королевы свою безумную мать – волшебницу Геру.
– Боюсь, что испытания еще не закончились, – вздохнув, сказала Гертруда. – Где твой амулет?
– Я… – Альдея прижала руку к груди и, потупив взор, ответила:
– Я обменяла его на жизнь и свободу… Прости меня, мама.
– Ну, что ты, дитя, – улыбнулась Гертруда, прижимая ее к груди.
– Жизнь и свобода важней амулетов. Ты приняла верное решение. Я тобою горжусь.
– А мне еще только предстоит сделать выбор, – проговорил Миклош.
– Принц?! – брови Альдеи взлетели вверх испуганными птицами. – Глазам своим не верю. Вас десять лет назад похоронили в королевском склепе и…
– Не меня, – усмехнулся он.
– А кого? – воскликнула Альдея.
– Меня, – угрюмо буркнул Вальдек.
– О, ужас! – покачала головой Альдея. – Что я еще не знаю в нашем королевстве?
– Что папа розы новые привез, – ответила Милена. – Он их назвал «Огнем любви».
– Огонь любви, – улыбнувшись, повторила Альдея. – В нем многие горят, сгорая без остатка словно свечи. Но есть другой огонь – огонь возвышенной любви, с небес сходящий и зовущий в вечность. Его в свое сердечко ты прими, родная девочка моя.
– Такой огонь нам всем необходим, – сказала королева. – Тебе, принц Миклош, чтобы встретиться в Ушмале с Милославой. Альдее с Вальдеком, чтоб горести забыть. А нам со Стояном, чтобы преодолеть все будущие испытанья.
– А мне, чтобы с честью носить имя королевы замка Шиклош! – подвела итог Милена.
– Глупцы, – презрительно сказала Магда, издали наблюдавшая за происходящим. – Они решили амулет заменить тем, что невозможно увидеть и взять в руки. Надеяться на невидимое – глупо, глупо, глупо…
– На вашем месте, я бы не спешил так говорить, – нахмурился колдун, увлекая Магду в глубокую тень.
– Что я слышу? Что за вздор? – возмутилась Магда.
– «Надежда, когда видит, не есть надежда; ибо, если кто видит, то чего ему и надеяться? Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении»[18], – проговорил колдун, прикрыв рукой глаза.
– Ты пугаешь меня, Штефан, – ударив его по руке, сказала Магда. – Ты должен меня подбадривать, вселять уверенность в победе, а вместо этого, ты бубнишь странные проповеди. Я не желаю слушать всякий вздор. Начинай скорей вершить свое черное дело. Поторопись, пока еще не поздно. Надеюсь, наши амулеты нам помогут.
– «Надежда лицемера погибнет. Упование его подсечено, и уверенность его – дом паука»[19], – зашелестел листвою ветер. Но ни колдун, ни Магда не услышали этих слов.
Миклош мчался в Ушмаль. Мчался навстречу своей судьбе, твердо решив расстаться с жизнью, если Милослава скажет «нет».
– Я не желаю быть продолжателем традиций зла, – стучало в висках принца. – Не желаю, не желаю.
– Стойте! – приказал ему человек в плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Миклош натянул поводья. Арчибальд взвился на дыбы.
– Стойте! – вытянув вперед правую руку, воскликнул человек вторично. – Не смейте сводить счеты с жизнью.
– С чего вы взяли, что я… – нахмурился Миклош, но человек прервал его речь.
– Я знаю о вашем тайном замысле. Я знаю и о том, что вы боитесь стать похожим на короля Яноша, не ведая, что вам его оклеветали. Знайте же, что король Ахменов Янош отказался поклоняться злу. Его союз с Гертрудой разрушил узы вражды между людьми-охотниками и людьми-ягуарами, а смерть двух королей стала последней искупительной жертвой. Об этом не известно тем, кто хочет одурачить вас. Прощайте.
Человек исчез так же внезапно, как и появился. Миклош улыбнулся. Волна безудержного счастья накатила на него.
– Мы спасены с тобою, Арчибальд! – воскликнул он, пришпоривая коня.
Милослава стояла по колено в воде и смотрела на розовеющее небо. Её голову украшал венок из алых маков. Миклош спешился и, войдя в воду, коснулся руки Милославы. Она не шевельнулась. Она лишь прикрыла глаза. Он повернул ее к себе и зашептал:
– Как хорошо, что вы ничего не говорите мне. Молчите столько, сколько вам будет угодно. Я готов ждать вашего ответа целую вечность.
– И вас не будет мучить инстинкт охотника? – открыв глаза, спросила она.
– У людей столько желаний и инстинктов, что невозможно угадать, какой из них проснется раньше, – ответил он, улыбнувшись. – Я думаю, нам не стоит говорить об этом. Ведь нам с вами так много надо рассказать друг другу, о многом поразмыслить вместе, и лишь потом принять решение, которое будет самым верным. Вы согласны, Милослава?
– Да, – ответила она и, бросив в реку венок, побежала вверх по течению.
Миклош подхватил его, надел на голову и зашагал следом.
– Что он наделал? – завопила Магда. Её крик подхватила стая ворон, взлетевших с веток.
– Почему, почему ты его не остановил? – набросилась она с кулаками на колдуна.
– Душа моя, мы с вами проиграли этот поединок, – крепко сжав ее руки в своих, проговорил колдун.
– Нет, нет, не смей сдаваться, – приказала Магда. – Колдуй, колдуй, колдуй. Вспомни о том, что ты – самый великий маг и чародей королевства Ахменов.
– Мое величие лишь пустота и пыль, – опустившись на траву, усталым голосом проговорил колдун. – Я не увидел, как колесо истории покатилось в другую сторону…
– Никуда оно не покатилось, – топнула ногой Магда. – Скажи мне заклинание, и я сама здесь все исправлю.
– Теперь ты не исправишь ничего, – сказал колдун, распластавшись на траве. – Всему пришел логический финал. Я так и знал…
– Ах, вот как, он все знал! – закричала Магда. – Он знал, а я зато не знала, что доверяла наглому лжецу, который на мои богатства и мое величие польстился.
– Для Вашей Светлости довольно я трудился. Теперь пора мне на покой, – колдун скрестил на груди руки и закрыл глаза.
– Постой, – склонилась над ним Магда. – Ты всерьез решил в долину мрака удалиться?
– Да, – прошептал колдун. – Я чувствую уже предсмертный холод в своих суставах. Кровь-душа из тела утекает.