– Удивительное рядом, просто надо внимательней смотреть вокруг. Надо смотреть во все глаза, тогда можно будет увидеть седьмое измерение.
Джованни открыл глаза и посмотрел вокруг. Бледно-серое здание Академии с островерхими башенками и львами, сидящими у дверей, напоминало картонную декорацию, установленную так, что солнце отражалось в каждом оконном стекле, и казалось, что в окнах вовсе не стекла, а золотая слюда. Крыши покрывала тонкая позолота, солнечная позолота, которая элегантно выглядела на зеленой патине столетий.
Джованни посмотрел на чашу фонтана, расположенную в центре площади, залитой солнечным светом, и улыбнулся. Чаша была похожа на цветок с семью лепестками.
– Это же символ моего седьмого измерения! Как я счастлив, что мне приснилась лесная фея, что моя жизнь сложилась так, а не иначе!
Джованни поднялся и решительной походкой зашагал прочь. Ему почему-то захотелось попасть в эпоху высокого Возрождения, когда творили Каналетто, Франческо Гуарди, Джованни Батиста Тьеполо…
– Меня тоже зовут Джованни, – усмехнулся он. – Не это ли стало причиной благосклонности лесной феи ко мне? Почему именно меня научили виртуозному владению цветом, рисунком и приемам светотени? – но тут же мелькнула другая мысль:
– Хорошо, что научили именно меня! Персонажи моих полотен населяют тягучее пространство, не имеющее ничего общего с реальностью. Реальная нереальность. Нереальная реальность, похожая на сон, который мне не дает покоя. Но он больше не повторяется, несмотря на все мои мольбы, просьбы и требования. Моя лесная фея была права, мы не властны над сновидениями.
Джованни тяжело вздохнул и остановился на мосту Святого Ангела возле одной из мраморных статуй. Почему он остановился именно здесь, Джованни не знал. Просто захотелось остановиться и посмотреть в пустые глаза статуи. Но глаза Ангела вовсе не были пустыми. Джованни почудилось, что он видит в них свет далеких звезд. Видит холодный серебряный отсвет ночного видения и слышит шепот лесной феи. Джованни превратился в слух, подался вперед, перестал дышать, положил руки на холодные ступни статуи, но не смог расслышать ни слова из ее тайной речи.
Зато услышал негромкий мужской голос:
– Этот Ангел не похож на остальных. Мне кажется, что Лоренцо Бернини, создавая эту скульптуру, думал о женщине. О прекрасной женщине, пригрезившейся ему во сне. Наврядли он видел ее в реальности. Ведь если бы он разглядел ее среди толпы, то непременно назвал бы своего ангела ее именем.
Джованни повернул голову и долго смотрел на седовласого человека с серьезными глазами, глазами художника. У этих глаз не было цвета, потому что в них отражалась вечность.
– Я назвал эту статую Вероника, – улыбнулся человек. – Хотите узнать почему? – Джованни кивнул. – Я был безнадежно влюблен в Веронику Скортезе, – проговорил он и усмехнулся. – Почему был, когда я до сих пор думаю о ней?
– Почему же вы не вместе? – спросил Джованни, почувствовав к этому человеку расположение и трогательную нежность. Джованни даже показалось, что они давно знакомы, вот только ненадолго разминулись, но уж теперь ни за что не расстанутся. Ни за что. Художник научит Джованни жить в мире людей, не забывая законы вечности. Научит балансировать на грани света и тьмы, поддержит в трудную минуту, укажет выход.
Почему все это промелькнуло в сознании Джованни в их первую встречу, он не знал. Ясно было одно: будет именно так, как подумалось. Они станут лучшими друзьями.
– Вы спросили, почему мы не вместе, – проговорил художник, облокотившись на перила моста. – Да потому, что Вероника Скортезе – не женщина, мечта! Моя не сбывшаяся мечта, в поисках которой я провел всю свою жизнь. Я одинок, стар и никому не нужен. Теперь не нужен, – он горестно вздохнул. – Да и мне теперь никто не нужен. Никто… – он посмотрел на Джованни и улыбнулся. – Разве только ученик, который захочет разделить мое одиночество.
Он выпрямился, гордо поднял голову и проговорил:
– Я – известный художник Джордано Антонелло.
– А я – неизвестный художник Джованни Виченцо, – протянув ему руку, сказал Джованни.
– Я сразу понял, что вы не праздный гуляка. У вас глаза талантливого человека. Вы смотрели на ангела так, словно беседовали с ним. Верно? – пожав руку Джованни, своей сухощавой рукой, сказал он.
– Да, я пытался услышать, расслышать его голос, – ответил Джованни.
– Расслышать голос ангела здесь в Риме вам не удастся, – покачал головой Джордано Антонелло. – Чтобы услышать голос вечности, нужно отправиться… – он хитро улыбнулся. – Вы любите приключения, Джованни?
– Я молод и азартен, как любой юноша в моем возрасте.
– Вам двадцать?
– Да.
– Прекрасный возраст. У вас еще все впереди. У вас впереди целая вечность. Итак, я приглашаю вас в заколдованный город – Сьюдад Энкантада.
– Вы зовете меня в Испанию?
– Вовсе нет, – улыбнулся Антонелло. – Я зову вас в Альпы к озеру Комо, где жила когда-то моя мечта Вероника Скортезе.
– Когда едем?
– Завтра. Буду ждать вас ровно в восемь утра на Пьяцца Маттеи у фонтана делле Тортаруге.
Антонелло поклонился и поспешно зашагал прочь. Джованни улыбнулся, поцеловал холодные ступни ангела, глянул в его мраморные глаза и прошептал: «Спасибо».
На несколько лет они с Джордано Антонелло стали отшельниками, живущими в удивительном нереальном мире искусства. Но это затворничество не тяготило Джованни. Оно нравилось ему. Он познавал себя через природу и природу через себя. Писал картины, эскизы, делал наброски, беседовал с Джордано, с ужасом думая о том, что однажды все может закончится, и ему придется вернуться в реальность, в мир людей, ничего не знающих о законах вечности.
Поэтому, когда Джордано устроил ужин при свечах, Джованни заподозрил что-то недоброе. Они сидели в саду теней за столиком, покрытым бледно-лиловой скатертью, пили красное вино и наблюдали, как на озере зарождается шторм. Джордано Антонелло был неразговорчив. Он пил вино мелкими глотками и немигая смотрел вдаль, в вечность. Джованни, привыкший к странностям своего учителя, терпеливо ждал. Он наблюдал за темнеющим небом, за меняющимися красками, предвещающими бурю, вслушивался в рев ветра, восхищался всполохами молний. За час они ни разу не повторились. Джованни подумал о том, что можно будет создать сотню полотен, если воспроизвести все эти молниеносные зигзаги и изгибы. Он собрался сказать о своем намерении учителю, но тот заговорил первым.
– Шторм на озере Комо – привычное дело, – проговорил Джордано и посмотрел на Джованни. – Когда-нибудь шторм разлучит нас навеки.
Джованни хотел возразить, сказать, что никакие силы не смогут разлучить их, но грянул гром. Раскат был таким сильным, что Джованни зажал уши. За первым раскатом последовал второй, третий, четвертый. Молния располосовала небо надвое. Сквозь разорванную черноту туч просияло солнце, окруженное радужным нимбом, и поспешно удалилось, уступив место краскам бури – серо-бурым с фиолетовым оттенком, к которому примешивалась холодная стальная гамма.
– Разлука неизбежна, – сказал Антонелло, сделав большой глоток вина. – Тебе пора возвращаться в Рим, мой мальчик. Пришло время показать твои работы людям. Тебя ждет большое будущее, и я счастлив, что в твоем успехе есть и моя заслуга.
– Если бы не вы, Джордано, то… – воскликнул Джованни, но Антонелло отмахнулся.
– Прекрати. Ты прекрасно знаешь, что если бы Творец не даровал тебе талант, то я был бы бессилен что-либо сделать. Помни об этом. Не забывай наших бесед. Живи с большой буквы. Живи так, как я учил тебя, Джованни. Сверяй ритм своего сердца с ритмом вечности. И еще, – Джордано пристально посмотрел в глаза Джованни. Не в глаза, в душу. – Когда ты встретишь ту, которую должен встретить, пообещай, что ты приведешь ее сюда, в Сьюдад Энкантада. Я должен увидеть ее. Дол-жен! – он залпом допил вино и поднялся.
– Я выполню вашу просьбу, – сказал Джованни.
– Я знаю, ты сейчас думаешь о том, что я болтаю вздор, что я спятил, повредился в рассудке. Да, в восемьдесят лет можно потерять разум, но уверяю тебя, с моим рассудком все в полном порядке, – глядя на Джованни сверху вниз, проговорил Антонелло.
– Нет, учитель, – сказал Джованни, вставая. – Я подумал, откуда Джордано все это знает?
– Я колдун, – усмехнулся Антонелло, похлопав Джованни по плечу. – Я – маг, чародей, волшебник. Я могу заглядывать в будущее, но никогда не злоупотребляю своим даром. Сегодня – исключение. Я знаю, что дни мои сочтены…
– Нет, – прошептал Джованни, побледнев.
– Не беспокойся, – улыбнулся Джордано. – Это случиться через несколько лет после того, как я увижу твою избранницу, которая будет похожа…
– На вашу Веронику?
– Нет, – покачал головой Джордано. – Она будет другой. Это будет девушка, пришедшая из седьмого измерения. Поэтому ты не сможешь пройти мимо нее.
– Как я ее узнаю? – поинтересовался Джованни, не очень доверяя словам учителя. Откуда Антонелло мог знать, что произойдет через год, два, пять лет, если даже завтрашней день был для него загадкой.
– Ты узнаешь ее по сиянию далеких звезд и по тому, как будет светиться в ночи ее кожа, – таинственным голосом прошептал Антонелло. Джованни вздрогнул. Про свою лесную фею он не рассказывал никому. Как Джордано узнал? Может, он и в самом деле колдун?
Джордано рассмеялся и ушел в дом. Джованни еще долго сидел в саду теней, наблюдая за разбушевавшейся стихией.
Ночью Джованни приснился сон, о котором он мечтал несколько лет. Он вновь оказался у лесного ручья, где играла водяными струйками фея. Ее кожа светилась. Волосы отливали серебром, а струйки, проливающиеся сквозь пальцы, были радужными.
– Как я рад вас видеть! – воскликнул Джованни, сделав шаг вперед. Фея выплеснула воду из рук и поднялась. Она была очень высокого роста. Джованни пришлось задрать голову, чтобы видеть ее лицо с темно-коралловым изгибом губ.
– Я пришла сказать вам, что вас ждет всемирная слава, – в ее голосе Джованни уловил нотки презрения.