Блаженный замер, откинулся на подушки и, как будто увидев что-то сияющее, неземное, весь озарился радостью. Лицо его стало воистину ангельским. Даже как будто услышал ось веяние ангельских крыл, уносящих душу святого к небесному престолу. Дивное благоухание распространилось от тела святого.
Вся Москва оплакивала блаженного Василия. Отпевал его сам митрополит Макарий. Тело к Троицкому храму нес царь и князья. Это было в 1557 году. Ас 1555 по 1561 годы строился Покровский собор, стоящий и поныне. Он назывался Покровским, потом Никольским (по освященной в честь святителя Николая Великорецкого церкви), но вскоре народная молва стала называть храм собором Василия Блаженного.
Н. Н. Дубовской. «Собор Василия Блаженного». 1916–1917 гг.
И уже в 1588 году Поместным собором по благословению патриарха Иова блаженный Василий был прославлен, а в Покровском соборе был устроен придел во имя его.
Жития святого было 88 лет, 72 из них он провел в подвиге юродства. Будете на Красной площади — поклонитесь святому.
Август фон Мейерберг. Панорама Москвы. Фрагмент. Собор Василия Блаженного. Церковь Святой Троицы с колокольней. 1660-е годы
День памяти святого Василия Московского, Христа ради юродивого — 15 августа.
Около 1464 года — в селе Елохове в семье благочестивых, возможно, посадских тягловых людей Иакова и Анны родился Василий.
1480 год — Василий работает в сапожной мастерской и с горечью предрекает посетителю-купцу его близкую кончину.
Трудный подвиг юродства.
15 августа 1557 года — Василий Блаженный скончался в возрасте 88 лет.
Тихоновское стояние
Как можно жить без Бога в том мире, который создал Бог? Как может человек вести себя не по-Божески, когда он — создание Божие? Оказывается, может. И началось это бедствие тогда, когда, по своей великой гордыне, один из ангелов захотел уравняться с Богом, и за это был низвергнут на землю. Но не вразумился. И вот — был ангелом света, а стал служителем сатаны. Стал внушать людям мысль бороться со Всевышним. Учил жить только ради земных радостей, убеждал, что нет никакой вечной души, что произошел человек от обезьяны, и что главное в мире — это сам человек. А про Бога надо забыть.
И много раз люди пытались жить без Бога. Но теперь-то пора уже понять, что все наши несчастья именно отсюда, от безбожия. Ведь жизни без Бога никогда не получалось. Забывали Бога, заглушали голос Божий в себе — совесть, предавались нечестивой жизни, и тогда, как возмездие, приходил на землю потоп, лилась с неба горящая сера, извергались вулканы и заливали огненной лавой целые города. Попытались достичь небес, строили башню, но посрамил Господь строителей — упала башня, превратились камни ее в пыль и увеличили пустыню. Только и всего. И как можно дерзать жить по человеческим понятиям, когда мы — Божие создания, когда главная цель краткой земной жизни — спасти свою душу, стремиться к Небесному престолу.
Господь любит нас — Свое создание. И особенно Он возлюбил Россию. В самые страшные для России времена Господь спасал ее. Спасал по молитвам русских святых.
Царица Небесная, спаси и сохрани нас, грешных!
Черная туча воинов Ватикана надвинулась с Запада. И являются святому Александру Невскому первые русские святые Борис и Глеб. И понимает князь, что на битву с врагами Руси идет и небесное воинство. Да, мало русского войска, силен враг, но воскликнул святой Александр, и голос его мы слышим доныне: «Не в силе Бог, а в правде!»
Вот Мамаево нашествие. Огромнейшая черная туча надвинулась с востока. Молится в своей келье преподобный Сергий Радонежский, стоят с ним на молитве воины-монахи Пересвет и Ослябя. Приехал за благословением Великий князь московский Димитрий, который вскоре получит имя Донского за победу на поле Куликовом. Победу эту вымолил у Царя Небесного святой Сергий.
Знаем мы и преподобного Иринарха, молитвенника за Святую Русь в Смутное время. Он сказал польско-литовским полководцам: «Уходите из России подобру-поздорову, а не то покроются ваши имена бесславием и позором». Так и случилось.
И знаем мы этих спасителей Отечества, и молимся им, но к стыду нашему, меньше знаем великого преподобного Тихона, Калужского и Медынского чудотворца. А ведь ему Бог судил стать заступником Руси в тяжелейший пятнадцатый век, век созидания России, время окончательно освобождения от татаро-монгольского ига. По его молитвам сохранилось, крепло и созидалось наше Отечество.
По Святой Руси шел монах. Сколько дней и ночей шагал он по дорогам и проселкам, как знать. Шел и молился. И Бог весть, почему именно в калужских пределах он почувствовал, что именно тут пройдет оставшаяся ему земная жизнь.
Он свернул с тропы и, перекрестясь, вошел в лес. Тихо шумели над ним вершины деревьев, шуршали под ногами высыхающие к осени травы. Стрекотала сорока, будто рассказывала всем, что появился в лесу новый житель. А он шел и шел. И уже сильно устал, и хотелось отдохнуть, но что-то торопило вперед. К вечеру стало холодно, но молитва Иисусова грела сердце, а от сердца по всему телу расходилось тепло.
И вот — будто кто сказал ему с высоты: «Ты пришел». Он стоял спиной к западу, лицом к пока еще темному востоку. Внизу, впереди, текла тихая, спокойная, река, отражавшая пожар заката. И монах умиротворенно вздохнул, снял с плеч холщовую котомочку, в которой умещалось все его богатство: Священное Писание, Молитвослов, Служебник, Монашеское правило, кусок хлеба в тряпице, соль в берестяном туесочке. И — главное — Крест. Крест, которым благословили его на пустынножительство. А еще маленький мешочек, который подарили на дорогу братья в Чудовом монастыре и сказали: «Посмотри, что в нем, когда придешь на свое место». Так и сказали.
Ф. Я. Алексеев. «Иван Великий и Чудов Монастырь». Начало XIX в.
Монах стал думать о ночлеге. И тут, опять же, будто кто привел его, он увидел высоченный, необхватный дуб, а в нем, около земли, огромное дупло, будто какая дверь. Причем, открытая именно на восток.
— Слава милости Твоей, Господи, ко мне, грешному! — воскликнул монах.
Внутри было уютно, сухо. Он выскреб гнилушки, выстелил дно сухой травой, выложил книги. Укрепил Крест, иконы Спасителя и Божией матери. Сходил к реке, умылся. С молитвой поел размоченный в воде хлебушек, вернулся к своему дому, и встал на молитву Закатный свет сменило лунное сияние.
М. В. Нестеров. «Пустынник». 1888–1889 гг.
Прочтя по памяти молитвы перед сном, перекрестил свое ложе и улегся. И почувствовал себя совсем маленьким, будто мама склонилась над ним и пела колыбельную песню. Жива ли она сейчас, жив ли отец? Монах знал главное — у Бога нет смерти, и молился за родителей, как за живых. Снился далекий Киев, Успенский собор, куда его привели совсем маленьким, а потом он ходил сам. Снился и Чудов монастырь в Кремле, где он проходил послушание и откуда ушел в свой путь.
Господи Боже мой, это только представить, сколько прожил и пережил монах Тихон ко времени прихода сюда. Только представить! Вот Киев, вот его первые шаги в монашестве. Это было начало XV века. Киев тогда задавили униаты — сторонники папы Римского, всегдашнего врага Православия и Руси. В это время Патриарх Константинопольский возвел в сан митрополита Всея Руси смоленского епископа Герасима. А Смоленск был в литовском княжестве. Глава его князь Свидригайло заподозрил Герасима в измене и… заживо сжег. В Византию отправился рязанский епископ Иона. Приплыл в Константинополь и узнал, что на Русскую митрополию уже назначен епископ Исидор. Этот Исидор представлял Россию на Флорентийском соборе.
Русь Киевская сменялась Русью Владимирской, а Русь Владимирская отдавала первенство Руси Московской. Падал Константинополь, превращавшийся в Стамбул, возвышалась Москва. Латинской ересью заразились власти и духовенство Византии, и только Святая гора Афон выстояла в своих молитвах о сохранении Православия.
Монастырь Симонопетра. Афон, Греция
В пятнадцатом веке именно Русь спасла на земле Православие. Это было бы невозможно, если бы Русь была небольшой и слабой. Что сделало ее сильной? Ответ один: вера в Бога. Если бы тогдашние княжества, часто немирные друг с другом, поклонялись разным богам, не бывать бы единой Руси.
Святитель Иона благословил Иоанна III на объединение русских земель вокруг Москвы. Тверские, ростовские, рязанские, ярославские земли приходили под руку князя московского. Русь становилась Россией.
Давние враги русских — ордынцы — почувствовали усиление Москвы. Как будто забыли Поле Куликово, Димитрия Донского и вновь возомнили, что Русь по-прежнему будет данницей и пленницей Орды, надо ей указать ее место.
Но Русь уже расправила плечи. Невиданное дело — Иоанн III на глазах у всех разорвал ханскую грамоту, швырнул ее на пол княжеской палаты. Конечно, он отлично понимал, что за этим последует. Но уже не боялся, верил в свой народ, в своих воинов. В Божие заступничество.
Татары подступили к Москве, сожгли окрестности, пригороды и готовились к покорению Москвы. Тихон помнил, как стояли они неустанно на молитвах о спасении Москвы.
Вместе с монахами молился и митрополит Иона. Он слезно просил старца Антония: «Сын мой, брат мой! Умоли Спасителя, Божию Матерь о защите православных». И тогда Антоний предсказал, что татары вскоре уйдут, а в Москве никто не погибнет, только он. И в самом деле, не успел он выйти на церковный двор, как вражеская стрела пронзила его. Но тут же татары, ощутив непонятный страх, бежали.
Вот тогда Тихон всем сердцем понял: главная сила в мире — у Господа, а наша главная надежда — сила молитвы. Тем более что жил он тогда в Чудовом монастыре. А этот монастырь основал митрополит Алексий — духовный отец князя московского Димитрия Донского в память о чуде исцеления Тайдулы, жены хана Узбека. И населил его учениками преподобного Сергия Радонежского. А они расходились по всей Руси, во все ее пределы, повторяя подвиг апостолов Иисуса Христа, одушевляя языческие земли Словом Божиим. А уже таких, как монах Тихон, можно было считать внукам