даже замахнулся на него ножом. Требовал немедленного приезда в Москву Сигизмунда.
— Не боюсь твоего ножа, — ответил патриарх, — вооружаюсь против него силою Святого Креста. Ты же будь проклят и в сем веке и в будущем и с тем, кого желаешь [то есть с польским королем. — Примеч. ред.].
Уже поднимался народный гнев против захватчиков. Рязанский воевода Прокопий Ляпунов собирал ополчение и шел к Москве.
Просыпалась в народе любовь к России, к вере православной. Захватчики чувствовали растущую силу, торопились оторвать патриарха от народа.
После одной из его гневных речей поляки и русские изменники совлекли его с патриаршего места и в одежде простого инока заточили на Кириллово подворье.
Из заточения патриарх писал:
«Ты, Салтыков, требуешь, чтобы я писал Ляпунову, чтоб он не шел к Москве. Я к ним тогда стану писать, ежели ты, изменник, с литовскими людьми выйдете вон из Москвы, а если будете сидеть в Москве, я их всех благословлю помереть за православную христианскую веру. Вижу истинную веру, вами и еретиками попираему, вижу граду Москве запустение и разорение, не могу более слышать латинского пения и видеть во дворе русского царя костел».
Да, поляки уже успели построить на территории Кремля католический костел.
Патриарх Московский и всея Руси Гермоген. Лубок. Конец XIX в.
Снова и снова уговаривали «перелеты» патриарха. Боярин Салтыков угрожал:
— Вели ратным людям, подошедшим к Москве, идти прочь, а если не послушаешь нас, то уморим тебя злою смертью.
— Что вы мне угрожаете? — отвечал мужественный страдалец. — Я боюсь только единого Бога! Если вы уйдете из Московского государства, то я благословлю воинов отойти прочь. Если нет — благословлю на битву с вами. Вы мне обещаете злую смерть, а я надеюсь через нее получить венец. Давно желаю я пострадать за правду.
После такой отповеди, данной захватчикам, они под стражей тайно перевезли патриарха и заточили за крепкие стены Чудова монастыря. Давали кусок хлеба и немного воды. Салтыков, как пишет летопись, «начал делать ему тесноту в темнице темной, под палатами».
Новый раздор случился меж народным ополчением Ляпунова и казачеством. По выражению великого историка XVIII–XIX веков Н. М. Карамзина, «Ляпунов пал на гроб своего Отечества».
Для Русского государства наступали последние дни. Глава ополчения убит, глава русской церкви в темнице. Появился слух, что казак Иван Заруцкий ведет на престол «воренка», сына Марины Мнишек от самозванца.
Ночь разверзлась над Россией. Тягостная тишина и духовное безветрие окутали ее.
Слабеющей рукой, несгибаемым духом написаны послания святого Ермогена из темницы Чудова монастыря. Оставалась надежда на Россию, русский народ. Он пишет в Нижний Новгород, он обращается к отважным казанским воинам, он требует, чтобы «не принимали Маринкина сына на царство — не благословляю». Патриарх просит писать от его имени в Вологду, рязанцам, всем русским людям, прося «везде говорить моим именем».
Русь услышала слова патриарха. Он благословлял на страдания и на смерть за Отечество. «Если при этом и пострадаете, вас Бог простит и разрешит в сем веке и в будущем».
Эта последняя грамота святого страдальца всколыхнула Отечество. Уже поднималось мощное нижегородское ополчение, уже явился купцу Козьме Минину преподобный Сергий, требуя защиты Русского государства. Уже народная молва выбрала вождя — князя Дмитрия Пожарского, воеводу из Зарайска.
И последнее распоряжение святителя Ермогена было исполнено — в русское ополчение была принесена святая икона Казанской Божией Матери.
Гермоген — Патриарх Московский и всея Руси. Фототипия. 1905
Образ Богородицы, искренняя вера и благое слово патриарха придали силу русскому люду.
Поляки и сторонники Тушинского вора узнали, что приближается новое ополчение. Они потребовали от Ермогена поддержки своего режима, угрожали. Но патриарх воскликнул: «Да будут благословенны те, которые идут освобождать Москву, а вы, окаянные изменники, будьте прокляты». В отместку смутьяны бросили патриарха в темницу и мучили голодом: ему давалось лишь немного овса и воды. Крайнее истощение сил и моральные издевательства стали причиной его мученической смерти.
После победы Дмитрий Пожарский выстроил на Красной площади Москвы храм Иконы Казанской Божией Матери — в память избавления России от литовско-польского нашествия.
Спустя сорок лет после мученической кончины патриарха Ермогена, в феврале 1652 года, повелением великого государя Алексея Михайловича «принесоша честныя и многострадальный мощи исповедника Ермогена патриарха из Чудова монастыря в соборную церковь Успения Пресвятой Богородицы». Это главный собор Кремля — Патриарший Успенский.
Доныне они находятся в нем и доступны для поклонения. Они справа от входа, за узорной решеткой. Не счесть людей, притекающих к мощам страдальца патриарха, спасшего Россию, не счесть исцелений по его молитвам.
И. М. Снегирев. «Успенский собор. Москва». 1856
И ныне мы верим: стоит перед престолом Божиим за всю землю Русскую Патриарх Московский Ермоген.
После отступления войск Наполеона мощи святителя Ермогена были найдены выброшенными из раки. Во время реставрации Успенского собора перед коронацией Александра III мощи Ермогена вновь, как в 1652 году, были найдены невредимыми и благоухающими.
Без преувеличения можно сказать, что духовной и, по существу, стратегической победой в Смутном времени Россия обязана святому патриарху Ермогену.
1530 год — в приволжских или придонских степях родился Ермоген. Одно из преданий родиной его называет Казань. В святом крещении он наречен был Ермолаем.
1579 год — Ермоген служит священником в Гостинодворской церкви в Казани.
1579 год — в результате пожара сгорает множество церквей. Ермоген руководит восстановлением храмов.
1587 год — пострижение в монахи в Москве, в Чудовом монастыре.
1589 год — возведение на Казанскую кафедру. Далее в течение семнадцати лет несение архипастырского жезла.
1591 год, 15 мая — гибель наследника престола царевича Димитрия.
1598 год — кончина бездетного царя Феодора Иоанновича, последнего из рода Рюрико вичей.
1605 год — кончина Бориса Годунова. Начало Смутного времени.
1606 год — Ермогена, митрополита Казанского, назначают Патриархом Московским в Успенском Патриаршем соборе Московского Кремля. Издание Евангелий, Четьи-Миней, Большого Церковного Устава.
1611 год — уничтожение типографий в пожаре, устроенном поляками.
1612 год — мученическая кончина патриарха Ермогена. Дни памяти святителя Ермогена — марта и 25 мая.
1913 год — прославление святителя.
Ксения Петербургская
Совсем немного пожили в мире и согласии супруги Андрей и Ксения. Андрей был певчим придворного хора. Он умер внезапно, не успев приготовиться к смерти. То есть не причастился, не исповедался. Такая смерть потрясла его набожную жену. И не просто потрясла, а изменила всю ее жизнь.
В день похорон родные и знакомые супругов решили, что Ксения от переживаний из-за потери мужа сошла с ума. Она шла за гробом в одежде мужа, в камзоле и кафтане, в брюках и сапогах. На голове был картуз. Она кланялась всем и благодарила, что пришли проводить в последний путь его жену.
— Ксеньюшка моя кончалась, будет мирно почивать на кладбище, а я, грешный, остаюсь с вами, — удивляла она окружающих.
И в последующие дни тому, кто пытался заговорить с нею, она отвечала: «Андрей Федорович не умер, а стал Ксенией, а Ксения давно умерла».
Часть дома около церкви Апостола Матфея в Петербургской стороне, который снимали супруги, занимала одна благочестивая вдова, Прасковья Антоновна. Она была в дружбе с Ксенией и стала ее утешать. Но и ей не открыла Ксения того, что она не повредилась рассудком, как думали все, а что все так и есть: она Андрей Федорович, а «умерла Ксеньюшка».
— Как же ты будешь теперь жить?
— Да что уж говорить, матушка! Похоронил я Ксеньюшку, и мне уж ничего не надо. Дом я дарю тебе, только ты бедных пускай, а все наши вещи раздай. А сколько у нас денег было, я все их в церковь снесу, попрошу молиться за рабу Божию Ксению.
Блаженная Ксения Петербургская. Икона
Прасковья Антоновна упрашивала ее оставить хоть часть денег: ведь надо же на что-то кормиться. Но Ксения отвечала: «Господь питает птиц небесных, а я не хуже птицы. Пусть будет на все Его святая воля»,
Родня мужа обратилась к его начальству, прося подействовать на безумную Ксению, чтобы она не раздавала имущество. Ксения была вызвана на обследование врачей, которые заключили, что она совершенно здорова и имеет право распоряжаться своим имуществом, как ей угодно.
Блаженная Ксения раздала свое имущество, оставшись в мужской одежде, уйдя из своего дома. Тем, кто пытался заговорить с нею, как со Ксенией, она отвечала: «Ну что вы все про покойницу Ксению, разве она вам что плохое сделала?»
Мальчишки бежали за ней, дразнили. Одежда ее обветшала. Целыми днями она скиталась по улицам Петербурга, на обиды не отвечала, ее кротость и незлобие заставили людей относиться к ней как к человеку особому. Предлагали ей одежду взамен изорвавшейся, ботинки вместо совсем истлевших на распухших ногах. Но Ксения чаще не брала вещи, а если брала, то отдавала другим нищим. Сама стала одеваться либо в красную кофту и зеленую юбку, либо в зеленую кофту и красную юбку.
Днем она бродила по городу, а ночью выбиралась за город и проводила ночи без сна, стоя на молитве.
Церковь Смоленской иконы Божией Матери на Смоленском кладбище. Санкт-Петербург. Фото А. Денисенко