– Очень рад наконец-то с тобой познакомиться, Джули. – Он протягивает руку для рукопожатия.
– И я тоже, – вежливо отзываюсь я. – Но откуда вы меня знаете?
Он смеётся.
– Ты ведь дочь профессора Кларк, так? Она постоянно о тебе говорит. И о том, какой ты талантливый писатель, тоже.
– Она лучшая! – вклинивается Тристан.
– Я пишу… неплохо. – Я чуть ли не краснею.
– Знаешь, скромность – признак настоящего писателя. – Профессор Гилфорд кивает.
– О, она сама скромность, – добавляет Тристан, и я слегка дёргаю его за руку и шепчу сквозь зубы:
– Тристан.
– Тристан упоминал, что вы старшеклассница. Куда планируете поступать?
Он напомнил мне о письме из Рида, и мне резко захотелось исчезнуть отсюда.
– О, я пока не решила, – умудряюсь выдавить я. – Но Центральный я пока со счетов не списываю.
Упоминать о том, что сейчас Центральный университет Вашингтона – мой единственный вариант, не стоит.
– Неужели?
– Неужели? – повторяет Тристан.
– Он доступный. И мама здесь преподаёт.
Вот и все плюсы, которые я могу найти.
– Потрясающе! – Профессор Гилфорд подмигивает. – Значит, можете стать одной из моих студенток. Вам ведь нравится писать, судя по всему. Не хотели бы попробовать себя в качестве сценариста?
– Не думала об этом. Но звучит интересно.
– Я веду сценарные курсы каждые несколько лет. И так случилось, что следующие приходятся как раз на эту осень.
– Правда?
– Обычно туда приходят старшие курсы, – ухмыляется он. – Но я и прежде делал исключения.
– О господи… было бы здорово! – охаю я. – Я и не думала, что такие курсы вообще бывают. Что ещё вы преподаёте?
Тристан ненадолго отходит, чтобы мы с профессором могли поговорить. И мы обсуждаем кучу интереснейших проектов, над которыми работают его студенты. Оказывается, летом многие проходят практику на крупных телевизионных студиях, потому что у профессора Гилфорда неплохие связи. А я-то думала, будто такие возможности выпадают только детям знаменитых продюсеров. И меня вдруг переполняет надеждой. Может, я и смогу. Может, справлюсь и без Рида.
В конце концов профессор Гилфорд приглашает нас с мамой на обед через несколько недель – чтобы обсудить другие творческие возможности. Мы обмениваемся электронными адресами, я нахожу Тристана и рассказываю ему всё.
– Тристан… спасибо, что познакомил нас! – улыбаюсь я.
– Ага, он классный, правда? – Тристан протягивает мне бокал сидра. – Я так рад, что ты думаешь поступить сюда. Мы могли бы с тобой тусоваться. Если ты, конечно, снизойдёшь до старшеклассника. Сможем сделать что-нибудь вместе.
– Отличная идея. Так и поступим!
– Готов поспорить, из тебя получится отличный сценарист, – добавляет он.
– А я надеюсь, что ты прав.
Вечер проходит изумительно. Я знакомлюсь с друзьями Тристана, которые помогали ему с документальным фильмом, и они удивляются тому, что я вообще знаю про Марка Ланегана и Screaming Trees. Мы едим клубнику в шоколаде и участвуем в лотерее. Тристан выигрывает шесть билетов в местный кинотеатр. Один из его друзей – неплохую камеру, и все собираются вокруг него, чтобы получше её рассмотреть. Один из них что-то шепчет.
– Ты его видел? Поверить не могу, что он здесь.
Люди поворачивают головы, но я не могу понять, на кого они смотрят. А потом Тристан шепчет:
– Он мне кивнул после фильма. Видимо, знал, что я его режиссировал.
– Чего? И ты с ним не заговорил?
– Я слышал, он не любит с людьми разговаривать, – отвечает Тристан.
Я вклиниваюсь в их небольшую толпу.
– О ком это вы?
Все переводят на меня взгляды. Тристан кивает куда-то вправо.
– Вон там. Чувак в очках.
Я оборачиваюсь.
– В тёмных таких?
Это тот самый мужчина, с которым я сидела в палатке.
– О, я с ним говорила. Он милый.
Тристан удивлённо распахивает глаза.
– То есть как это ты с ним говорила?
– Сидела с ним рядом на твоём показе. И мы немного пообщались до начала. Ничего такого. В основном он меня игнорировал.
– Джули… ты ведь знаешь, кто это?
– Как видишь, не знаю, Тристан.
– Это Маркус Грэхем, – яростно шепчет Тристан. – Один из прежних менеджеров группы. Они с Марком Ланеганом и братьями Коннорсами – старые друзья. Если бы не он, они бы не добились такого успеха. Он вроде как знаменитость.
– И он уходит! – кричит один из его друзей.
Я оборачиваюсь и успеваю рассмотреть только исчезающий в толпе локоть в кожанке.
И как только я не поняла, кто он? Неудивительно, что он расспрашивал меня о том, откуда я знаю о группе… и вдруг я понимаю. Я должна с ним поговорить. Это мой единственный шанс.
Оставляю Тристана с друзьями и спешу за Маркусом. Удивительно, но на улице почти тихо. И прохладно – по коже бегут мурашки. В ушах звенит.
– Подождите! – кричу я.
Он останавливается. Оборачивается на мой голос. Мы здесь одни.
Маркус поправляет очки.
– Что-то случилось?
Я не сразу нахожу слова.
– Простите! Я вас не узнала.
– Да ничего, – усмехается он. – Не ты первая, не ты последняя.
– Мой парень. Он бы очень хотел с вами встретиться. Он огромный ваш поклонник. Его зовут Сэм.
– Ты о нём упоминала. Жаль, что он не смог здесь появиться. – Он разворачивается, чтобы уйти.
Я делаю шаг вперёд.
– Он тоже музыкант, – продолжаю я. – Играет на гитаре. И музыку свою пишет! Вы его очень вдохновляете.
– Это здорово, милая.
Я роюсь в сумочке.
– У меня с собой есть его диск, – говорю. – Если вы послушаете его… это было бы очень здорово.
Я нахожу диск и протягиваю его Маркусу.
– Некоторые песни не закончены. Но он очень талантливый.
Маркус поднимает руки, словно сдаваясь.
– Прости, милая, но у меня есть правило: если я не просил, то и не беру. Политика индустрии.
Делаю ещё шаг вперёд.
– Пожалуйста, просто послушайте. Это бы очень много для него значило.
Маркус машет рукой.
– Я ведь сказал, что не могу. Прости.
– Прошу вас…
– Хорошенько тут повеселись, – твёрдо произносит он, заканчивая разговор, и уходит, пока я стою с протянутой рукой и дрожу от холода.
Я не могу упустить этот шанс. Нужно его остановить. Я должна… ради Сэма!
Маркус Грэхем уходит, и я больше никогда его не встречу.
– Он умер! – Эти слова почти раздирают мне горло. – Он умер.
Я продолжаю говорить, толком даже не соображая.
– Поэтому и не смог прийти. Поэтому его здесь нет. Он умер. Пару недель назад…
Горло сдавливает, на глазах наворачиваются слёзы. Я давно не произносила этого вслух. Наверное, потому что перестала в это верить.
Маркус Грэхем останавливается. Оборачивается и смотрит на меня.
Пауза затягивается, а потом он произносит:
– Его звали Сэм, так, кажется?
Я молча киваю и стираю слёзы руками.
– И он играл на гитаре?
– Да, – выдыхаю я.
Он подходит ко мне и протягивает руку.
– Хорошо. Я послушаю.
– Спасибо большое.
Я отдаю ему диск, но не разжимаю пальцы, и Маркус не может его забрать. Он поднимает на меня взгляд.
– Что не так?
– Я… я только что поняла, что это единственная копия. У меня мало что от него осталось.
Он разжимает пальцы.
– Давай так: пришли записи мне на почту, – предлагает Маркус. – Так я их не потеряю и смогу тебе ответить.
Он достаёт кошелёк и передаёт мне свою визитку.
– Береги себя.
И уходит куда-то в сторону парковки.
А я остаюсь на улице. Сжимаю в руках диск… Не могу отпустить даже его. Даже глупый диск. Совсем как фонарь.
Я хотела бы отпустить всё… но не могу отпустить даже это. Как же я тогда попрощаюсь с Сэмом?
Опускаю взгляд и вижу: что-то темнеет в траве. Роза Тристана. Я даже не заметила, когда её уронила.
Глава семнадцатая
Я накрываю на стол. Комнату заполняют звуки фортепиано.
Поправляю скатерть, расставляю тарелки, зажигаю свечу. У ног моих стоят коробки.
Поднимаю одну из них на столешницу и продолжаю распаковывать вещи. Перевязанные бечёвкой столовые приборы. Деревянные ложки. В какой-то момент музыка меняется на Kiss the rain Yiruma. Этот трек похож на шум весеннего дождя по крыше.
Прикасаюсь к ручке ящика и чувствую, что кто-то стоит позади меня. Знакомые руки обнимают меня за талию. Я замираю от чужого тепла. Закрываю глаза, когда губы прикасаются к моей шее…
– Как насчёт перерыва?.. – шепчет Сэм.
Мы только что переехали в новую квартиру. Под ногами скрипят полы, над потолком шумят трубы. Так мы себе всё это и представляли.
По квартире плачет ремонт, но в ней куча потенциала. Совсем как в нас.
Я касаюсь его рук.
– Сэм, мы ведь только начали. И ещё столько всего надо сделать.
Он снова целует меня в шею.
– Ничего страшного, время у нас есть…
Музыка продолжает разливаться по квартире. За окнами нет ничего, кроме облаков, словно мы подвешены в небе.
Оборачиваюсь и смотрю на него – по-настоящему смотрю. На тёмные глаза – всего на тон светлее, чем его волосы. На тонкие губы, тронутые улыбкой. И я не могу сдержаться: провожу пальцами по его лицу, чтобы запомнить каждую деталь. То, как контрастирует наша кожа: золото его щёк и мои бледные пальцы. Запускаю их в его мягкие пряди, и он притягивает меня к себе и целует. Целует долго, с упоением, пока в мире не остаётся никого, кроме нас двоих.
А потом Сэм отстраняется и берёт меня за руки.
– Так что думаешь?
Я не могу перестать улыбаться.
– Это место идеально.
Сэм оглядывает комнату, и глаза его блестят.
– Знаю. Но работы тут немало.
На полу ещё куча неразобранных коробок. В маленькой кухне на плите медленно закипает чайник. Рядом на столешнице стоит заварник, от которого пахнет имбирём и лимонной мятой.
Через час-другой я приготовлю ужин. Но сначала мы сгоняем в магазин, потому что заказывать еду – слишком дорого. Да и домашнее мы больше любим.