Трехлетний малыш оценил ситуацию и тут же вскарабкался отцу на колени.
– Это младший, самый шустрый, – погладил по льняным волосикам отец.
– Вспомнил, как после Чечни подбивал вас с Верой перебраться в город… – у Ивана затуманился взгляд. – И хорошо, что умней меня оказались. А теперь вот и сам приехал, с Янкой… Очистим организм от урбанизации. Да и поедем обратно.
– Живите, сколько хотите, – тут же отреагировала Вера. – Место в хате есть. А земли вокруг – до горизонта.
– Эт-точно, – поддакнул Петр. – И ни за какие коврижки мы в вашу урбанизацию не поедем… В общем, сейчас план такой. Это – завтрак так, легкая разминка. А на обед – будет посерьезней. Заколю барашка, к вечеру шашлыки будут, потрошки и прочая человеческая радость.
Хозяйка мягко осадила:
– Погоди ты с едой. Гости устали, может, хотят отдохнуть с дороги?
– Часок можно, не больше, – согласился с доводами Веры Иван.
– Вот и ладно. Вам как стелить, как мужу с женой?
– Как туристам, – ответила Яна.
– Ясно, значит, вместе.
Гости поблагодарили, встали из-за стола.
– Спасибо, хозяюшка, накормила досыта, – Иван приложил руку где-то между сердцем и животом.
– Спасибо, так вкусно! Никогда не ела деревенской пищи, – поблагодарила Яна.
– На здоровье. У нас тут все свое, в магазине только хлеб покупаем.
– А не скучно вам тут? – спросила Яна.
– Скучно тому, кому делать нечего, – разъяснил Петя. – А нам вот работы хватает. Детвору, вот, кормить, воспитывать надо. Ну, а если время остается, телевизор можно включить. Хотя, там всякую пакость показывают.
Петр взял под руки Ивана и Яну.
– Ну, пошли, покажу наше «натюрлих» – хозяйство.
Из соседней комнаты одна за другой вышли две девочки школьного возраста, вежливо, с деревенской учтивостью поздоровались.
– Здравствуйте!
– Это старшая, Любаша, – Петр самодовольно погладил бородку. – А это наша Надюша.
Младшая дочка засмущались под взглядами гостей.
– Мать, ты корми народ, а мы – на фазенду, – сообщил Петр. – Сегодня суббота, детишки спят, сколько хотят.
Во дворе Петр горделиво расправил плечи.
– Живем на хуторе, свое натуральное хозяйство… Сами себя всем обеспечиваем. В чужой карман ни к кому не заглядываю, но и своего не отдам. Вот… Приехала раз сюда на драном джипе шпана, «мафия» районная, мать твою. «Оброк мужик – поясняют мне, – платить будешь!» «Хорошо, – говорю, – прямо сейчас и заплачу». «Молодец, – говорят, – понятливый!» Ага, понятливый, с детства таким был. Захожу в дом, беру «калаш», выхожу, стреляю по колесам, поверх их дебильных голов. Всех четверых рядком уложил в грязь и предупредил, что в следующий раз будет четыре трупа. Всех по одному найду в городе и замочу. А чтоб знали, кто я такой, посоветовал справиться в военкомате, где я служил и кем. И больше ко мне никто не совался.
– Тяжело в деревне без «калаша», – оценил Иван.
– Пойдем дальше. – Петр подвел к колесному трактору. – Вот помощника купил себе. Толковая машина, без нее как без рук… Ну, а ты как живешь, командир? – спросил Корытов.
– Работаю промышленным альпинистом.
– Это чего?
– Окна мою буржуям на высотных зданиях.
– Нравится?
– На жизнь хватает.
Петр встрепенулся.
– Погоди, у тебя ж две фирмы были?
– И никуда не делись. Кризис кризисом, а окна все равно мыть надо, и охранять то, что за окнами. А чтоб не задеревенеть, работаю иногда с ребятами на верхотуре.
– Теперь все понятно, – удовлетворился Петр. – А теперь пошли в свинарнико-овце-коровнико-курятнико-гусятник.
Это был приличных размеров утепленный ангар. Вера как раз доила корову. Яна сморщилась, стоически стерпела запах.
– Пошли, покажу нашу команду.
Они прошли мимо коровника с двумя коровами и телком, загона с овцами (Петр попутно показал барашка, которого ждет заклание). Дальше было куриное и гусиное «царство», и уже в конце ангара жили свиньи, сыто хрюкающие и отрыгивавшие после завтрака. Корытов почесал свиноматку за ухом, она глянула благодарно, почти человечьими глазами из-под рыжих ресниц: ее мучительно высасывали пяток молочных поросят, похожих на пшеничные батоны.
– Вот, мясо, яйца, молоко – круглый год, – подытожил экскурсию Корытов. – И на продажу остается. Коров кормим по голландской технологии, овец – по швейцарской, гусей – по хохляцкой, ну, а свиней, понятно, по немецкой.
– Ну, а курей? – поинтересовался Иван.
Петя без тени улыбки пояснил:
– Куры у нас с петухом – патриоты. Едят по-русски – рожь и пшеницу…
Яна, получив представление о хозяйстве, подошла к Вере. Она продолжала доить корову.
– Вера, а можно вас спросить? Вот у вас все по технологиям. А почему машинную дойку не применяете?
Вера, не прекращая доить, рассмеялась.
– Маня обидится и молоко перестанет давать. Наша Маня тоже ласку любит.
– А можно – я попробую, – загорелась Яна.
– Ну, попробуй.
Яна проворно села на место Веры, осторожно дотронулась до вымени. Не так ловко, но получилось, пенные горячие струйки брызнули в ведро. Но тут Маня стала проявлять недовольство.
– Вижу, вижу, не нравится, – ласково погладила буренку Вера.
Яна понимающе вздохнула и уступила место хозяйке.
– Молодец, – похвалила Вера. – Пальцы у тебя крепкие, не как обычно у городской девчонки. Ты кем работаешь?
– Я – скрипачка, – просто ответила Яна.
– Вот как? – обрадовалась Вера. – А я на баяне умею играть.
– И я умею, – весело добавила Яна.
Женщины рассмеялись.
Петр, глянув в сторону развеселившихся женщин, заметил:
– Кажется, они подружились… А что за девчонка твоя – невеста?
– Подружка, – тихо ответил Иван. – Познакомился случайно. Привязалась… Да и я к ней. Она – студентка консерватории, скрипачка. Золотая молодежь, блин. Затащила меня в ночной клуб, а там наркоту почти в открытую жрут. Экстази, знаешь?
– У нас такое не едят, – веско ответил Петр.
– И представляешь, – продолжил Иван, – какой-то подонок подходит, Яне таблетку предлагает, да еще и мне! Я вырвал эту заразу у Янки, расплющил… А меня не поняли. Ну, я и дал в табло – этому уроду.
Подошла Яна.
– Я не помешала мужскому разговору?
– Нет, что ты! – Иван обнял ее за плечо.
– Эх, ребята, – вздохнул Корытов. – Как мне не хватает помощников. Сынишка пока подрастет…
А мальчонка возился во дворе с деревянными брусочками, строил только ему ведомое сооружение.
– Вместе б на хуторе жили, – продолжил Петр. – Я бы вам шикарную избу срубил, десятистенку, а то и двадцати, детишек бы нарожали! Развернулись бы!
Яна скептически усмехнулась.
– Вот, если б Янка согласилась, то я б остался! – загорелся нешуточно Иван.
– И мыл бы окна в курятнике… – усмехнулась Яна.
Петр веско отрубил:
– Окна надо мыть везде…
Тут уж никто не спорил.
Виски с кумаром под мамочкин спич
До конца каникул оставалось еще три дня, а Глеб и Кристина уже пресытились Москвою, ее скучными кондовыми клубами, тусовками, всей этой третьеразрядной субкультурой. Они уже были готовы простить Янку за этого нелепого придурка-альпиниста, ну, а если по-честному, просто соскучились по ней, по ее забористой энергии, неистощимым выдумкам и проказам на грани острых конфликтов с окружающей унылой средой. Кристина пару раз набирала номер Яны, но неизменно получала «нет доступа». И все из-за этого обалдуя… Ушла в ночь, куда, с кем, с ним или с другим. Исчезла, как провалилась.
Планов на вечер не было. Глеб и Кристина скучали в квартире элитного дома на Рублевке, которую мама купила пару лет назад. Они сидели полуутопленные в креслах, щелкали по очереди пультом, переключая бесконечные телеканалы, и пили найденный в баре двадцатилетней выдержки шотландский виски со льдом.
– Чувствуешь, слегка дымный вкус? – смаковал Глеб.
Кристина отпила очередной глоточек, закатила глазки к потолку.
– И еще бы я сказала, слышатся тона хереса и фруктов.
– И куда это Янка пропала? – у Глеба были и свои резоны вспомнить о ней. Он втайне рассчитывал, что Янка, разругавшись с альпинистом, может «подписаться» на небольшой, ни к чему не обязывающий, дружеский секс. Как обоюдный прощальный подарок перед отлетом в добрую старую Англию.
– А вдруг этот Ваня – сексуальный маньяк? – мрачно предположила Кристина, не глядя, продолжая щелкать переключателем каналов. – Может, в милицию обратиться?
– Ты чего – сеструха! Хочешь тут застрять, как свидетельница? Но я думаю, он не такой дурак, так засветиться в кабаке… Как ты думаешь, она пошлет его?
– А тебе-то какое дело?
Глеб натужно засмеялся.
– Хочу его заменить.
– Дурак, что ли? Мы же друзья!
– А что мне делать, если я остро испытываю к ней уже не дружеские, а общечеловеческие чувства мужчины к женщине.
– Да какой ты мужчина! – хмыкнула Кристина и отпила очередной глоток. – На себя в зеркало посмотри!
– А ты думаешь, со своим барбосом спишь, так и большая уже!
Кристина вспыхнула:
– А вот это – не твое собачье дело, щенок!
Неизвестно, до чего бы дошла перепалка между братишкой и сестренкой, если б на одном из телеканалов не появилась внезапно их мама. Депутат Госдумы Эмма Благородова выступала с трибуны на каком-то форуме.
– О, наша мамка толкает спич! – закричал Глеб. – Не переключай, давай послушаем.
«Наркоманию победить в отдельно взятой стране невозможно, – вещала мама с экрана твердым мощным голосом трибуна. На ней было платье всего лишь из двух цветов: черного и белого (Кристина знала, что оно стоило 15 тысяч долларов). – Мы должны признать это, как и тот страшный факт, что растет число наркоманов, особенно среди молодежи. Но мы не можем закрывать глаза на истину: им ежедневно необходимо удовлетворять свою наркотическую зависимость. И у нас нет другого выхода, и это, господа, наиболее цивилизованный путь: надо легализировать наркотики для наркоманов и продавать их в аптеках. И тогда все наркоманы – под учетом. Под жестким, я бы сказала, жесточайшим контролем выдаем им наркосодержащие препараты и под контролем контролируем».