– Ладно, вы выиграли, – начинает он со вздохом.
– Выиграла что? – спрашиваю я.
– Удовольствие находиться в моей компании, – невозмутимо откликается он.
Я поднимаю брови.
– Объяснение тайны, – продолжает он. – Я собираюсь рассказать вам историю. Так что вам повезло, вы выиграли.
– Я не знала, что мы соревнуемся, – говорю я. – Но я рада, что вы здесь.
– Бога ради, – говорит он, – давайте не будем анализировать все подряд, ладно? Давайте просто начнем, потому что если мы не начнем сейчас, то я уйду через две секунды.
Он отворачивается к спинке дивана и очень тихо говорит ткани перед своим лицом:
– В общем… мы собирались всей семьей в Леголенд.
По словам Джона, они с Марго ехали на калифорнийское побережье, чтобы отвезти детей в Леголенд, тематический парк в Карлсбаде, когда поссорились. У них была договоренность никогда не ругаться при детях – и до этого момента оба придерживались обещания.
В то время Джон отвечал за свой первый телесериал, что означало необходимость быть на связи круглосуточно, чтобы контролировать выход каждого еженедельного эпизода. Марго тоже была перегружена, заботясь о двух маленьких детях и пытаясь контактировать с клиентами – она была графическим дизайнером. Но в то время как Джон весь день общался со взрослыми, Марго либо пребывала в «Мамаленде», как она это называла, либо работала дома за компьютером.
Марго очень ждала Джона к концу дня, но за ужином он отвечал на звонки, а она смотрела на него взглядом, который он называл «взглядом смерти». Когда дел стало так много, что Джон не успевал домой к ужину, Марго попросила его выключать телефон на ночь, чтобы они могли нагнать упущенное и отдохнуть без отвлекающих факторов. Но Джон настаивал на том, что он не может быть недоступен.
«Я не для того так усердно работал все эти годы, чтобы упустить эту возможность и увидеть, как мой сериал проваливается», – говорил он ей. И действительно, начало было трудным. Рейтинги разочаровывали, но оценки критиков были высоки, так что канал согласился дать еще немного времени, чтобы набрать аудиторию. Однако отсрочка была короткой: без улучшения рейтинга сериал ждало закрытие. Джон удвоил усилия, кое-что изменил (включая «увольнение нескольких идиотов»), и шоу взлетело.
Канал получил хит. А Джон – очень злую жену.
С прорывом сериала Джон стал занят еще сильнее. Марго начала спрашивать его, помнит ли он вообще, что у него есть жена. Что уж говорить о детях, которые, услышав крик Марго «Папа здесь!», бежали к компьютеру вместо двери, потому что привыкли разговаривать с ним через экран. Младшая даже начала называть компьютер «Папа». Да, признавала Марго, Джон проводил с ними выходные, часами играя с детьми в парке, выводя их на прогулки и катая на загривке дома. Но даже тогда звонящий телефон не оставлял его в покое.
Джон не понимал, почему Марго создает из этого такую проблему. Когда он стал отцом, он удивился, насколько сильным и непосредственным было это чувство. Его связь с детьми казалась просто неистовой. Она напоминала ему о любви, которую он испытывал по отношению к своей маме до ее гибели. Это был тот вид любви, которой он не чувствовал к Марго, хотя безумно любил ее, несмотря на все разногласия. Когда он впервые увидел ее на вечеринке, она стояла на другом конце комнаты, смеясь над чем-то, что сказал какой-то придурок. Даже издалека Джону было понятно, что это смех кого-то, кто весьма вежлив, но про себя думает: «Что за идиот».
Джон влюбился по уши. Он подошел к Марго, рассмешил ее по-настоящему и через год женился на ней.
Но его любовь к жене отличалась от любви к детям. Первая была романтичной и теплой, а вторая походила на вулкан. Когда он читал им книгу «Там, где живут чудовища», и они спрашивали, почему Чудовища хотели съесть ребенка, он точно знал ответ. «Потому что они очень сильно его любили!» – говорил он, притворяясь, что сейчас проглотит их, и дети хохотали так, что едва могли дышать. Он понимал эту всепоглощающую любовь.
Так что с того, что он ответит на звонок будучи с детьми? Он проводил с ними время, они радовались ему; в конце концов, его профессиональный успех обеспечил им ту финансовую стабильность, о которой он мечтал, подрастая в семье двух учителей. Да, Джону тяжело приходилось на работе, но он любил создавать персонажей и творить целые миры, как писатель – занимаясь тем самым ремеслом, к которому стремился его отец. Будь то удача, или талант, или и то и другое, Джон исполнил и свою мечту, и мечту отца. И он не мог быть в двух местах одновременно. Сотовый телефон, сказал он Марго, – это дар.
«Дар?» – переспросила Марго. И Джон кивнул головой. Дар. Он позволял ему одновременно быть и на работе, и дома.
Марго думала, что именно в этом заключается проблема. «Я не хочу, чтобы ты был и на работе, и дома в одно и то же время. Мы не твои коллеги. Мы твоя семья». Марго не хотела, чтобы на середине фразы, или поцелуя, или чего угодно еще ее прерывали Дейв, Джек или Томми из шоу. «Я не приглашала их в дом в девять вечера», – говорила она.
Вечером перед поездкой в Леголенд Марго попросила Джона, чтобы он выключил телефон на время отпуска. Это была семейная поездка, всего на три дня.
«Пока никто не умирает, – умоляла Марго, что Джон перевел как “Пока нет ничего срочного”, – пожалуйста, не бери трубку во время этой поездки».
Чтобы избежать еще одной ссоры, Джон согласился.
Детям не терпелось попасть в Леголенд – они говорили об этом неделями. По дороге они ерзали на сиденьях, каждые пять минут спрашивая: «Долго еще?», «Мы уже на месте?»
Семья решила проехать живописной дорогой вдоль побережья, а не по шоссе. Джон и Марго развлекали детей, заставляя их считать лодки в океане и играть в игру, в которой они вместе сочиняли глупые песни: каждый человек добавлял еще более смешную строчку, чем предыдущий, пока все не начинали дружно хохотать.
Телефон Джона молчал. Накануне вечером он предупредил весь персонал сериала, чтобы ему не звонили. «Пока никто не умирает, – сказал он им, цитируя Марго, – ищите способы справиться самостоятельно». Они же не полные идиоты, уверял он себя. Все шло хорошо. Они могли справиться со всем. Три гребаных дня.
Сейчас, сочиняя глупые песни в машине, Джон поглядывал на Марго. Она смеялась так же, как на той вечеринке, где они встретились. Он не слышал, чтобы она так смеялась в последние… он не мог вспомнить, как давно. Она положила руку ему на шею, и он прижался к ней, отвечая на прикосновение, как не отвечал… и опять он не мог припомнить, как давно. Дети болтали на заднем сиденье. Его накрыло чувство покоя, и в голове всплыл образ. Он представил себе, как его мама смотрит с небес или откуда-то еще, где бы она ни была, и улыбается, глядя на то, как хорошо все сложилось у ее младшего сына, который – он всегда в это верил – был ее любимчиком. Вот он, Джон, успешный телесценарист, едет в Леголенд с женой и детьми, в машине, полной смеха и любви.
Он вспомнил, как сам сидел на заднем сиденье будучи маленьким мальчиком, зажатым меж двух старших братьев. Родители впереди, папа за рулем, а мама рядом с ним подсказывает, куда ехать. Все они придумывают строки песни и громко смеются. Он вспомнил, как старался не отставать от братьев, когда наступала его очередь добавить строчку, и как мама восхищалась его игрой слов.
«Какой одаренный!» – восклицала она каждый раз.
Джон не знал, что значит это слово. Он думал, что это такой хитрый способ сказать «любимый» – и он знал, что для мамы он был самым любимым из всех мальчиков. Не «недоразумением», как дразнили его братья, потому что он был намного младше их, а, как говорила мама, «особенным сюрпризом». Он помнил, как мама положила руку на шею отца, а теперь Марго сделала то же самое с ним. Он был настроен оптимистично: они с Марго смогут снова наладить отношения.
Потом зазвонил телефон.
Телефон лежал на панели между ним и Марго. Джон глянул на него. Марго одарила его взглядом смерти. Джон помнил, что инструктировал персонал звонить только в экстренных случаях – если кто-то умирает. Он знал, что в тот день шли съемки на локации. Что могло пойти не так?
«Не надо», – сказала Марго.
«Мне просто надо проверить, кто это», – ответил Джон.
«Черт побери», – прошипела Марго, в первый раз выругавшись при детях.
«Нет, я собирался это сказать», – прошипел Джон в ответ.
«Мы отъехали всего два часа назад, – сказала Марго, ее голос стал громче. – И ты обещал этого не делать!»
Дети замолчали, телефон тоже утих. Звонок ушел на автоответчик.
Джон вздохнул. Он попросил Марго посмотреть и сказать ему, кто звонил, но она покачала головой и отвернулась. Джон дотянулся до телефона. И они столкнулись с черным внедорожником, выехавшим прямо на них.
В детских креслах сидели пятилетняя Грейс и шестилетний Гейб. Неразлучные погодки. Любовь всей жизни Джона. Грейс выжила – вместе с Марго и Джоном. Гейб, сидевший прямо за папой как раз в точке столкновения, погиб на месте.
Позже полиция попыталась разобраться, что привело к трагедии. От двоих свидетелей из оказавшихся рядом машин помощи было не слишком много. Один сказал, что внедорожник выехал на встречную полосу, не справившись с управлением. Другой сказал, что Джон не уступил дорогу. Полиция выявила в крови водителя внедорожника слишком высокий уровень алкоголя, и его посадили в тюрьму. Причинение смерти по неосторожности. Но Джон не чувствовал себя прощенным. Он знал, что в тот миг, когда внедорожник заходил на поворот, он отвлекся на миллисекунду – или мог отвлечься, хотя глаза его смотрели на дорогу, пока он тянулся к телефону. Марго вообще не видела приближающуюся машину. Она смотрела в окно, на океан, кипя от злости на Джона и не желая смотреть на его телефон.
Грейс не могла ничего вспомнить, и единственным человеком, который, возможно, видел, что происходит, был Гейб. В последний раз, когда Джон слышал голос сына, это был пронзительный крик, одно длинное слово: