– У вас ровно двадцать минут, – говорит вертухай и уходит. Дверь снова запирается, но он видит нас через окно.
– Привет, – говорит она. И все. Взгляд для надежности опущен.
– И ты пришла только сейчас? – спрашиваю я.
Я готов расплакаться или разораться. Я в такой ярости, и в таком замешательстве, и в таком возмущении, что не могу даже собраться с мыслями.
– Извини. – Она садится напротив меня и расцепляет руки.
Я не видел ее год, и то, что она сидит напротив и смотрит на меня этими своими глазами, кажется нереальным.
– Надеюсь, у тебя есть что-то получше извинений, Ки. Где ты, блин, была?
– Не здесь.
– Не здесь? Я и так знаю, что не здесь! Но не здесь – это где? И как ты вообще сюда попала? Что, блядь, происходит?
У меня мелькает мысль: вдруг она встанет и уйдет, и меня охватывает паника. Она берет сумочку и снова ставит на место. Удивительно, что ей вообще позволили ее пронести.
– Это они все устроили. – Она смотрит на свои руки.
– Они? – переспрашиваю я. Кровь стучит в висках, и я чувствую, как пульсируют мышцы лица. Не уверен, что смогу держать себя в руках.
– Ну то есть Джеймс. – Она переводит взгляд на потолок. – Джеймс все организовал.
– Что еще за Джеймс?
– Тот парень. Помнишь, в доме с черной дверью, – говорит она, опустив глаза.
– Джеймс? Ки, ты, блядь, издеваешься? Джеймс? – Я начинаю смеяться, но это истерический смех.
– Так его зовут, – говорит она и крепко сцепляет руки на груди.
– Да мне срать, как его зовут. Кто он такой?
– Это он все устроил. – Теперь она смотрит на меня. – Он следил за тобой, когда ты пошел за мной туда, в Элефант энд Касл.
– Следил за мной? Зачем? – ору я. Мысль о том, что этот Джеймс следил за мной, пока я следил за ней, меня бесит. Ужасно бесит. Я что, какой-то мелкий пацан?
– Слушай, мне очень жаль…
– Ага, жаль, как же. Про жалость можем потом попиздеть. А сейчас давай-ка о том, что происходит. Что ты хотела рассказать мне после стрельбы в клубе? – Я встаю, но стол приварен к полу и не двигается, так что я снова сажусь и зло смотрю на нее.
Она молчит. Смотрит на меня, а потом опять на свои руки, как будто ей больше некуда деть взгляд. Кажется, она смахивает слезу, но в тот момент меня это вообще не волнует.
– Почему ты застрелила их, Ки?
– Что?
– Почему ты застрелила Фейса и того, другого? – спрашиваю я, оглянувшись, чтобы убедиться, что никто не услышит.
– Мне пришлось, – отвечает она. – Ты ведь этого делать не собирался?
– Я что, по-твоему, просто так туда пришел? С пистолетом?
– Ты завис. У тебя глаза остекленели. Я думала, ты в обморок упадешь, – говорит она и почти что выдыхает следующие слова: – Мне пришлось.
– Но я все равно мог бы, – говорю я, но уже знаю, что это ложь. Она права. Я спасовал. Я опускаю взгляд в стол. У меня есть еще вопросы. Я не знаю, как задать следующий, потому что не знаю, каким будет ответ. Знаю только, что он в любом случае все изменит. Но ведь все и так уже изменилось?
– А Джамиль? Его-то зачем? Его ведь можно было не трогать. Фейс был уже мертв. Джамиль – просто пацан. Не представлял никакой опасности.
Ки проводит ладонью по лицу, как будто это поможет сделать его новым. Убрать с него боль или, может, ложь.
– Джеймс так хотел.
Я чуть ли не смеюсь.
– Чего?! Джеймс-то, мать его, тут при чем?!
– Он агент.
– Агент? Ки, ты о чем?
– Из МИ–5.
– МИ–5? – Тут я расхохотался так, что брызнули слезы. Так и знал, что когда-нибудь у нее от всех этих книжек крыша поедет. Но МИ, мать вашу, пять?!
– Ты себя вообще слышишь? – Но, пока я произношу эти слова, на меня обрушивается понимание. Как удар кулаком в лицо. Это правда.
– Ему нужен был Фейс. Но он сказал, что чем больше, тем лучше.
– В смысле, нужно было, чтобы его убили?
– Джеймс называет это по-другому. Выключили.
Длинный перерыв: 16:20
Центральный уголовный суд Т2017229
Дело рассматривает: ЕГО ЧЕСТЬ СУДЬЯ СЭЛМОН, КОРОЛЕВСКИЙ АДВОКАТ
Заключительные речи
Суд: день 38
Понедельник, 17 июля 2017 года
ВЫСТУПАЮТ
Со стороны обвинения: К. Сэлфред, королевский адвокат
Со стороны защиты: Подсудимый, лично
Расшифровка цифровой аудиозаписи выполнена Закрытой акционерной компанией «Т. Дж. Нэзерин», официальным поставщиком услуг судебной стенографии и расшифровки
39
Ну что ж, у вас были целые выходные, чтобы обдумать то, что я рассказал в пятницу. И, честно говоря, я и сам об этом думал, а еще думал о вас. Пытался понять, что вы думаете.
Но я знаю, что вы думаете. Вы думаете, что я все это сочинил. Или, даже если вы верите мне, вы думаете, что все сочинила она. Поверьте, я прокручивал это в голове все это время с тех пор, как она приходила. Отвлекался на это вместо того, чтобы сосредоточиться на своей речи. Но теперь, когда вы знаете, вы, наверное, понимаете, почему кое-что из того, что я рассказывал, не стыкуется. И почему я должен был выступить с этой речью сам.
Но я – как, думаю, и вы – гадал, не обманывает ли Ки. Если бы я мог на чем-то ее подловить, я бы, поверьте, так и сделал. Но я ее знаю. Ну то есть я реально ее знаю. Не просто, что у нее серые глаза, или как она улыбается, или что она любит читать, или как планы разрабатывает. Я знаю и другую Киру. Ее темную, скрытую сторону. И не важно, хочу я верить ей или нет, я знаю, что это правда.
Так вот, за следующие двадцать минут она все мне выложила. Все началось, когда она пошла проведать в тюрьме Спукса. Там они ее и подцепили. Спукса в тюрьме прессовали все больше, и он реально боялся того, что с ним будет дальше. Его уже пару раз чуть было не замочили, так что поджилки у него тряслись. Он пытался подключить кого-нибудь, чтобы Пушки немного остыли, но бесполезно. Этим он сделал себе только хуже.
В конце концов, когда вариантов не осталось, он решил попытать счастья с полицией. Сказал, что готов на что угодно, лишь бы выбраться из этого замеса. Что угодно, лишь бы его перевели в безопасное место. Полиция не особенно заинтересовалась, но он начал называть имена, и тут интерес у них проснулся. Когда называешь имя Фейса, интерес у кого-нибудь да проснется.
Полиция сидела у Фейса на хвосте уже некоторое время, и его было за что повязать: от убийств и стрельбы до вооруженных ограблений и наркоторговли.
Но на хвосте у Фейса сидели не только они. Ки сказала, что за ним наблюдал кое-кто посерьезнее. Как только ребята из МИ–5 узнали, что Спукс в курсе его разборок с Пушками, то навострили уши. Им кто-то слил, что Фейс связан с крупной поставкой наркотиков. Подробностей Ки не рассказывала, но, как я понял, речь шла о десяти тоннах наркоты класса А, которые планировалось ввезти в страну по морю. Во всяком случае, так они ей сказали, но, как по мне, это полная херня.
Видимо, они планировали операцию уже давно, просто никак не могли подобраться к Фейсу. Чувак был как призрак. Стоило им решить, что он у них в руках, как он делал свой ход. Так быстро, что они никак не могли поймать его с поличным. Это в целом неудивительно, потому что Фейс из таких, кто всегда на шаг впереди. При этом они использовали еще всякую хероту типа прослушки, чтобы перехватывать его разговоры, е-мейлы и так далее. Но Фейс постоянно менял симки, а электронной почты у него не было. Иногда, если повезет, он появлялся у них на радаре, а потом пропадал на несколько недель, пока не всплывал его очередной номер. Вот почему он как призрак. И вот почему им тоже понадобился свой призрак. Кто-то, кто мог бы внедриться без палева.
И однажды им повезло. Каким-то образом они внедрили к нему в банду своего человека. Информатора. Он-то и слил им инфу о разборках с Гилти. И потом они короткой дорожкой вышли на Спукса.
Правда, им нужен был кто-то в Пушках, кто передавал бы им инфу и кто мог бы сделать дело. У них не было времени «сажать зернышко», как они, по словам Ки, это называют, и ждать, пока из него, видимо, не вырастет дерево или еще какая херня. Им нужен был готовый кадр. Им некогда было кого-то внедрять, потому что они знали, что скоро их информатора накроют.
Так что через некоторое время к Спуксу приставили личного спецагента. Это тебе не полицейский, которому ты рассказываешь всякое, а он что-то пишет на бумажке, чтобы, может, поизучать потом на досуге. Не, эти ребята из МИ–5 умеют дела делать, причем делать быстро.
Как только Ки получила свидание, Спукс пошел прямо к своему агенту и сказал: «Моя сестра, она знает Пушек. Можете использовать ее? Она реально умная. Ее можно использовать. Серьезно». Этот говнюк даже не предупредил Ки. Он опять продал ее, как и в прошлый раз. Чуваки согласились и через день знали о ней столько, сколько она, наверное, и сама не знала.
Когда ребята из МИ–5 встретились с ней, то сразу поняли: это то, что надо. Она умная. Знает, кто есть кто. И может действовать по плану. Она им подходила, и, что самое важное, ее можно было сразу пустить в дело.
Судя по вашим лицам, вы думаете, что я того. Пум – и мой мозг больше не работает. Или, может, вы думаете, что я эту хрень выдумал. Но я клянусь: это правда. Вот что я не мог рассказать, а мой адвокат не хотел, чтобы я рассказывал. Потому что как я могу обвинять МИ–5? Это же просто бред, безумие. А в бред никто не поверит. Но погодите и подумайте минуту.
Это кое-что объясняет.
Например, всю ту инфу о Фейсе, которую она получала. Всю эту историю с мечетью, которая с самого начала казалась мне какой-то мутной. Как бы там ни было, в тот день, когда они привезли ее к соседнему дому, они объяснили ей расклад.
– Если ты нам поможешь, мы вытащим твоего брата. По программе защиты свидетелей.
– А если нет? – спросила она.
– Тогда за то, что с ним будет дальше, мы не отвечаем.
Не то что они хотели, чтобы она сделала все сама. Как раз наоборот, ей нельзя было так делать. Им за это никакого бонуса не заплатят. Предполагалось, что это я нажму на спусковой крючок, и это пиздец как обидно. Что она подставила меня, чтобы спасти своего конченого братца. Ей нужно было только привести меня туда. Они разработали план. Они разобрались с охраной. Они достали рации. Ей нужно было только позаботиться о том, чтобы на спусковой крючок нажал я. Или Курт. Им было вообще насрать. После всего они обещали помочь ей. И Спуксу. Им обоим. Чтобы они уехали.