Понятно, что на флешках ничего не было. Старшинов, безусловно, сошел с ума от любви, но не до степени самоубийства.
Эта ночь стала главной в его жизни. Он открыл себя и открылся сам.
Пару дней спустя люди с чистыми руками и горячим сердцем, курирующие его министерство, вызвали Николая Петровича на разговор. Он не верил ни одному их слову: ни о том, что прошлое Ольги совсем иное, чем он думает, ни о том, что родители никуда не уезжали, а как жили в Красноярске, так и живут. И уже полным враньем звучало то, что параллельно Коле есть еще Петя. И Толя.
Этих врунов в погонах знала Зина, и не было никаких сомнений в том, кто и зачем их попросил наговорить на бедную Лялю. Ведь она предупреждала, что на нее будут гнать враги их счастья!
А через две недели после той самой закладки в сейф в их домашнем гнездышке произошло то, что не должно было произойти никогда. Квартиру, которую снимали голубки, ограбили. Николай в это время был где-то в глубинной командировке, а Ляля осталась ночевать у подруги на даче. Здоровенный сейф был взят, практически как Карфаген – автогеном. Исчезли деньги (много, но это дело наживное) и все флешки. Шубы и цацки остались на месте. Старшинов срочно вернулся из командировки и застал рыдающую Лялю. «Страшно себе представить, если бы я была в этот момент дома. Они бы меня убили, – причитала девушка. – Я не хочу здесь сегодня ночевать. Поедем на квартиру к родителям».
«Негодяи, – думал Николай, – все врали с Зинкиной подачи. Вот сейчас увижу, где живут Олины «папье-маше», и потом всем наваляю».
Они остановились около какого-то подъезда. Когда Коля открыл дверь машины, он получил страшный удар в голову. Металлическая оправа близорукого замминистра въехала ему в скулу, и оплот России сразу потерял сознание от боли. Что должно было произойти дальше, точно не знает никто. Но, похоже, ничего хорошего, по крайней мере, для компании, застраховавшей жизнь будущего министра. Это чудо, что убийцу спугнул проезжавший мимо патруль.
– И что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил я друга. – Узнать правду? Найти Лялю? Проводить в последний путь? Что?
Мой друг сжал мне руку и устало чуть-чуть кивнул. Я взял телефон кураторов с чистыми руками, пожелал приятелю держаться и вышел. В больничном коридоре плакала Зина.
Прошло две недели. Это была интенсивная и кропотливая работа. Правда вырисовывалась с трудом. И совершенно не хотела залетать мячом в наши ворота, как тогда в матче с испанцами на чемпионате мира. Мы сидели у меня в офисе. Куратор молчал и только изредка рисовал каких-то зябликов на бумаге. На этот раз говорил я.
– Коля! И Ляля, и ее кавказский друг, как ты знаешь, задержаны. Молчат, как фаршированный карп об лед. А теперь слушай меня внимательно. Ляля – действительно Оля. И действительно модель или почти модель. Основное занятие – это эскорт, что в переводе на русский язык означает «проституция». И твоя Ляля – очень дорогая проститутка. Но все не так просто. Ольга Турина закончила специализированную школу соблазнения (повышения профессиональной квалификации), к тому же отнюдь не дешевую. До знакомства с этим делом я не представлял себе, что в нашей стране существует целая индустрия в этой области. В школе Лялю научили вести себя с богатыми и желательно женатыми мужчинами, поменяли ментальность с обыкновенной бл…, извини, с обыкновенной шлюхи на боевую единицу. Психологию в школе преподают очень серьезные специалисты. В той же гимназии благосклонных девиц ее научили секретам секса и тому, от чего ты начинал краснеть на работе, когда думал о предстоящей встрече. Ее заставляли читать и разбираться в том, что интересует серьезных, как ты, ребят. Девушка должна уметь поддержать разговор и быть не только телом на выход и на вход, но и приятным собеседником. Дальше по тем или иным причинам ты попал в разработку. Почему ты? Это еще предстоит понять всяким органам. Я не знаю и поэтому сплю спокойно. За тобой следили пару месяцев, может быть, больше. Мама из ЦУМа – такая же мама, как моя йоркшириха – космонавт. Тебя удивляло, что Ляля ничего не просила, и ты все покупал сам? Это высший пилотаж, Николай. Ты сам не понимал, как тебя заставляли это делать. Твой характер и привычки были изучены вдоль и поперек. У тебя реально не было ни одного шанса выпутаться. Но дальше начинается нечто серьезное – история с компроматом и твоими дурацкими флешками. Кстати, ребята их нашли у Ляли в другой квартире, о которой ты даже не подозреваешь. Ту квартиру снимал наш общий знакомый и Лялин любовник Феликс. Он же сейчас оплачивает ее адвокатов. Судьба, возможная стоимость и финальное направление этих флешек пока неизвестны. Этим занимаются коллеги во главе с человеком справа от меня. Но на самом деле тебе надо поблагодарить Зинаиду. Когда твое гуляние по Москве стало назойливым, доброжелатели настучали обо всем твоей бывшей супруге. Она обратилась к людям с горячим сердцем, которые начали наблюдать за тобой. Слишком много разной государственной хрени бродит у тебя в голове. В твоей новой квартире установили камеры, о которых ты даже и не подозревал. А теперь посмотри эту запись. Вот Ляля с молодым человеком заходит в ваше гнездышко. Вот они вдвоем вскрывают сейф. Дальше: деньги – ему, флешки – ей. Интересно? Как мы полагаем, где-то часа через два выяснилось, что флешки, в отличие от Ляли и вскрытого сейфа, девственны. Таким образом, твоя судьба была предрешена. Остальное – дело неудавшейся техники. Тот же парень, что вскрывал сейф, ждал вас по адресу, куда красотка тебя привезла. Предполагаю, что по сценарию Лялю должны были изнасиловать и слегка побить. Не уверен. Но что я точно знаю: ты идиот, которому очень повезло. И последнее: если бы на флешках и правда был бы компромат, покупатель товара, вероятнее всего, разрешил бы Ляле выйти за тебя замуж, и ты всю оставшуюся яркую, но недолгую жизнь пахал бы на кого-то. На кого? Понятия не имею. Она молчит, он совсем дебил, а чисторукие ребята считают, что это самое интересное, и интенсивно работают в этом направлении.
Через месяц после того, как эта история начала затухать, в одном из модных итальянских ресторанов Москвы ко мне подошла богиня с моей книгой в руках и попросила автограф. Книгу она случайно купила сегодня днем и… вот он шанс! Вечером она встречает любимого писателя и автора рассказов журнала Tatler. А вообще она Татьяна. Студентка юрфака.
Надпись на первой странице была сделана мгновенно: «Тане. На память от автора. Вы, Таня, Ideal Standard». Подпись.
– Почему «идеальный стандарт»? – спросил меня приятель после удалившихся от стола слов восхищения.
– Так называется фирма унитазов в этом ресторане. Я только что был в туалете и случайно увидел синюю надпись.
– И что? Я не понял.
– Если не обидится, я в разработке, что тоже интересно. Ну а если обидится, будем дружить.
Мой друг внимательно на меня посмотрел, покрутил указательным пальцем у правого виска и втянул в себя спагеттину. Жизнь за кулисами проходила мимо него. Разорившийся и теперь уже карликовый олигарх был мало кому интересен.
В сознании мелькнул процесс о тридцати миллиардах одного медиамагната и его жены, которую я представлял на очень тяжелом суде и в уголовном деле. Беглый взгляд на соседний столик показал, что за ним мило и застенчиво улыбаются, очаровательно целуя фотографию на обложке моей книги. То, что «Les jeux sont faits, mesdames et messieurs» – это как раз понятно. Ставки были сделаны давно, когда я только брался за это дело и пожал клиентке руку. Но вот «rien ne va plus» не проканает у меня никак.
Большая игра только начиналась…
Тормозной цилиндр
Она была именно такой, какую я хотел видеть у себя каждый день. Возраст, параметры, шарм – абсолютно все, что я так любил всю свою жизнь. Удовольствие от созерцания было прервано неприятным звонком.
– Александр Андреевич! Я боюсь.
– Послушайте, Люба, это уже переходит все границы. Если вы боитесь, сидите дома. Без денег, без ваших домов-квартир и постепенно продавайте ваши цацки-пецки, пока источник не иссякнет. А сто миллионов пусть останутся только в мечтах.
– Нет, это все я хочу, но я боюсь.
Вот зачем она мне позвонила? Чтобы что? Интересно, как отреагирует любимая, когда увидит то, что занимает мое сердце уже двое суток?
– Вы мой адвокат и единственная надежда и должны меня успокоить. Иначе я не прилечу. Я боюсь. Вот в Tatler вы такой милый, а со мной вы черствый и вредный. Буквально.
Игорю Ивановичу я все скажу, что думаю о его протеже. Ее же невозможно выдержать. Сегодня это уже одиннадцатый звонок. И все одно и то же. Только отвлекает от такой красоты. Нет, на фотографии она выглядела не так впечатляюще, как в жизни. Вживую нельзя оторвать глаз.
– Так что мне делать?
– Люба, блин. Или я вас увижу завтра в Лондоне и задушу сам. Причем до суда. Или вы уйдите из моей профессиональной жизни раз и навсегда! Люба, вы меня слышите?
– А в личной останусь? Хи-хи.
– Люба! Я начинаю понимать вашего бывшего! Вы никогда не были в моей личной жизни. И не будете! До свидания. До завтра. И наденьте что-нибудь подобающее суду Её Величества. Это же невозможно так ходить в публичные места! Пока.
Я очень спокойный человек. Меня трудно, практически невозможно вывести из себя. Я никогда не кричу. Но Люба была редкая… в общем, она была очень способная девушка.
Вокруг на меня зашикали, и аукционист Sotheby’s вежливо попросил джентльмена в третьем ряду быть чуть более дискретным. Я сидел в последнем двадцатом, и поэтому его слова были обращены точно не ко мне. Видно, каждый мужчина раз в жизни встречает «Любу». Я понимал парня в третьем ряду.
Однако она мне нравилась все больше и больше. Я боролся с нарастающим желанием подойти к ней вплотную и, не стесняясь, при всех потрогать. Она казалась такой свежей, такой искренней и вместе с тем развратной и вызывающей. Наконец настал ее выход. Звонок:
– Это Люба. А кто меня встретит?
– Люба, я занят. Вас встретит водитель.