Закончив осмотр, Соня обернулась к хозяину комнаты:
— Почему ты не выбрал что-то радостное и приятное?
Савелий опустил глаза.
— Не хочется.
В ее присутствии он робел, сутулился, не знал, куда девать руки.
— Чувствуешь себя защищенным? — предположила она.
— Это тоже.
— А что еще?
— Тебе трудно понять.
Нет ничего хуже, чем сказать такое двенадцатилетней девочке. Да и кто говорил: мальчишка, а не многомудрый взрослый или виртуальный куратор в потоке!
— Трудно, но я постараюсь. — Соня уселась на кровать, показывая, что без объяснения не уйдет. — Говори. И не стой столбом, будто лом проглотил. Знаешь, что такое лом?
— Больше, чем ты думаешь.
Савелий все еще не решался опуститься с ней рядом, и Соня усадила его силком.
— Тебе неприятно мое общество?
Он замотал стриженой головой:
— Что ты! Наоборот!
Теперь они сидели бок о бок, и Савелий старался не дотрагиваться плечом или бедром, словно это вызовет искру, и училище взорвется.
— Тогда что тебя смущает?
Савелий густо покраснел:
— У нас не принято девочкам ходить в гости к мальчикам.
Это Соне в голову не могло прийти. Разделение по половому признаку, чтобы воспитывать отдельно? Или традиция ранних браков, когда сватают чуть ли не с рождения?
— Почему? — спросила она.
Савелий глупо хлопнул ресницами:
— Потому что нельзя! — И, видимо, чтобы сменить тему, он продолжил про комнату: — Я против прозрачных стен, потому что не хочу, чтобы кто-то смотрел на меня.
— Они прозрачные лишь изнутри!
— Мало ли. Лучше подстраховаться.
— Ты лишаешь себя удовольствия любоваться миром, ты закрываешься от него. У меня создается ощущение, что ты чего-то боишься, а причины сейчас просто придумываешь.
Соня думала, что Савелий обидится и возмутится, а он согласился:
— Бояться — нормальное состояние человека. Кто не боится — гибнет. Кто-нибудь видел, как ты шла ко мне?
— Нет.
— Никому не рассказывай, что приходила. Матвей и Анисья — глупые и ничего не понимают, они будут трепать языком и сболтнут что-нибудь где не надо, а Сабрина обо всем доложит Ингвару.
— То есть, ты боишься Ингвара?
— Он подумает, что я предатель или что-то замышляю против него.
Соня, наконец, задала один из главных вопросов:
— Что в нем такого, что вы оба пляшете перед ним на задних лапках?
Савелий ответил не сразу.
— Борзых — одна из богатейших семей мира, — сказал он, наконец, глядя в стену перед собой. — Не самая богатая, но влиятельная. Ингвар — единственный наследник. Были и другие, но он оказался умнее и быстрее.
— В каком смысле?
— Сама подумай.
Соня решила подумать об этом позже, а пока спросила:
— Что именно означают его толщина и прическа?
— Толщина? Только то, что он мало двигается и хорошо питается. А косичка — прическа тех, кто сам не занимается своей внешностью, для этого у них есть слуги. Носить косичку — мечта любого, у кого ее нет.
— Ну так носи! — не выдержала Соня. — Ее можно заплетать без слуг, могу научить. Почему вы не делаете того, что хочется, почему лебезите перед кем-то, кого впервые видите, и вообще: почему допускаете несправедливость? Если девиз вашего мира — «каждый за себя», то зачем подчиняться кому-то? Вы противоречите сами себе!
Она обернулась к Савелию, схватила его за плечи и встряхнула.
Он болтался в ее руках словно кукла. Затем опущенное лицо медленно поднялось к Соне, указательный палец ткнул в татуировку:
— Разве не видишь? Открытый глаз. Я обязан подчиняться и работать круглые сутки, сон для меня — роскошь, я никто, и мне ничего не позволено. Все, что может показаться проступком, будет названо намеренным нарушением, а малейший просчет объявлен саботажем. И за все последует наказание. Не сейчас, так потом. Ты ничего не понимаешь, если думаешь, будто мои желания играют какую-то роль. Знаешь игру в карты? Туз всегда бьет даже короля, и шестерке никогда не выстоять против туза.
— Я не играла в карты, но слышала, что козырная шестерка…
— В реальной жизни козырей не бывает, — перебил Савелий.
— Неправда, — твердо объявила Соня. — В реальной жизни бывает даже то, чего не бывает, потому что вроде бы и быть не может.
— Пусть так, но не со всеми.
Всем видом Савелий показывал, что не хочет говорить на эту тему. Присутствие Сони его нервировало. Она чувствовала, что лучше уйти, но пыталась найти решение. Не бывает, чтобы все было плохо. Плохо — когда никто ничего не делает и никому не помогает. Помоги себе или другому — и станет хорошо.
— В вашем мире нельзя затеряться или найти кого-то, кто защитит? — спросила она.
— От людей с деньгами не спрячешься. Защитить может человек с еще большими деньгами, но за такую защиту придется платить, и плата может оказаться хуже наказания, от которого бежишь.
Показалось, что он сейчас заплачет.
Хватит доводить человека. Соня поднялась.
— Спасибо. Мне будет, о чем подумать.
В дверях Савелий немного склонился к ней:
— Ингвар не простит, что ты его переиграла и прилюдно унизила. Рано или поздно он отомстит. Будь готова.
Соня мягко улыбнулась:
— Он уже простил. Я извинилась, и он…
— Слова ничего не значат. У нас обиду не прощают, тем более люди вроде Ингвара. И еще кое-что про комнату. — Шепот был тихий, едва слышный, приходилось вслушиваться. — Нам запретили пользоваться видами планеты и своих жилищ, взрослые боятся, что по ним вы определите уязвимые места и уровень технологий, и в случае прямого конфликта это скажется в вашу пользу. А я хотел бы, чтобы вы победили. Но если что — я тебе ничего не говорил. — Он отпрянул. — Спасибо, что зашла, я рад, что ты не сторонишься меня, но я не смогу тебя поддержать, пока Ингвар и Сабрина в нашей команде. Ты ведь за этим приходила — выведать информацию и переманить меня на свою сторону?
Какое было замечательное начало…
Соня открыла рот, чтобы опровергнуть, сказать, что ее слова — от всей души. Слова застряли в горле. Савелий прав, одной частью сознания она шла именно за этим, но другая заставляла идти, чтобы утешить и помочь. А со стороны это, оказывается, вот как выглядело.
В дверь загрохотало.
— Сейчас открою! — Савелий побледнел и резко снизил голос: — Прячься под кровать, тебя не должны увидеть у меня. В туалет нельзя, его дверь должна быть открыта. Я выключу свет, но если сюда войдут, не издавай ни звука! Я сделаю вид, что мне плохо, и они быстро уйдут.
— Зачем прятаться? В училище тебе никто ничего не сделает, ты можешь общаться с кем хочешь и когда хо…
— Спрашиваешь — зачем? — перебил Савелий и силой, со слезами на глазах, затолкал Соню под кровать. — Хотя бы затем, чтобы сохранить мне жизнь, если для тебя это что-то значит!
За вечер из трех темных знакомых одного Соня публично обидела, а двух довела до слез. А ведь это только начало.
— Я могу выйти через вторую дверь, — буркнула она уже из-под кровати.
— Там море!
— Я отлично плаваю. Поплыву к себе…
— С внешней стороны обе двери совмещены в одну, ты прыгнешь в воду рядом с тем, кто пришел. Прошу тебя: молчи. — Он щелкнул выключателем и отпер дверь. — Простите за задержку, я переодевался, чтобы встретить в подобающем виде.
— На Луне обращайся к свободным на ты и притворяйся равным, — донесся голос Сабрины. — Или тебя не предупреждали, раб?
— Простите, свободная. То есть, прости, виноват и готов понести любое наказание.
— Не сейчас. Назовись полностью.
— Савелий из черных крыс, падальщик с железных плантаций под Владиком.
— Ингвар-высокочтимый вызывает тебя, крыса.
— Слушаюсь, свободная. Бегу.
Соня услышала, как Савелий обулся и выскочил наружу. Шаги быстро удалились.
А на полу обрисовался силуэт головы. Соня забилась глубже под кровать и затаила дыхание. Если ее найдут…
Невыносимо глупое положение. Выйти? Достаточно объяснить ситуацию, и Сабрина все поймет, она умная и хорошая, просто мало знает и до сих пор думает, что рабы чем-то отличаются от свободных. Соня решила: «Досчитаю до пяти и выйду. Раз, два, три…»
Заглянувшая во тьму Сабрина зайти не решилась или посчитала ниже своего достоинства. Или сработало правило, о котором говорил Савелий — что у темных девочкам не принято ходить в гости к мальчикам. На счете «пять» дверь захлопнулась, и Соню окутала кромешная тьма.
Глава 7Кулаки добра дубль два. Акулы. Теория и практика
Утром разбудил громкий щебет. Откуда столько птиц на почти пустом острове?
Их не было вообще. Выглянувшую Соню встретил яркий вид с теми же тремя пальмами, столом со скамьями и расположенными по кругу дверями над водой.
— Через десять минут завтрак и начало занятий, — известил невидимый андрик.
— Форма одежды?
— Напоминаю сказанное ранее: повседневная, если не оговорено иное.
— Спасибо.
Соня поблагодарила на чистом автоматизме и вздрогнула: от избытка впечатлений на Луне она ни разу не сказала «спасибо».
— Благодарить не требуется, — сообщил андрик. — Мы выполняем свое предназначение, эмоциональная составляющая в действиях отсутствует.
— Для меня это неважно, — упрямо заявила Соня. — Даже если вам все равно, мне приятно делать другим приятно.
Вчера взвинченные нервы не позволили пройти через остров открыто, и она отправилась домой вплавь, загребая одной рукой, а в другой держа над головой свернутую пижаму — сняла, чтобы легче было плыть и чтобы не мочить. В свете звезд мерцающая гладь рябила миллиардами блесток, и Соню могли увидеть из дверей, если кому-то взбредет в голову любоваться морем среди ночи. Пришлось делать по воде большой круг. Каждый миг рука боялась наткнуться на преграду, что ограничивала мир невидимым куполом, как стены комнаты. Ничего подобного. Море краев не имело, было настоящим, соленым и горьким на вкус, и пахло рыбой.
Соня проплывала дверь Анисьи по широкой дуге, когда сзади настиг звук приближавшихся всплесков. Она ускорилась, но кто-то плавал гораздо быстрее. Соня со вздохом погрузила пижаму под воду. Жаль, конечно, но иначе потребуются объяснения, чт