Дело в том, что каждые два часа «медбратва» или медички-сестрички с улыбкой вламывались в мою палату, убеждались в том, что я еще трепыхаюсь, и начинали шуровать. Вставляли в ухо градусник и определяли температуру тела. Надевали на палец прищепку и регистрировали пульс. Опоясывали меня тугой манжетой и замеряли давление. Привозили на тележке портативный электрокардиограф и снимали ритмы сердца. Что-то обязательно вкалывали и оставляли на тумбочке гору таблеток. Каждый день та же канитель, только лица разные, и их было интересно изучать. Беседы отвлекали от скверного самочувствия и неприятных мыслей.
Как раз была смена Луангвы. В этот памятный день он был особенно разговорчив – видимо, его что-то волновало, надо было выговориться. И во мне, ослабевшем от болезни и прикованном, как Прометей к скале, капельницей к койке, замбиец нашел благодарного беззащитного слушателя.
Температура оказалась нормальной, но пульс был слабенький. Непорядок! Настал черед измерения давления, а для этих целей в распоряжении Луангвы был большой надкроватный тонометр.
Стал африканец одной рукой вытаскивать массивный черный прибор из его уютного ложа, а другой поправлять тянувшийся за ним витой шнур. Вдруг какое-то неловкое движение, и тонометр падает мне прямо на темечко. От неожиданности я даже не почувствовал боли – настолько странным мне показалось получить удар судьбы оттуда, откуда я его меньше всего ждал. Я с удивлением посмотрел на Луангву, а он с ужасом посмотрел на меня. Из пробитого скальпа вовсю хлестала темная венозная кровь.
В палате поднялась жуткая суета. На крик Луангвы сбежалось всё отделение. Пользы от этого не было никакой, потому что одним количеством оказывающих помощь остановить кровотечение невозможно. Наоборот, чрезмерное число советчиков только усиливало неразбериху.
Самое главное – в отделении нашем не оказалось элементарных марлевого бинта и ваты. Распахнули все аптечки в моей и соседних палатах, перерыли весь склад медикаментов – ничего похожего.
– У нас современная больница, где давно уже пользуются эластичными бинтами, – робко заметила старшая медсестра.
Кто-то предложил поискать перевязочные материалы в хирургическом отделении. Одна из сестричек тут же исчезла, но легче от этого не стало.
Между тем на голову мне водрузили полотенце со льдом, на счастье, оказавшемся в холодильнике. Чувствовалось, что опыта оказания первой помощи при травмах у местных ребят не было никакого. Полотенце быстро наполнилось кровью, а лед кубик за кубиком, обжигая спину, быстро соскользнул мне за шиворот.
Луангва чуть не плакал. Он не переставая просил у меня прощения и умолял не жаловаться администрации, а то он потеряет работу. Особенно сильным аргументом в устах представителя свободного мира был тезис о том, что Советский Союз всегда был на стороне африканских народов, и сейчас я тоже должен встать на его защиту, если угнетаемого Луангву вдруг захотят выгнать на улицу. Мне стало жалко парня, и я, превозмогая боль, как мог, успокаивал его: дело, мол, житейское, ну подумаешь – тонометром по голове?
Принесли йод (видимо, это было единственное, что смогли найти в хирургическом отделении). Кто-то стал обильно поливать меня, как овощ на грядке. Результат не заставил себя долго ждать. За болевым шоком последовало ощущение дикой рези в глазах: это йод струями стекал с моей несчастной макушки на лоб и лицо.
Прямо над ухом у меня заорали:
– Срочно промойте ему глаза!
Эта несложная, но почему-то не задавшаяся операция, смешавшая капли йода в моих очах с каплями физраствора, видимо, и стала последней каплей, переполнившей чашу терпения. Впечатлений для одного больничного утра было более чем достаточно. От всего происходящего мне стало нехорошо, образы поплыли, и меня стало клонить куда-то вбок.
Увидев, что я теряю сознание, Луангва запаниковал пуще прежнего и не придумал ничего лучше, чем срочно измерить мне давление. С криком «Мы его теряем!» медбрат бросился к висевшему на стене тонометру, но вытащил его из гнезда-держателя как-то неловко. Еще одно неуклюжее движение, тяжелый аппарат выскользнул из трясущихся рук и с глухим стуком снова опустился на мою голову…
Мне снилось, что я лечу в каком-то космолете. За иллюминатором мелькали звезды, а у меня перед глазами, сменяя друг друга, медленно проплывали улыбающиеся лица врачей и медперсонала.
– Счастливого пути! Скорейшего выздоровления! – задорно, как пионерки, кричали мне медички-сестрички.
– Поздравляю! Ты с честью выдержал испытание тонометром! – нараспев тянул медбрат Луангва.
– Счастливо оставаться! – отвечал я в закрепленный на шлеме микрофон. – Удачи вашим будущим пациентам!
Я очнулся от тревожного забытья, ни свет ни заря разбуженный ласковым голосом медсестры:
– Good morning! Blood pressure!
– Blood pressure? Только не это!!! – взмолился я.
Забинтованная голова напомнила, кто я, где я и что со мной произошло. Но в этот же самый момент я понял: раз уж мне суждено было выдержать испытание тонометром, то теперь я точно выживу. Так и случилось.
Редкостное ч…о
Вы правда думаете, что оно существует? Верите фразам типа «в интересах всего человечества», «проблемы, с которыми сталкивается человечество», «прогрессивное человечество»? О’кей.
Вот вам маленькая зарисовка. Интернет-кафе. За столиком три молодых человека. У каждого в руках по «гаджету». Рядом с кофейными чашками лежат мобильные телефоны. Юноши неотрывно смотрят в мониторы и нервно манипулируют клавиатурами.
Молодой человек А. Видел фотки, которые Е. выложила на свой пост?
Молодой человек Б. Нет.
Мобильный телефон А. Буль-буль.
Молодой человек А. Зацени. Полный отстой.
Молодой человек В. А я ставлю ей «лайк».
Мобильный телефон Б. Буль.
Молодой человек А. И я.
Молодой человек Б. Ха-ха.
Мобильный телефон В. Буль.
Молодой человек А. Новый смартфон?
Молодой человек В. Xperia Sola. Четырехдюймовый экран, разрешение 850х480 пикселей. Имеет «на борту» двухъядерный процессор с тактовой частотой в 1 гигагерц. Работает на базе андроида 2.3.
Молодой человек Б. А память?
Молодой человек В. 8 гигабайт.
Молодой человек А. Старье. Надо брать Google Nexus 5.
Молодой человек Б. Угу. Как у Г.
Молодой человек А. Ну да, ведь это же твой лучший друг!
Молодой человек Б. Вовсе нет. С вами гораздо интереснее.
Мобильный телефон А. Буль-буль.
Мобильный телефон Б. Буль-буль.
Мобильный телефон В. Буль.
Шахтеры возвращаются со смены.
– Если бы не эта тормознутая стопорная и п…с стволовой, мы бы давно уже свой тормозок наворачивали!
– Завтра возьмем стволового в забой – сразу образумится!
– Ты лучше не забудь взять с собой медвежонка, поддиру и набор ключей. Чтобы потом по всему штреку комсомольца с геббельсом не искать.
– И барана для шпуров.
– Надо будет мальчика вырубить и расстрелять его в рамы, чтобы хапуга могла нормально пройти.
– Отдыхай! Всё сделаем в лучшем виде, даже шубина не напугаем. А стволовой всё равно п…с!
Два интеллектуала беседуют на выставке современного искусства.
– Мыслить по-другому и навязывать свой способ мышления тем, кто привык выдавать компиляцию за стратагему, а топорный пиар – за креативную потестарную имагологию. Вот что это такое!
– Концептуальное искусство перцептивно, коллега! Функции концепции и перцепции противоречат друг другу. Применение сложных базовых элементов как имманентной части произведения лишь нарушает единство целого.
– Да, но повторное использование простой формы сужает рамки художественного образа.
– Но оно же позволяет сконцентрировать мысль на упорядоченности. Упорядоченность становится целью, в то время как форма оказывается средством. Вы меня понимаете?
– А по-моему это просто мазня!
На пороге частного дома, окраина города Сакраменто, штат Калифорния, США.
– Как мы были рады вашему приезду!
– Спасибо за гостеприимство. Нам тоже было очень приятно.
– Для нас ваш визит – это настоящий праздник! У вас замечательная семья. И такая очаровательная девочка. Ну просто чудо!
– Не провожайте нас, на улице прохладно.
– А где ваша машина?
– Не волнуйтесь, она припаркована совсем недалеко, на углу улицы.
– Счастливого пути! И будьте внимательны на дороге!
– Не беспокойтесь за нас. Счастливо!
…
– Полиция? От дома номер 666 по Вашингтон-стрит только что отъехал белый «Бьюик», номерной знак 64 КМ 8044, движется по 5-й федеральной автотрассе в сторону Лос-Анджелеса. Водитель машины пьян, прошу немедленно задержать его. Он представляет угрозу для безопасности дорожного движения и нарушает законодательство Калифорнии. Гнать таких надо из Соединенных Штатов!
Два биржевых брокера завтракают в ресторане.
– Видел, как вели себя вчера фьючерсы? Сначала вроде ничего – нейтральная боковая динамика под уровнем сопротивления 112500. Но самое интересное началось вечером. Акции вдруг полетели вниз!
– Не спорю, картинка подпорчена, но не трагично. Фьючерс остановился в районе уровня 107000, а это соответствует 50 % коррекции по Фибоначчи к недавней волне роста. Поэтому сегодня главная задача быков – удержаться выше этого значения.
– Если обвал продолжится, то удержать рынок будет очень сложно. Появится риск импульсного скачка вниз к новым минимумам.
– Да, старик, сегодня надо будет последить за движением в районе 107000. Думаю, что при появлении признаков отскока от него или ложного пробоя можно даже будет пробовать играть от лонга со стопом ниже локального минимума.
Интернет-мошенник и честный труженик. Родители и взрослые дети. Офисный клерк и сельский комбайнер. Бандит и поэт. Индийский аскет и любитель сладкой жизни. Футбольный хулиган и книголюб-интеллигент. Трудоголик и геймер. Горький пьяница и монах, проводящий дни в искренних молитвах. «Шестидесятник» и юноша поколения «Пепси». Немецкий бюргер и китайский крестьянин. Страдающий от безделья владелец виллы на средиземноморском побережье и мать-одиночка, вкалывающая на трех работах, чтобы накормить своих детей. Спортсмен, стремящийся к будущим рекордам, и обитатель дома престарелых, живущий в мире воспоминаний. Изможденная женщина из лагеря беженцев в Африке и гламурная парижская модель. Исламский радикал и европейский либерал. То