Когда в уборной наконец воцарились мир и покой, хозяева и гости, поджав под себя ноги, расположились на татами. Угощение было неописуемым: изысканная японская кухня, постоянные смены блюд, икэбана в цветочных вазах, официантки в ярких кимоно. Причем сопровождалось застолье такими обильными возлияниями, что под конец сидевшие в позе лотоса лежали в лежку, а лежавших выносили и запихивали в машины. Друг мой «удар держал» хорошо, и, прощаясь с организаторами банкета, от такси отказался. Мол, дойду до гостиницы пешком, заодно прогуляюсь, подышу морозным воздухом, чтобы хмель выветрился.
Идет он, значит, по ночному Токио. Улицы опустели, огни в окнах погасли, город уже видит десятый сон. Но нет! То здесь, то там светятся витрины мелких лавчонок, в конторах еще копошатся служащие компаний. Смотрит любознательный мой знакомец – светится на первом этаже окошко, дверь в офис приоткрыта. Мелькнула тут в нетрезвой его голове мысль – а не заглянуть ли туда, не пообщаться ли с народом, не укрепить ли дружбу и международное сотрудничество? Интересно всё-таки, как японцы живут, как они работают, как у них там всё устроено.
Заходит – в офисе никого. Видимо, засидевшийся на работе трудоголик вышел в соседнее помещение. Зато по всей комнате – пруд пруди разных гаджетов, офисных агрегатов и бытовой техники.
Ну, первым делом решил мой друг согреть себе чаю: японский зеленый чай такой душистый! А на улице-то холодно, замерз. Что ж, вполне законное желание! В холодильнике недоеденная лапша – почему бы не разогреть? Включил вентилятор, чтобы было не так душно, и рефлектор, чтобы было не так зябко. Поменял картридж в освежителе воздуха, из него повалили клубы влажного пара. Видит – кипа использованной бумаги, а у стены шредер стоит. А зачем ему без дела стоять? Пусть работает! Иллюминации побольше нужно. И чтобы музычка играла, пусть даже и японская – вот теперь красота.
Сидит приятель, пьет чай, радуется жизни. Вдруг откуда ни возьмись врывается наряд полиции, а из-за спины командира округлились на него испуганные глаза клерка. «И чего он так всполошился, ментов вызвал? – подумал искатель приключений. – Я же просто на огонек зашел…» «Концерт, – говорит старший, – окончен, просим пройти с нами в отделение!» И хотя изъяснялся этот «японский городовой» не по-русски, всё стало понятно без лишних слов…
Шутника в конце концов, разумеется, отпустили. Инцидент был квалифицирован как «мелкое хулиганство», дело как-то замяли. Но в его историю про любовь к электроприборам никто из японцев, несмотря на старания переводчика, так и не поверил…
И что вы думаете? Бросил мой приятель свои штучки? Как бы не так! На днях, придя под вечер на деловую встречу, он не смог спокойно пройти мимо открытого по чьей-то халатности электрического щитка. «Щелк!» – и весь огромный офисный центр погрузился во тьму…
А от всего этого светло-то как!
Плащ
Плащ у Николая Николаевича был синий. Обычный демисезонный плащ. Предмет верхней одежды, которую носят миллионы мужчин по всему миру – везде, где есть четыре времени года. Не короткий, не длинный, не приталенный, не прямой. Не от «Диора», не от «Армани». Не «Хьюго Босс», не «Бенеттон». Но достаточно элегантный, красивый плащ, может быть даже фирмы «Виндзор». А с другой стороны – ничем особо не примечательный. Словом, обычный плащ.
Мы были с послом на встрече с политологами. За ужином в каком-то уютном китайском ресторанчике, за долгими разговорами о политике засиделись допоздна. Тепло распрощались и разошлись, по одному или маленькими группами удаляясь в дождливую осень.
Вернулись в посольство уже часам к одиннадцати, даже может быть ближе к половине двенадцатого. Несмотря на мелкую морось, у ворот навытяжку стояли бдительные китайские часовые – молодые военнослужащие. На их плечи были накинуты прозрачные дождевики. Еще бы – погодка, прямо скажем, так себе.
В окнах служебного здания горел свет, но, кроме дежурных, там уже никого не было. Тем не менее вместо того, чтобы ехать в резиденцию, Николай Николаевич попросил водителя подрулить к входу в посольство. Ценные мысли китайских собеседников, прозвучавшие в этот вечер за столом, необходимо было сразу положить на бумагу, пока всё еще свежо в памяти. Надо сказать, что в нашем ремесле это привычное дело.
Подходим с послом к его кабинету. Николай Николаевич механически засовывает руку в карман плаща, шарит в нем в поисках ключа от двери… Что за ерунда? Ключа нет. Проверяет другие карманы и с удивлением обнаруживает там чужие вещи.
– Слушай, по-моему, это не мой плащ…
– Как не ваш? – опешил я. – Как такое может быть? И цвет синий, и размер…
– А так – не мой, и всё тут, – настаивал посол. – Видимо, мой плащ надел кто-то из гостей, а я схватил с вешалки его «макинтош», с виду точно такой же.
– Ну дела… И он сейчас тоже в недоумении шарит по карманам… Надо, Николай Николаевич, вашего «двойника» каким-то образом вычислить и разыскать!
Легко сказать – разыскать. На ужине присутствовало человек двенадцать, не меньше. Полного списка у меня не было. Первая мысль – позвонить секретарю вице-президента Академии общественных наук Чжэн Бицзяня, который затеял эту встречу. Но на дворе почти полночь, и застать его в офисе было совершеннейшей утопией. (Да, чуть не забыл напомнить: мобильных телефонов тогда не было.)
И вот стоим мы с Николаем Николаевичем вдвоем в полутемном коридоре, перед запертой дверью его кабинета. Дурацкая ситуация.
В этот момент на столе секретаря посла зазвонил телефон. Я снимаю трубку – дежурный дипломат:
– Тут какой-то китайский гражданин у ворот посольства стоит, просит вызвать посла. Говорит, по срочному делу.
Мы с послом переглянулись. Не произнеся ни слова, Николай Николаевич решительно двинулся на выход. Я – за ним.
Всё, что случилось дальше, происходило без единого слова, как в немом кино. Подойдя к воротам, мы увидели за ними человека в синем плаще. К воротам его не пускали китайские солдатики – не положено! Николай Николаевич сделал в видеокамеру знак дежурному, и калитка открылась. Подойдя к китайскому коллеге, посол с улыбкой протянул ему руку.
Дальше – больше. Не обращая внимания на моросящий дождь, оба джентльмена начали синхронно раздеваться. Китайские охранники взирали на эту сцену с нескрываемым изумлением. Стянув с себя плащи, мужчины обменялись ими, надели плащи на себя, молча обняли друг друга, развернулись и отправились каждый в свою сторону…
С тех пор, как не стало Николая Николаевича, прошло двадцать лет. Но история с переодеванием не закончилась.
Дело было зимой, перед самым Новым годом. Вернувшись в Москву из очередной загранкомандировки, я решил навестить его вдову – Людмилу Ивановну. Мы душевно посидели, помянули Николая Николаевича, моего дорогого начальника и наставника, говорили обо всём на свете и никак не могли наговориться. Наконец я всё-таки сказал, что пора и честь знать, и собрался было откланяться.
Беру с вешалки полушубок, а Людмила Ивановна тут и говорит:
– На улице вон мороз какой трескучий, а вы в несерьезном тулупчике. Нет, я вас в таком виде не отпущу.
– Ну что вы, Людмила Ивановна, – возражаю я, – вполне достойный тулупчик, теплый, удобный.
– Нет-нет, даже и не думайте. Надевайте-ка дубленку Николая Николаевича, она уже который год в шкафу висит, пылится. Он ее почти не носил.
Как я ни отказывался, как ни отпирался, хозяйка ни в какую: не отпущу без дубленки, и делу конец. Минут десять препирались. Ну что мне оставалось делать?
Не скрою, приятно было увидеть столько лет спустя знакомую мне вещь. Взглянул я на эту дубленочку, и нахлынули воспоминания. Натянул я эту дубленочку – а она на мне сидит, как влитая, и согревает мне душу. Короче, пришлось сдаться. Поблагодарил Людмилу Ивановну десять раз, расцеловался с ней и ушел.
Бреду я из гостей по Старому Арбату в неожиданной обновке, а сам почему-то про плащ вспоминаю. Вот ведь как история повторяется, теперь уже со мной. Только не плащ ее главный герой, а дубленка.
Бреду я и думаю: кто же был тот китаец – хозяин синего плаща? Одному Богу ведомо… Где он теперь? Жив ли? И какую роль случай с плащом сыграл в его жизни? Наверное, никакой.
А в моей – сыграл. Хотя я вообще был всего лишь свидетелем. Свидетелем того, как известный советский посол и безымянный китайский политолог однажды в дождливую полночь посреди спящей пекинской улицы обменялись синими плащами и обнялись, как братья.
Морская королева
– Вчера ночью проснулся, и мне показалось, что за занавеской мелькнуло белое привидение…
– Вот и со мной такое тоже недавно было!
Так ответит на ваше откровение любой индонезиец. Даже не сомневайтесь. А если сомневаетесь – сами можете проверить.
Индонезийцы – народ ужасно суеверный. Вера в духов пропитала всё существо их мировосприятия, и ни историческая волна индуизма, на несколько столетий накрывшая собой малайский мир, ни длительное влияние пришедших из Индокитая буддийских традиций, ни главенствующие ныне каноны ислама, ни современные научные знания так и не смогли вытравить это свойство из души жителей Зондского архипелага. Люди с языческой наивностью верят в существование параллельных миров, в призраки, привидения, бестелесные субстанции, якобы обитающие рядом с нами, в переселение душ. Почудившееся выдают за увиденное. С готовностью принимают за чистую монету все эти россказни про оборотней и домовых, про месть невинно убиенных и про помощь добрых потусторонних сил.
Живя в прекрасной стране Десяти Тысяч Островов, про себя я не раз посмеивался над легковерием милых и незатейливых аборигенов, не уставая удивляться богатству разыгравшейся у них на этой почве фантазии. Посмеивался и иронизировал, пока сам однажды не утонул в бурных водах Индийского океана и не оказался в гостях у Морской Королевы.
А дело было так. Индийский океан славится своим крутым нравом. На южном побережье Явы почти всегда штормит, огромные волны с грохотом захлестывают на обманчиво-дружелюбные песчаные пляжи. Купаться в таком море очень опасно, тем более что вдоль побережья проходит сильное течение, способное унести в пучину любого, даже самого хорошего пловца. До сих пор здесь рассказывают историю про бедного болгарского дипломата, который пренебрег предостережениями и горько поплатился за это.