Стоит ли говорить, что местные жители связывают эти «шалости» грозного океана со злой волей мира мертвых. Легенда гласит, что давным-давно у яванского султана была единственная дочь – писаная красавица и умница. Звали принцессу Ньяй Лоро Кидул, и она как никто другой подходила на роль будущей правительницы султаната. Но закон требовал, чтобы после смерти султана престол занял наследник мужского пола. Султан взял себе новую жену, и ко всеобщей радости у них появился первенец. Однако властолюбивая мачеха, опасаясь, что принцесса будет всё же претендовать на трон, уговорила отца изгнать дочь из дворца. Не найдя другого способа обосновать свое нелегкое решение, он договорился с колдуньей, что та напустит на Ньяй Лоро Кидул порчу. И вот в одно злосчастное утро нежная кожа девушки вдруг покрылась струпьями, став похожей не то на змеиную шкуру, не то на чешую рыбы. Принцесса в отчаянии бежала из дворца, бросилась в океан и превратилась в Королеву Южного Моря.
В разных вариантах ученые обнаруживают эту легенду в исторических хрониках многих древних царств, существовавших на Яве в разные времена, – Матарама, Джокьякарты, Суракарты, Паджаджарана. В деталях народные предания разнятся и даже противоречат друг другу, но все они сходятся в одном: душа Королевы не знает покоя и требует всё новых и новых жертв.
Из века в век люди пытаются ублажить ненасытную морскую русалку. Приписывая ей любовь к зеленому цвету, яванцы стараются не появляться у берега океана в одежде этих тонов. В честь Королевы слагают стихи и поют песни. А в знаменитой гостинице «Самудра Бич», что стоит на краю отвесного утеса в городке Пелабухан Рату, номер 308 навсегда зарезервирован. За кем? Не поверите. За Ньяй Лоро Кидул. Вы не сможете поселиться в нем ни за какие деньги. Каждый день горничная убирает эту драпированную зеленым шелком комнату, поправляет постель, на которую никто никогда не ложился, стирает пыль с картины знаменитого индонезийского художника Басуки Абдуллы, на которой изображена прекрасная и несчастная дочь яванского султана. Но отсутствие постояльца никого не смущает: считается, что комната не пустует. Там живет призрак могущественной Морской Королевы.
Мы отдыхали в небольшом отеле «Оушн куин резорт», который держал один долговязый австралиец. Отель этот не был отелем в привычном понимании. Он представлял собой примыкающий к пляжу большой участок земли, на котором располагались административный корпус и несколько одноэтажных вилл – каждая с уютной верандой, зеленой лужайкой и каменным мангалом. Особняки были сгруппированы вокруг бассейна с чистейшей голубой водой, так что все они дорожками были связаны с центром общественной жизни и в то же время находились поодаль от нее. Уединение виллам обеспечивали заросли бананов и пальм, склонявшиеся своими разлапистыми листьями прямо к решетчатым ставням.
Обслуживающий персонал помимо дворников, садовников и техников включал в себя штат «помощников» – приписанных к виллам молодых индонезийцев, в обязанности которых входила уборка помещений, покупка продуктов на деревенском рынке, приготовление пищи и выполнение различных поручений постояльцев. Наш помощник Пак Рамли обладал удивительным качеством – незаметно появляться и снова исчезать, оставляя нам, как в сказке, чисто убранные комнаты, заправленные кровати и источающие невероятные ароматы аппетитные кушанья.
Единственным, что могло омрачить райскую атмосферу расслабленного отдыха, была погода. Небо в этот сезон частенько затягивали синюшные тучи, напоминавшие огромные гематомы на теле мироздания, и то и дело принимался идти однообразный и безрадостный дождь. Но этот день был замечательным – благодатно-жарким и каким-то золотым от обилия солнечного света. В своих новых ярко-зеленых плавках, после хорошей утренней зарядки и приятного семейного завтрака на веранде я чувствовал необычайный прилив сил и желание найти им должное применение. Выйдя на морской берег, мы расположились внутри покрытого сухими пальмовыми листьями бунгало – эти легкие строения на невысоких сваях торчали вдоль всего пляжа для удобства отдыхающих. Жена расположилась с книжкой в шезлонге, а дочка вывалила на песок свои многочисленные игрушки, формочки, лопатки и ведерки и развернула масштабное строительство.
Волны не показались мне устрашающими, и я решил попробовать заплыть как можно дальше, чтобы потом, одержав победу над природой, оседлать силу прибоя и на гребне накатывающих на берег валов героем вернуться на сушу. Но всё обернулось иначе. Я быстро выбился из сил и стал тонуть.
Тонуть оказалось страшно и противно. И очень больно. Но сначала пришел страх. Он подступил к вискам как бы невзначай, в виде осторожного предупреждения об опасности, но когда надежда выплыть стала угасать, страх мгновенно вырос до чудовищных размеров и заполнил собой всё. Ужас осознания близкого конца парализующим шоком травмировал мозг и обесточил тело, когда я понял, что захлебываюсь и не могу вдохнуть воздух. Спазм в груди – еще больший ужас от невозможности сопротивляться. В отчаянии обессилевшие руки и ноги помимо моей воли судорожно и беспомощно забились в последней попытке выкарабкаться из-под тяжелых, как камень, волн. Но всё было бесполезно. Нос, рот, легкие моментально наполнились густой соленой массой. А дальше всё свершилось само собой. Органы дыхания перестали дышать, органы чувств – чувствовать. Нестерпимая боль отлегла, паника угасла. Стало тихо. Я утонул.
Прошло время. Сколько времени – я не знаю. Может быть часы, а может – минуты. Всё вообще теперь было как-то странно. Я медленно и спокойно двигался под водой, как заправский аквалангист. Но что-то меня смущало. Понял, что – отсутствие маски и трубки. Я посмотрел на свои руки и, к огромному изумлению, не увидел их. Попробовал разогнуть локти, поднести к лицу кисти, пошевелить пальцами. Непривычное ощущение: верхние конечности показались мне какими-то чересчур короткими и малоподвижными. Еще одна попытка развести руки в стороны, потянуться – ничего не выходит. Плечи и предплечья будто бы туго спеленали и надели на них резиновые ласты. И с ногами то же самое – что за чертовщина? «Да это же плавники», – дошло вдруг до меня. И в этот самый момент как обухом по голове: я дышу! Плыву под водой, но дыхание не задерживаю, а дышу свободно. И мне хорошо!
– Ты стал рыбой, – услышал я приветливый голос в ушах, которых у меня уже не было. Голос, а точнее сигнал – ведь это были не слова, не звуки, а скорее ультразвуковая волна – исходил неизвестно откуда. Но непривычная вибрация не просто улавливалась и воспринималась мной, а наполняла собой мою голову четким и ясным невербальным смыслом. Я всё понимал без слов.
– Другого способа не было, – с добрым сожалением телеграфировал все тот же источник. – Но жить можно и таким.
И тут я увидел рядом с собой обворожительный лик земной девушки, ласкающей меня своим черным бездонным взглядом. Она была везде и нигде. Казалось, вот она, в пределах одного гребка плавником, но приблизиться к ней, коснуться ее было невозможно. Ее утонченные черты кто-то словно распластал, растворил в окружающей толще воды, и теперь эти глаза, брови, губы мерно и плавно, как в замедленном кино, колебались и покачивались, переливаясь в пробивавшихся сверху лучах света. На земле такой красоты я не встречал никогда. Ньяй Лоро Кидул, Морская Королева – ну конечно, это была она…
К полудню солнце стало палить всё безжалостнее. Не дождавшись меня, жена с дочкой решили, что я пошел прогуляться вдоль берега и приду позже. Собрав пляжные принадлежности, они поспешили в кондиционированную прохладу виллы, где заботливый Пак Рамли уже вовсю хлопотал по хозяйству. С рынка он, как мы и просили, принес полиэтиленовый пакет омаров, лангустов, королевских креветок и целого живого сома – все свежего улова. Морские деликатесы на гриле у нас были запланированы на ужин, и поэтому трепыхающуюся в целлофане живность индонезиец выпустил в ванну, предусмотрительно наполнив ее холодной водой. Очутившись в своей стихии, креветки с явным облегчением засеменили по дну и разбежались в разные стороны. Рыбина же, наоборот, от соприкосновения с пресной водой пришла в крайнее возбуждение, стала яростно бить хвостом и плавниками, силясь выпрыгнуть из импровизированного аквариума. Но борта ванной были слишком высоки. Пак Рамли занавесил ванну пластиковой шторкой, иначе весь пол стараниями разбушевавшегося сома был бы забрызган водой. Убедившись в том, что до ужина дары моря никуда из своего плена не сбегут, он закрыл за собой дверь и неслышно, как он всегда это делал, удалился.
На обед были плоды манго и папайя. Насытиться, кстати, вполне можно и фруктами, да и есть в такую жару совсем не хочется. В связи с чем к ребенку мать по этому поводу особенно и не приставала – девочка слегка подкрепилась, и ладно. Каждый занимался своим делом, поджидая загулявшегося отца семейства.
– Мама, с этой рыбой что-то не так, – взволнованно сказала дочка, выскочив из ванной. Она хотела поиграть с усатым сомом, но не тут-то было.
– Неужели она заговорила с тобой человеческим голосом? – с улыбкой подколола мама.
– Нет, но у нее какие-то необыкновенные глаза. Я их уже где-то видела…
– Не выдумывай, дорогая моя фантазерка. Иди лучше посмотри, как Пак Рамли разводит на лужайке огонь. Скоро придет папа, и будем жарить креветки.
Стало смеркаться. В тропиках темнеет рано и быстро: без четверти шесть еще совсем светло, а пятнадцать минут спустя вокруг не видно ни зги. Жена не находила себе места. Она была вся на нервах: беспрестанно курила и пристально вглядывалась в непроглядную темноту. Нервозность передавалась дочери – глаза у нее были на мокром месте. Они уже собирались было идти в администрацию и поднимать на ноги спасательную службу, когда я как ни в чем не бывало вышел из ванной комнаты, на ходу вытираясь большим пляжным полотенцем. Домашние, увидев меня, остолбенели.
– Ну, как дела? Ужин готов? – спросил я, заворачивая свое скользкое тело в легкий домашний халат. – Может быть, сделаем в дополнение к креветкам салат из свежих овощей?