Восход горяч, как вина моего глоток.
К столу из гранита прижал бумаги листок.
Возьму кисть потолще – такой на душе восторг!
Серебряный туман стелется над рекой
Над речкой вечерней лежит покрывалом туман.
В серебряной дымке встают миражами дома.
И кажется, нет на земле ни ярма, ни дерьма…
Вот только кивает скептически лодки корма.
Шестая луна в Цзяннани
С шестою луной на Цзяннань накатила жара.
Притихли цикады. В кустах не звенит мошкара.
Теперь распускаются лотосы по вечерам.
Днем сплю. Как цветку, мне светлее ночная пора!
Душная ночь, полная любви
Душную ночь раздирают рычанием львы.
Это ревут желания юной любви.
Диким плющом веранды уют обвит.
Жар благовоний плавит прохладный нефрит.
Утро. Весь двор в снегу
Утром вышел и вижу – снегом укрыт весь двор.
Может быть, это Небо ведет со мной разговор?
Шапки чистых сугробов, а вокруг – никого.
Что ответить мне Небу? Так ли я понял его?
Осень. Клены подернулись алым
Осень. Клены подернулись чувственным алым отливом.
Днем влекут, не стесняясь. Но вечер придирчиво строг.
Укрывает лощину клубами тумана стыдливо,
Чтоб ее наготой я в ночи наслаждаться не мог.
Дождь стеной целый день
Дождь стеной целый день. Бьются капли в стекло.
Павильон, словно остров – столько воды натекло!
Грею руки озябшие над остывшей золой.
Дождь мне послан затем, чтобы больше ценил тепло.
Скитаюсь один по Китаю
Уже много лет один я хожу по Китаю.
Ученых встречаю. Стихи им свои читаю.
Кого я ищу? Зачем по дорогам скитаюсь?
Смотрю я на жизнь и мудростью этой питаюсь.
Милостыня
Монету с пояса снял, отдал ее бедняку.
Пусть я небогат, только всё же ему помогу.
Вдруг гнев императора я на себя навлеку?
Мне, нищему, кто-то замерзнуть не даст на снегу.
«Цы» и «ши»
Мои стихи навряд ли
Настолько хороши,
Что можно ставить в ряд их
Единый с «цы» и «ши».
Но если чем-то всё же
Они и хороши,
То тем, что я их прожил
И выдал от души.
Топор дровосека отзывается в сердце
Весь день слышу я, как стучит топором дровосек.
Стучит он, как сердце. Щепок летит фейерверк.
Но вот вечереет. С небес повалил мягкий снег.
Закончил работу. Подходит к концу и мой век.
Дорога привела в Китай
Самодостаточная дорога в Мяофэнсы
По этой дороге достаточно просто идти.
Идти, наслаждаясь приятной прогулкой в пути.
Идти, наблюдая, как пчелки и птички снуют.
Идти, предвкушая харчевню, привал и приют.
Идти, понимая, что скоро начнется подъем,
И чувствовать радость свободы: вот это – твое!
Забыть обо всём, выбирать предоставив горам,
И верить: в конце восхожденья покажется храм!
Душистые горы
Поднимаюсь в Душистые горы
Шаг за шагом по склону горы,
И души открываются поры,
Как страницы далекой поры.
Этот день сентября неподвижен.
Но за ширмой в багряных тонах
Время мчится назад, и всё ближе
Стародавние те времена.
Здесь всё те же из камня ступени.
Сквозь листву пробивается свет.
Лишь мой шаг тяжелей и степенней
Стал под тяжестью прожитых лет.
Слива «мэй» возле древней кумирни,
И бамбук, и сосна на скале
Здесь живут безмятежно и мирно,
Как щетинки на впалой скуле.
Вырастает, карниз за карнизом,
Слой за слоем китайских слогов,
Весь насквозь мистицизмом пронизан
Храм лазоревых туч-облаков.
И, закутавшись в синь небосвода,
Обернусь я Драконом на миг
И взлечу через горы и годы
На Печального демона пик.
Мне знаком крик взволнованной птицы
И напевно журчащий ручей.
Мне сюда суждено возвратиться:
Без меня этот край стал ничей.
В хрупком воздухе трещинки эха
Не нарушат небес благодать.
Мне отсюда не хочется ехать
Никуда, никуда, никуда.
Гордым ухом внимай шуму бора.
Горным духом привольно дыши.
Существуют Душистые горы
Для души, для души, для души.
Хрустальные воды
Обхожу слюдяные озера
На отрогах горы Хуаншань.
Водопадов хрустальные шторы,
Как гирлянды висят, чуть дрожа.
Тайны горной души ограждает
Водных занавесей перезвон.
Людям тоже сердца охлаждает
Этот плеск, навевающий сон.
Но в каком бы душа ни казалась
Неподвластном для глаза плену,
Знаю я, как, воды не касаясь,
Приоткрыть хрупких струй пелену.
Опускаюсь к таинственным водам
Шаг за шагом по склону горы.
Постигаю секретные коды,
Недоступные мне до поры.
Здесь в бамбуковых зарослей сетке
Скрылся Будды задумчивый свет,
А вот в этой ажурной беседке
Слушал вечность китайский поэт.
Нисхожу под зеленые своды
Узкой тропкою к кромке воды.
Мне легко покорялись высоты,
Но спускаться пора с высоты.
Расступаются добрые скалы.
Дружелюбная зелень чиста.
Посетить, видно, время настало
Заповедные эти места.
Окунаюсь в хрустальные воды,
Наслаждаясь прохладой воды,
И тотчас отступают невзгоды,
Испугавшись земной красоты.
Мягкость плоти моей проникает
Без труда в этот горный хрусталь,
Об который, клинками сверкая,
Разбивается старости сталь.
Отражаюсь в нетронутой глади,
Поражаясь шлифовке зеркал.
Цепенею, в глаза себе глядя:
Я нашел, что так долго искал.
Я открыл, что стоячие воды
Из глубин подсознанья и сна
Возвращают, как старые фото,
Наши чистые образы нам.
С век стекают прошедшие годы.
Взломан с легкостью времени код.
Изменяют хрустальные воды
Нашей личной истории ход.
«Выводят арию моторы…»
Выводят арию моторы.
Внизу Китай, его ветра,
Его присборенные горы,
Земля, как в клеточку тетрадь.
Легли тросами автотрассы,
А вдоль – шеренги тополей.
Ажурным кружевом – террасы
Зеленых рисовых полей.
Скупой ландшафт, пейзажик куцый.
Лес редок, камень лишь один.
Но где-то здесь учил Конфуций
И где-то Лао-цзы ходил.
Внизу Китай, где на просторе
Нет ни клочка земли пустой,
Где всё пропитано историей,
И мудростью, и красотой.
Его коричневые реки
И всюду пятна деревень,
И город – ровный, словно крекер,
И солнце в небе каждый день.
В Южно-Китайском море
В этом очень Южно-Китайском море,
Где тревоги глотает морская пучина,
И заботы уносятся ветром теплым,
Где мотора рев шуму шторма вторит,
В бесконечном пространстве теряю причину,
И границы не видно в бинокля стеклах.
Этот жаркий тропический день гаснет
И за море садится на запад куда-то,
Оставляя корабль наш в объятиях ночи.
Мне конец скитаний видится ясно:
Понимаю, что мне в этом мире надо,
Где граница проходит важного с прочим…
«Осень бесконечная…»
Осень бесконечная
Природу изменить взялась,
Веселую, беспечную
В тоскливый цвет покрасила,
Забрызгала, закапала
Дождинками холодными,
Мазками исцарапала
Ей зелень неугодную.
А где-то осень желтая
Стоит сухая, ясная,
Теплом завороженная,
Спокойная, прекрасная.
И эти дни погожие
Дышали жизнью чудною,
На нашу непохожею,
Привольною, нетрудною.
Но думали о дождике
Счастливые заложники…
Но вот зима жестокая
Природу переделала,
Ее, зеленоокую,
Укрыв снегами белыми,
Задула, заморозила
Ветрами леденящими,
Метели шаль набросила
На горизонты спящие.
А где-то есть бесснежная
Зима – совсем не зимняя,
Простая, безмятежная,
Не белая, не синяя.
Но буднями отрадными