Шли годы, столетия, тысячелетия. Вымерли надменные эльфы, не считавшие других равными себе. Погибли жадные гномы, поправшие чужую свободу ради сокровищ. Орки, гоблины, демониды, полурослики… Никто не смог сдержаться и не нарушить простые Законы. Они вымерли. Воздаяние Драконов уничтожило грешников и вернуло их души Бездне. Остались только люди. Короткоживущие, агрессивные, но… терпеливые и хитрые люди. Они пережили всех конкурентов на этой маленькой планетке. Извели всех подставами, хитростью или деньгами, следуя букве Законов. Оставшись одни, люди развили технологии. Получили более совершенное оружие.
И убили Драконов.
Задумка неизвестного Старшего провалилась. Или оправдалась? Никто уже не узнает. Но последний Закон начал действовать.
«Убившие Драконов познают Гнев Бога».
Умерли дети, потому как по малости лет не имели отношения к Греху. Старики помолодели, потому как по старости лет не могли нести ответ за Грех. Все стали воинами, потому как лишь воины должны нести ответ за Грех. Все умерли, потому как грешники не должны жить. Все души остались в мертвых телах, потому как грешники не имеют права уйти. Мертвые тела с живыми душами стали бессмертными, потому как грешники должны страдать.
И лишь полный распад личности под гнетом безумия от бесконечно долгого, болезненного и абсолютно бесцельного существования станет искуплением Греха.
Парадоксальная, бессмысленная и жестокая кара за окончание столь же бессмысленного эксперимента от жестокого и безумного бога, чье имя не исчезло само, но было стерто вместе с памятью о нем…
Сшихара замолчала и раздраженно царапнула когтем по столешнице.
Я молча забрал у сидящей рядом Мют небольшую белую бутылочку и отхлебнул из горла обжигающей божественной бодяги.
— Мне оставь, — буркнула мелкая алкоголичка. — И вообще, не напивайся! Тебя там армия сложно убиваемых немертвых ждет!
— А ты вообще не должна была со мной на Висе контактировать! — кинул ответную претензию.
— Так то же на Висе! — отбила Мют.
— Логично, — согласился с ней и попытался допить оставшееся содержимое бутылочки, но её перехватила покрытая зеленой чешуей ручка.
— Дай сюда! — вырвав добычу, Чешуйка… опрокинула её в себя. — Уф. Напиваться — это не решение проблемы, но по чуть-чуть можно и нужно, ибо на трезвую голову такое не решается.
— Гады, — буркнула богиня-лоли, злобно нахохлившись. — Правильно говорят: муж и жена — одна сатана.
— Кстати, а он хоть существует? — совсем некстати поинтересовался я.
— Смотря какой именно, — пожала плечами Мют. — Если ваш библейский, то нет. Если фэнтезийный, то до фига вариантов. Тот же Ма Оу вполне за него сойдет.
— Отставить левый треп! — хлопнула по столу рукой Сшихара. — У нас тут это… этот… в общем, есть возможность разобраться с наследием этого ублюдка, а вы?!
— А что мы? — лениво поинтересовался я, так как выпитое начало уже конкретно накрывать. Мют явно хлебала не обычные «слезы дракона». — Щас вынырну в реальность и устрою этому миру «последний рассвет». Нужно же хоть раз задействовать свой разрешатель… рузрешитель… раз-ру-ши-тель-ный по-тен-ци-ал! Воть!
— Воть! — повторила Чешуйка, кладя дойки на мою макушку. — Сисьги!
— Сисьги! — согласился с ней.
— Нет сисег! — печально вздохнула Мют, погладив свою грудь.
— Да ну вас, алкоголики-извращенцы, — обреченно махнула рукой Сшихара и испарилась.
Я хотел было что-то сказать, но астрал сделал кульбит и выкинул меня в реальность. Опьянение немного отпустило. Но лишь немного. Мыслить я стал более связно, но от того еще менее здраво.
— Как будто ты до этого отличался здравомыслием, — фыркнула Зеленая, которой шататься не давала только поддержка брони.
— Дорогая, брось болтер, ты пьяна!
— Бросаю!… Че молчишь, не поймал?
— Поймал, — прохрипел в ответ, ощущая как срастаются проломленные ребра. — Уф. Ты мне лучше скажи, что делать будем?
— Драться! — тут же влезла в разговор Фив, показательно сделав пару боксерских ударов по воздуху. Воздух отозвался низким гулом, словно от заходящего на посадку истребителя. — Ну… или мять сиськи? Натирать лысинки? Точно! Давайте натрем им лысинки! Построим Храм Лысого Кулака! Больше лысин Богу Лысин!
У меня в голове почему-то появилась картинка Фив, восседающей на троне из лысин и с маниакальным смехом натирающей мой скальп до состояния сверкающей лысинки. От такого я начал стремительно трезветь и, чтобы успокоить нервы, закинул в рот зубочистку…
Слишком поздно затуманенный мозг понял, что зубочистка была слишком толстой и испускала подозрительный желтый дымок.
— Млять, — успел выдать я.
А потом меня накрыло… И стало как-то пофиг. Все равно в здравом уме эту проблему я бы не решил. Ну а если бы решил, то только радикальным выпиливанием всего живого.
— Так почему бы не попробовать альтернативные пути? — поинтересовался я у Чешуйки.
— Андрюша, брось каку, а? — осторожно попросила Зеленая.
— Неа, — я широко и душевно улыбнулся, поглаживая под клювом усевшуюся на руку Совушку. — Сейчас я буду ТВОРИТЬ! Да, пернатая?
— Уху, уху, — согласно покивала сова. — Творить, творить. Уху, уху.
— И я с вами! — тут же радостно повисла на моем плече Фив. — А то потом Лысик будет опять о свою небритую палку своей же нелысиной стучаться, а меня может забыть позвать! А я хочу еще поумнеть, вот!
— А… мы? — осторожно уточнила Крыська.
— Пеките голубцы, — мрачно ответила ей Красная. — Причем побыстрее и подальше отсюда.
— Желательно, на Висе, — добавила Белая, почему-то примериваясь к моей заднице парой внушительных шприцов. — Эх, бесполезно. Слишком уж качественная дурь у Укура.
— И что делать? — забеспокоилась Ютур.
— Валить на фиг, вот что! — хмыкнула Белая.
На дальнейшее их общение я уже внимания не обращал. Предупредить — предупредил, а дальше они сами хозяева своим жизням. Даже Фив. Но она лапочка, никогда меня не бросит и поддержит любой кипиш, даже голодовку! Вот и сейчас мы с ней сделали по затяжке и решительным шагом (взявшись за ручки и радостно хихикая) направились в сторону ближайших подопытных (злобной и практически бессмертной недонежити божественного уровня).
— Итак, дорогие мои, — остановившись на границе, за которой происходило резкое повышение магического фона, я обвел взглядом тех верных последователей (отбитых идиотов), что последовали за мной. Это оказались Фив с Чешуйкой и перебравшаяся с макушки на плечо Совушка. — Ваши предложения!
— Закопать! — тут же отозвалась Чешуйка.
— Обрить! — затянувшись, выдала Фив.
— Ухухушить, — прозвучала единственная дельная мысль.
— Вот, девочки! Учитесь! — тут же погладил заурчавшую Совушку. — Вот у кого светлая голова!
— А бывают ли лысые совы? — задумчиво спросила Чешуйка.
— Я искала, но не нашла, — печально вздохнула Фив.
— Но если чего-то нет… — улыбнулась ей моя женушка. — То это можно просто создать!
— Подруга, ты — ГЕНИЙ!!! — радостно подпрыгнула блондинка, радостно подпрыгнула грудь блондинки, радостно подпрыгнула Совушка и с ухухуканьем улетела на крыльях радуги (старт бедной совы постыдил бы реактивный истребитель, а издаваемые ею звуки были больше похожи на мат — связываться даже с трезвой Фив было опасно, а уж с накурившейся…) — Ой, птичка улетела.
— Ничего, она еще появится, — мило (во все сто двадцать четыре игольчатых ядовитых клыка) улыбнулась Чешуйка. — А мы будем ждать. И дождемся.
— Дя! — Фив подняла вверх обе ноги и руку. — Обязательно дождемся!
— Но мысль была дельная, — выпустив облако желтого дымка, я обвел взглядом старые бетонные стены невысоких домов. — Так, городов и подопытных у нас много, а времени для аккуратной работы мало… тем более, что пациентам хуже уже по-любому не сделать. Так что будем пробовать идеи сразу на них, минуя стадию обкатки на лабораторных животных. Тем более, что животных жалко, а бессмертных зомби — не очень.
— Ну да, видок у них тот еще, — согласилась Зеленая.
— Зато они лысенькие! — радостно потыкала Фив силовой перчаткой в сторону подобравшегося поближе зомбака (беднягу снесло ударной волной и размазало по растрескавшемуся асфальту тонким слоем, причем без возможности возрождения). — Даже брить почти не надо… Только оживить. Лысик, сможешь?
— А хрен его знает, — пожал плечами. — Но мы его поймаем и спросим! Но только в следующем городе, а сейчас будем их ухухушить!
Призвав в правую руку Копье, я критично его осмотрел. После чего крутнул и на половину длины вогнал в землю тупым концом так, чтобы наконечник оказался точно на уровне лица. Понюхал острие. Лизнул. Покачал головой.
— Чего-то не хватает… — задумчиво обвел подруг взглядом. — А, точно!
Резким взмахом руки выхватил из воздуха три радужных пера и под возмущенное ухуканье несуществующей совы прижал их к наконечнику.
— Фив, дай чем примотать! — требовательно протянул руку.
— Ня! — тут же выдала она мне черную шерстяную нитку (которую секундой раньше достала из подозрительного портала за своей спиной).
Примотав перья ниткой, задумчиво обозрел эту инсталляцию. Кивнул сам себе. Достал зубочистку и воткнул в ладонь. Дождался, пока артефакт примет насыщенно-красный цвет, вытащил и начал старательно рисовать на черном наконечнике Копья свой вдохновенный Шедевр.
— Это что? — после минутного созерцания уточнила Чешуйка.
— Огурчик! На спичках! — радостно пояснила ей Фив.
— Это кошкодевочка, идиотки! — закатил я глаза. — А сейчас не мешайте, я начинаю Великое Шаманство!
Взявшись за древко, я влил в Копье солидную порцию маны Бездны и, глубоко затянувшись, выдохнул на него густое облачко желтого дыма. Дымок втянулся в черноту Копья, попутно растворив в себе перья и нитку, побурлил там чутка и вырвался обратно в реальность, потянувшись в сторону городка темно-оранжевым непроглядным облаком. На то, чтобы окутать весь полуразвалившийся населенный пункт, дыму понадобилось чуть меньше минуты. Потом еще минут пять наш слух услаждали радостные крики (вопли боли и отчаяния полубезумных существ, чьи тела и души жестоко и беспощадно корежило), а потом все стихло и дым рассеялся.