— И согласно этим рекомендациям… — Холмс снова обыскал карманы и одним движением извлек еще одну бумажку, наглядное доказательство.
— Информированное согласие, — выдохнул я. — Ад пуст, и все дьяволы здесь.
— Что, — заметил Холмс, — серьезная ошибка, типичная для эгоцентричного серийного убийцы и хирурга общего профиля… Убийца подписал документ.
Ко-ломбо, ко-кодамол и ко-нстипацияBMJ, 28 сентября 2011 г.
Когда Коджак[150] вышел из операционной, щеголяя великолепной шевелюрой, слух о моих почти чудесных навыках очень скоро дошел до других великих детективов. Большинство случаев были простыми: Кэннон слишком худ (камера толстит), у Бэтмена аллергия на резину, а у Порфирия Петровича понос после миски несвежего борща.
Но Коломбо? Казалось, что у него и в помине не было головной боли от напряжения, поэтому я дал ему несколько общих советов по изменению образа жизни и рецепт на ко-кодамол.
— Это отлично, просто отлично, — обрадовался он. — Спасибо, доктор, спасибо, вы очень помогли.
В дверях он обернулся, взмахнув поношенным плащом.
— Еще кое-что, доктор, — сказал он, — мелочь, но меня это раздражает. Ко-кодамол: это комбинация парацетамола и кодеина, не так ли?
— Совершенно верно, лейтенант, — ответил я в покровительственной манере, излучая «гордость перед падением», как того требует кинематографическая традиция. — Просто чтобы нанести ему дополнительный удар. Как в рекламе, знаете? Зап! Капа-йоу!
— Да, конечно, вы правы, — продолжил он. — Но есть пара нерешенных вопросов, которые мне не хотелось бы забывать. Ничего важного, вы понимаете. Я проверял кодеин в качестве анальгетика, и, похоже, доза составляет от тридцати до шестидесяти миллиграммов каждые четыре-шесть часов.
— Да, — неловко подтвердил я, начиная понимать, к чему все это.
— Тем не менее, — сказал он, — доза кодеина в моем рецепте и в рекламе составляет всего восемь миллиграммов.
— Да, в самом деле, — слабо произнес я. — Это лишь дополнительный удар, знаете ли.
— Но восемь миллиграммов кодеина почти не играют роли для обезболивания.
— В самом деле, — сказал я, забиваясь как крыса в угол.
— В самом деле да или в самом деле нет? — спросил он.
— Да, — ответил я несчастным голосом, наконец-то сломавшись и выпалив свое признание, как это принято. — Хорошо, я попался, мы используем ко-кодамол, потому что название звучит лучше, чем просто парацетамол, репутация которого, хотя он, несомненно, эффективен, пострадала из-за его повсеместного распространения. Это добавляет немного мистики и усиливает эффект плацебо. Фармацевтические компании, я уверен, разделяют ту же бескорыстную мотивацию, и совершенно случайно это приносит им кучу денег.
— Итак, в заключение, — сказал Коломбо. — У ко-кодамола нет никаких преимуществ перед парацетамолом. (MeReC Bulletin 2000;11:1–4R).
— Не совсем так, лейтенант, — запротестовал я. — Нет, если вам нравится страдать от констипации, или попросту запоров.
Классическая консультация…BMJ, 27 апреля 2011 г.
Назовите собаку плохим именем, сказал Флэши[151], с хорошим жить гораздо труднее. Поэтому, когда греческие герои узнали, что я разобрался с бурситом Геракла, приемная вскоре наполнилась представителями гомеровской доблести и атавистической злобой. Тестостерон зашкаливал, равный по количеству темпераменту героических сердец и масла для тела, хотя нам пришлось выделить троянцам отдельный кабинет.
Кое-что было предсказуемо: у Тифона слабоумие, а у Полифема — глаукома. Но иногда случались и неожиданности: у Беллерофонта аллергия на конский волос, а Эдип очень добр к своим родителям.
Ахилл вошел в приемную, сопровождаемый скучающим греческим хором. Он чуть не раздавил своими могучими мускулами покрытое пластиковым чехлом кресло, которое издало забавный пукающий звук. Некоторые участники хора захихикали.
— Обычно я иду к Асклепию, — сказал он. — Но с ним всегда одно и то же: «Принесите в жертву Ифигению, налейте Аполлону, бла-бла-бла».
— Опять проблемы с рабынями? — спросил я. Врачи общей практики — это люди эпохи Возрождения в медицине, что предполагает обязательное знание классики.
— Нет, — сказал он, — я бегал наперегонки с черепахой. Как будто ничего сложного, даже дал ей фору. Но каждый раз, когда я догонял ее, она чуть-чуть обгоняла меня. Я как раз собирался догнать ее и опровергнуть парадокс бесконечности, когда споткнулся о золотое яблоко, не убранное Аталантой. И теперь у меня ужасно разболелась лодыжка.
— Как насчет рентгена?
— Рентген, рентген, — пропел хор.
Я пролистал его карточку.
— Ах да, после прививки от кори ваша матушка окунула вас в реку Стикс, и вы стали неуязвимым. Это, кстати, был самый ранний зарегистрированный пример профилактической медицины, и мы собирались окунуть туда всех наших младенцев, но затем статья в журнале The Lancet выявила предположительную связь этой процедуры с аутизмом. Однако, поскольку мать держала вас за лодыжку, именно эта часть ноги оказалась незащищенной. Но это всего лишь растяжение. Отдохните две недели, и чтоб никаких войнушек. А еще, — продолжил я фальшивым замогильным тоном, как Дельфийский оракул, — не подходите близко к Скейским вратам.
Рациональная забота о здоровье — неотъемлемая часть консультации хорошего врача.
Он забеспокоился, очевидно, думая о рабынях.
— А вот угарный секс — это норма, — заверил я его.
— Думаю, могло быть и хуже, док, — выдохнул он с облегчением. — По крайней мере, мать не держала меня за ч…
— Челку, — предвосхитил хор.
Пророк подталкиванияBMJ, 10 марта 2011 г.
— Жизнь несправедлива, — бушевал я. — Почему бог всегда забирает курильщиков первыми?
Я присутствовал на похоронах Джо. Церковь неудобно расположена рядом с нашим медицинским центром, и я обычно скрываюсь из виду, когда процессия осуждающе смотрит на меня.
Но на этот раз моя совесть была чиста: Джо дымил как паровоз, а потом, по космической иронии судьбы, в него попал метеорит.
Но когда Бог действительно явился мне, я был не в восторге.
Высокий, с довольно типичной внешностью представителя европеоидной расы, с длинной белой бородой, он соответствовал всем книжным клише и, что еще хуже, ни капельки не походил на Моргана Фримена. Я шагнул в крылатую колесницу, которой управлял невероятно привлекательный внешне ангел, однако не смог разобрать, мужчина это или женщина.
— Я решил, — сказал Бог, и барабанная дробь раскатилась в воздухе, — быть более активным по части заботы о здоровье. С последствиями курения больше нельзя оттягивать. Краткосрочное удовольствие против наказания в долгосрочной перспективе — с людьми этот выбор очевиден. Поэтому я назначаю это одной из Десяти заповедей, а прелюбодеяние уберу, мы в двадцатом веке живем. Отныне любой, кто курит, получит по голове метеоритом. Считайте это формой божественного Подталкивания.
Согласно теории Подталкивания, положительное подкрепление и непрямое указание влияют на принятие решений, по крайней мере, так же эффективно, как прямые инструкции или принуждение. Сейчас она довольно популярна среди наших коллег из системы общественного здравоохранения, которым просто нравятся разные приемы управления людьми (гораздо больше, чем настоящая медицина).
Раздался раздраженный визг, барабанная дробь резко оборвалась, и ангел уронил с края колесницы барабанную палочку. Он устремился вниз, в облака, едва не сбив американский военный транспортный самолет C-130 «Геркулес».
— Ты будешь моим пророком, — продолжал Бог, — чтобы распространить слово о теории Подталкивании по всему свету.
Я с сомнением посмотрел на других пророков. Они курили кальяны с пеной у рта и мучили язычника.
— Я просто напишу об этом мотивирующий пост в «Фейсбуке» и отправлю несколько твитов, — пообещал я (социальные сети, знаете ли, это отличный способ избежать реальной работы).
Но я начинал разбираться в вопросе пророчества. Как и любой хороший американский телепроповедник, я знал, что тут должно быть что-то и для меня.
— Воистину, Господи, — сказал я, — я хотел бы получить выгоду.
— Идея о семидесяти шести девственницах не должна восприниматься буквально, — ответил он, указывая пальцем на ангела, который соблазнительно наклонился ко мне, но по его манерам по-прежнему нельзя было угадать гендер. — И, — изрек Бог, видя мое замешательство, — я делаю тебя бисексуалом.
— Круто, — сказал я.
Я знаменитый врач, заберите меня отсюда…BMJ, 19 января 2011 г.
«Меня тоже когда-то обожали», — говорит у Шекспира сэр Эндрю Эгьючик, и благодаря этим самым словам клоун снимает маску, и Шекспир показывает сломленного человека, осознающего свою сокрушительную потерю, — что он испорчен, легкомысленен и неуместен.
«Я тоже когда-то был знаменитостью», — говорю я и тоже чувствую потерю, хотя это не всегда был приятный опыт. На камеру я выгляжу толще, лысина сияет, как маленькая потная луна, а на рекламных фотографиях мембрана стетоскопа зияет белым пятном на уровне промежности и выглядит так, будто у меня расстегнулась ширинка, демонстрируя всем мои труселя.
Но однажды эта чертова пресса…
— Мы планируем снимать новое шоу, знаменитый врач, — обратились ко мне из продюсерской компании. — Вы знаменитость, так почему бы вам не стать наставником участника конкурса?
Моей немедленной реакцией — помимо того, что втайне я чувствовал себя польщенным (мы, знаменитости, глубоко не уверены в себе и поэтому легко поддаемся манипуляциям), — была ярость. Сговор с этим цирком был бы оскорблением нашей древней профессии. Эти знаменитости даже не прошли доврачебный тест на профпригодность (всего за 70 фунтов стерлингов), который показывает, насколько врачи отличаются от простых людей. Ну, знаете, они более этичны и умеют проявить сострадание.