— Честно говоря, док, я в порядке, я прекрасно себя чувствую, — запротестовал он, дернув задницей, чтобы подчеркнуть животную жизненную силу, однако выглядел при этом виноватым. Есть мнение, что у Джо всегда виноватое выражение лица, потому что он всегда в чем-то виноват.
— Ты можешь считать, что с тобой все в порядке, Джо, — сказал я, — но дело в том, что тебя просто недостаточно обследовали.
Очевидно, что сейчас важно проводить раннюю диагностику деменции, несмотря на то что реальным приоритетом является поддержка пациентов, у которых уже выявили это заболевание.
Как недавно утверждал доктор Мартин Брюне в статье, опубликованной в BMJ, «деменция — это большой бизнес, и многие преследуют корыстные интересы, наживаясь на росте количества диагнозов. В настоящее время использование запланированного темпа роста диагностики оказывается весьма успешной стратегией для политиков и промышленности».
Спрашивать у пациентов имя королевы нелепо — они могут погуглить его со смартфона, поэтому я предпочитаю открытые вопросы.
— Какой твой любимый цвет? — поинтересовался я.
— Красный? — вопросом на вопрос ответил Джо, скрипя мозгами от напряжения. — Нет, подожди, синий, я имел в виду синий!
— Слишком поздно, — холодно сказал я.
Осторожно! В НСЗ работают людиGP, 3 марта 2014 г.
«Всегда лучше всего говорить правду, — сказал Джером К. Джером, а затем добавил важное уточнение: — Если, конечно, вы не исключительно хороший лжец».
Таким образом, мы все в долгу перед ведущим хирургом профессором Дж. Мейрионом Томасом. По его мнению, жестокая правда в том, что «гендерный дисбаланс сам по себе негативно влияет на НСЗ».
Большинство женщин работают врачами общей практики и в итоге переходят на неполный рабочий день. Они, как правило, избегают специальностей, где требуется больше самоотдачи, поскольку ищут равновесия между работой и личной жизнью.
Также врачи обычно вступают в брак с людьми в рамках своей собственной социально-экономической группы. По наблюдениям Томаса, во многих случаях жена является второстепенным добытчиком, что в еще большей мере способствует формированию отношения к этой работе как к менее требовательной, позволяющей трудиться по сокращенному графику. Они, видите ли, не просто ленивые суки — они ленивые суки с понтами.
Профессор также отметил, что, поскольку «терапевты, как правило, работают в небольших группах, существует опасность, что они могут стать болотом, изолированным от благотворного влияния настоящей медицины». Очевидное решение, которое он, вероятно, опустил для краткости, состоит в том, чтобы все жили рядом с больницей.
Общая практика, заключил он, организована для удобства врачей, особенно женщин-терапевтов, но не их пациентов.
Как и следовало ожидать, высказывания профессора вызвали ярость и осуждение со стороны главных подозреваемых, все они пылали праведным гневом. Мы не можем принять правду.
На самом деле в своей честности профессор не зашел достаточно далеко. Я могу сказать, что в Национальной службе здравоохранения работают и мужчины. Давайте будем честными, мужчины — свиньи. Я — один из них, так что мне лучше знать. Мелкие, продажные засранцы, подверженные всем порокам, кроме, возможно, жадности, которая требует немного энергии.
Как НСЗ продолжает функционировать, имея в качестве рабочей силы такой большой процент мужчин и женщин, остается загадкой. Правда в том, что вы можете многое сделать, когда у вас нет, ну, вы знаете, той самой жизни.
Не перебрал ли я с заботой?GP, 5 июля 2013 г.
— У меня ужасно болит горло, — сказал Джо, — и я боролся с этим всю неделю.
Последовала выжидательная пауза, пока Джо ждал традиционного саркастического ответа: «Боролся неделю? Хочешь взять с полки пирожок?»
Но я сдержался.
— Ты боролся с ним всю неделю в полном одиночестве, не смыкая глаз ночами, — произнес я голосом, полным эмоций, и моя нижняя губа задрожала. — Да ты храбрец — такие муки перенес!
Я достал пахнущий лавандой платок и утер слезу.
— Друг мой, это не та битва, где нужно сражаться в одиночку. — Я встал и наклонился вперед, а Джо откинулся на спинку стула. — Давай обниму? — предложил я.
Как бы он ни испугался, это был бы не Джо, если бы он не вступил в игру, и мы разделили на двоих крепкое, хотя и неловкое мужское объятие.
Да, я изменился, но почему я изменился? События, дорогой мальчик, события. На первый взгляд я могу показаться глубоким и сочувствующим, но в глубине души я поверхностен и манипулирую тобой.
Невероятно, но сопереживание, наряду с похотью и ленью, теперь оценивается и влияет на формирование заработной платы. По словам профессора Найджела Спарроу из Комиссии по контролю качества медицинских услуг, комитет намерен оценить «менее измеримые аспекты общей практики» и «аспекты, связанные с заботой, сопереживанием и ценностями».
Профессор Спарроу сказал: «Когда я посещал приемы врачей с целью аккредитации учебной работы, я обычно проводил несколько минут, сидя в приемной, и эти несколько минут были чрезвычайно ценными. Они дают вам общее представление о том, насколько заботливы и сострадательны сотрудники».
Ну, мне нечего скрывать. Профессор может сколько угодно сидеть на корточках в нашей приемной, журналам там всего десять лет. Есть и однорукие бандиты, чтобы утихомиривать игроманов. Я также предлагаю посетить туалет — то место, где нет секретов и мужчины говорят друг другу правду.
Джо осторожно высвободился из объятий.
— Никогда не думал, что ты способен так сопереживать, доктор, — сказал он.
— И все равно никаких тебе антибиотиков, — всхлипнул я.
Время, чтобы разобраться в деталяхGP, 4 июля 2012 г.
— Спасибо, доктор, — сказал Джо, убирая взятку в карман и собираясь уходить.
— Попридержи лошадей, — остановил его я. — Согласно требованиям НСЗ, консультации врачей общей практики должны длиться на 50 % дольше.
— Правда? — спросил Джо, вдохновленный моим желанием задержать его подольше, хотя прекрасно понимал, что, когда я рекомендую ему «побереги себя», то на самом деле имею в виду «проваливай».
— Что дает тебе, — сказал я, быстро подсчитав, — еще тридцать секунд.
— Хорошо, — сказал Джо, всегда готовый к сотрудничеству.
Мы сидели в тишине, вертя большими пальцами. Мне приятна тишина, я мог бы наслаждаться ею весь день, особенно в часы приема. Но Джо был менее безмятежен.
— Как приятно, — произнес он, явно чувствуя себя неловко.
К этому времени я уже пребывал в дзен-подобном трансе и не ответил, поэтому Джо решил, что нужно что-то еще.
— Может быть, ты дашь мне пару советов относительно образа жизни? — спросил он.
Раздраженный своим преждевременным падением обратно на землю, я стал немного более резок, чем обычно.
— Нет проблем, — сказал я. — Ты слишком толстый.
Джо смутила моя прямота.
— Это как-то не очень хорошо, доктор, — оскорбился он. — Я думал, что врачи должны больше поддерживать, а не осуждать.
— Поддержка тут ни при чем, — сказал я. — Говоря словами Уильяма Йейтса, я не буду мягко ступать, боясь наступить на твои мечты. Мой долг сказать тебе все как есть. Грязная работенка, но кто-то должен ее делать.
— Но не следует ли тебе мягко объяснить мне, — поинтересовался Джо, — что у меня, к примеру, замедленный метаболизм, или широкая кость, или что-то еще в этом роде?
Должен признать, это было хорошее замечание.
— Широкая кость, широкий живот, широкая задница — да у тебя полная коллекция, — согласился я.
— Ты слишком негативно настроен, — надулся он. — Мне бы не помешало немного позитивного мышления.
— Я врач, а не твой приятель, — сказал я, рисуя небольшую диаграмму Венна, чтобы продемонстрировать это изречение в математическом формате: круг с надписью «доктор» и круг с надписью «пациент» с большим пространством, как бы метафорическим столом, между ними.
— Значит, я толстый, — сказал Джо. — И что мне с этим делать?
— Твое время истекло, — ответил я. — Береги себя.
Оценка качества работы (Часть 1)GP, 11 февраля 2010 г.
— Ты мне отвратителен, — сказал он, — и твои модные рубашки, и твои доступные женщины, и твоя большая блестящая машина. Так что позволь мне сказать тебе, красавчик: успеха тебе не добиться.
Кое-что из этого было довольно лестно услышать, поэтому я не протестовал.
— Хотел бы я сейчас перемахнуть через стол, — продолжал он, — вырвать твои вонючие кишки и обмотать их вокруг твоей шеи.
Похоже, встреча с целью оценки качества моей работы не задалась. Мы плохо начали, его не впечатлило старое доброе оправдание «собака съела мое портфолио».
Я был немного ошеломлен такой степенью агрессии, с тоской вспоминая добрые приятные времена, когда подобные встречи проходили в более дружеской и благоприятной обстановке, их с нетерпением ждали. Они воспринимались как уютная беседа коллег у камина, дружеский обмен мнениями за чаем и свежими булочками прямо из печи.
И если бы мой начальник был дитя шестидесятых годов, мы бы с ностальгией вспомнили Вудсток, противостояние властям, секс, наркотики и рок-н-ролл и то, как мы собирались изменить все вокруг и «дать миру шанс». Может быть, мы даже сняли бы старые халаты, на некоторое время разделись, запалили пару ароматических палочек, оценили нашу энергетику, подержались за руки, украсили волосы цветами и спели несколько куплетов «Кумбаи», пока в конце концов секретарша не прервала бы нас, с удивлением обнаружив, что мы пускаем пену изо рта.
Я обдумал свой ответ. Здравый смысл подсказывал, что, пожалуй, стоит взять спокойный тон, но мы, врачи общей практики, ни на кого не похожие и дерзкие, мы не прогибаемся под нажимом власти, и нас не так-то легко заставить.
У французов есть фраза la trahison des clercs, что значит «предательство интеллектуалов». Ее используют по отношению к тем, кто знает о злоупотреблениях должностными обязанностями, но не может противостоять им. Возможно, настал подходящий момент выступить, разозлиться на машину, потребовать, чтобы процесс оценки рассматривался как конструктивный, а не карательный.