Как заметил Патрик Каванах[33]:
И тут призрак Гомера шепнул моему подсознанью:
«„Илиаду“ я создал из местных и мелких склок,
И богам лишь известно, насколько они велики».
До глубины душиBMJ, 13 октября 2001 г.
Слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет?
Среди прочих у врача есть роль, нигде не закрепленная, — просто быть рядом с пациентом, быть свидетелем. Свидетелем боли, страданий, горя и потерь, моментов радости и отчаяния. Но чаще всего — свидетелем того, как человеческий организм исторгает из себя разные жидкости.
Миссис Кио вошла в кабинет так, что Пелам Гренвилл Вудхаус наверняка назвал бы ее появление пышной процессией.
— Что вы об этом думаете, доктор? — спросила она, приподняв крышку пластикового медицинского контейнера.
Воцарилась тишина — долгая, медитативная и неожиданно приятная. Чудное, безмятежное мгновение, время остановиться и тихонько поразмышлять, сделать паузу в суете несущегося сломя голову мира, чтобы вдохнуть аромат цветка. Пока воздух вокруг нас полнился испарениями, я видел, как за окном крошечные пылинки посверкивают в блуждающем солнечном свете, и слышал, как где-то вдалеке над лугами мурлычет самолетик. В приемной воцарилась благоговейная атмосфера монастырской часовни, и, если бы в тот миг туда вошли Клайв С. Льюис и Дж. Р. Р. Толкин, болтая о морали и подозрительно андрогинных феях, я бы не удивился.
В конце концов, не без некоторого сожаления, я вынырнул из этого состояния.
— Ваши испражнения очень впечатляют, мэм, — медленно произнес я. — Действительно очень выразительно. Полная противоположность прежним, скудным. Просто идеал, настоящий золотой слиток. О, этот незабываемый букет, эти плавные, как у чистокровного скакуна, линии, и цвет — столь же глубокий и таинственный, как морской роман Джозефа Конрада. Если бы они умели говорить, то обладали бы шикарным мелодичным тембром Энтони Хопкинса и рассказали бы нам о пищеварительной системе в превосходном — нет, в совершенном состоянии, которое свидетельствует о рационе, богатом всеми необходимыми элементами, какие только есть на нашей прекрасной земле. Если бы сейчас проходила Олимпиада, можно было бы сразу повесить медаль на эту изящно сужающуюся шейку.
Но миссис Кио заготовила для меня еще один сюрприз.
— Это не мои, а моего мужа, — сладко проворковала она. — Ну разве не прелесть?
Некоторые супруги слишком близки, подумал я. «Разум — вот глаза любви, и посему слепец крылатый Купидон»[34].
— Если любите, отпустите, — торжественно перефразировал я. — Все нужное к вам вернется. А если оно спущено в унитаз, значит, оно вам не нужно.
Норм должен уйтиBMJ, 1 декабря 2005 г.
Дизогранофилия (синдром Фаррелла) — чрезмерная привязанность к ненормальной части тела.
В юности у меня была папиллома на левом плече, и не было нужды что-то мучительно придумывать или как-то скрывать ее. Я звал ее (то есть его) Бобом и считал другом. Мы всюду таскались вместе.
«Ну что за милота», — приговаривали подружки, восхищаясь изящным стеблем и гладкой луковичной головкой. Но становясь старше, взрослее и мудрее, я постепенно сознавал важность физического совершенства, и мне стало неловко за Боба. Даже на нудистских пляжах, где я не стеснялся выставлять напоказ все остальное, я прятал его под повязкой.
В конце концов я решил, что Бобу пора свалить.
Бритва была ледяной даже на ощупь и холодила кожу. Капля крови стекла, точно последняя слеза, — мне даже послышался печальный вздох. Голова Боба так и осталась лежать, а я радостно поскакал обратно в мир нормальных людей.
Но несколько лет спустя я обнаружил, что не один такой на свете.
Джо упорно отказывался удалять Норма — гидроцеле, к которому привязался всей душой. Поскольку в свое время я побывал в той же шкуре, можно было и посочувствовать. Норм обходился дешевле домашнего питомца, доставлял меньше хлопот, не учинял беспорядка, ему не нужны были справки, да и выгуливать его не приходилось.
Время от времени, когда Норм подрастал и Джо требовалось дополнительное место в автобусе, он позволял мне слить несколько литров жидкости. Однако эта процедура причиняла ему немалые страдания.
— Ах, посмотри на бедняжку, не откачивай слишком много, — говорил Джо. — Хватит, хватит, ради бога, он достаточно настрадался.
— Ну-ну, — утешал я, потому что психологическая поддержка очень важна. Иногда мне кажется, что я даже слишком заботлив.
Затем Джо несколько минут стоял, отряхиваясь, привыкая к изменению центра тяжести. Настроение у него тоже менялось, но от недели к неделе, пока неумолимые силы физиологии возвращали живительную жизнеутверждающую жидкость временно увядшему Норму, Джо снова становился забавным и добродушным.
— А еще Норм так пугает моих подружек, — сообщил он, злобно ухмыляясь.
— Не знаю, как твои подружки, — сказал я голосом Железного герцога[35], оглядывающего своих солдат перед Ватерлоо, — но, клянусь Богом, меня он точно пугает.
На заметку: папиллома — это небольшое мягкое образование на коже; гидроцеле — киста на поверхности яичек, наполненная жидкостью.
Большой в собранье палецBMJ, 9 февраля 2006 г.
Кто говорит о себе в третьем лице — у того, скорее всего, чрезмерно раздутое эго. Ну, скажем, «леди не пристало вертеться»[36]. Но я могу еще лучше, с политнекорректным оттенком: «Печеночник из палаты номер три».
Стояла холодная зимняя ночь, и ветер стонал, теребя кровлю на крыше, как больной, которому удалили вросший ноготь на ноге и дали слишком мало местного обезболивающего (да ладно, все мы так делали, разве нет?). Это была одна из тех ночей, когда врачи съеживаются, как капля мокроты на небном язычке, и придвигаются поближе к огню.
И вдруг раздался телефонный звонок.
— А как насчет пальца? — спросил голос, и больше ни слова.
Признаться, я опешил от такой двусмысленности.
«Насчет пальца?» — тихо повторил я про себя этот вопрос, и тут же посыпались другие: чьего пальца? Почему он звонит сюда? Что с самого начала случилось с пальцем?
И все же у моего собеседника было что позаимствовать: бесконечную самоуверенность и завидную убежденность, что его голос сразу узнают, а палец на его ноге никогда не забудут. Также в голосе звучало презрение к Галилею, Копернику и всем тем, кто подвергался гонениям в поисках научной истины. Земля вращается не вокруг Солнца, все вращается вокруг меня. Я, я, я — Великий Панджандрум[37].
Мне в очередной раз захотелось, чтобы Зигмунд Фрейд оказался рядом, подсказывая что-то вроде: «Обратите внимание на точность и лаконичность субъекта».
— Что за анальное замечание, — отвечал я.
— Да для тебя все, что ни возьми, анально, — саркастически фыркнул бы он.
— А что, он напоминает тебе твою мать? — возразил бы я.
— Все так, мой юный Эдип, — ответил бы он. — Необходимо провести расследование.
Когда я приехал на ферму, все было тихо, если не считать слюнявого сторожевого пса — как ни странно, трехголового.
Росший в центре двора боярышник делал поворот крайне неудобным. Его не срубили, потому что у боярышника репутация волшебного дерева, и я сопротивлялся искушению проехать по нему.
Палец ноги царственно возлежал на бархатной подушке. «Что скажешь ты, большой в собранье палец?»[38] — произнес я, почтительно помассировав его, дав антибиотики (как принято в этой стране) и посоветовав отдохнуть.
Хозяин удовлетворенно посмотрел на меня.
— Взгляни на палец, могучий, — сказал он, — и падай духом.
Медицинские конференции, они же документалки о природеGP, 1 декабря 2015 г.
Думаю, тяжелое это дело — быть пингвином. Мало того что тебя постоянно преследуют киношники, которым нравится, что ты не можешь улететь, а из-за айсберга то и дело выскакивает Морган Фримен[39], так еще из-за глобального потепления места гнездования все хуже, а запасов пищи все меньше.
Я бы предложил решить для них проблему глобального потепления так: переправить к ним в Антарктиду белых медведей, которые будут есть пингвинов (напомню, последние не смогут улететь). Только боюсь, пингвины будут от этого не восторге. Но я все же написал Дэвиду Аттенборо[40] и надеюсь, что этот великий человек вскоре со мной свяжется.
Я и правда люблю документальные фильмы «Би-би-си» о дикой природе, но дополнительные материалы о съемках, которые показывают в конце, захватывают меня не меньше.
Например, часто кажется, что, ползая несколько месяцев на карачках в жаркой, кишащей насекомыми пустыне, киношники всегда получают отснятый материал только в самый последний день. Возможно, было бы гораздо эффективнее и экономичнее ограничить все полевые работы и съемки одним днем (по сути, самым последним).
Все это имеет отношение и к медицине. Я и правда люблю конференции. Слушать лекции специалистов, не знающих реалий общей практики, — все равно что смотреть новостной канал «Фокс Ньюс»: всегда приятно, когда твои предубеждения подтверждаются.
А еще на каждой конференции должна быть последняя фальшивая лекция, потому что настоящую последнюю лекцию всегда читает второсортный докладчик, и посещаемость вечно хромает. Участников уже поблагодарили за то, что собрались, и они улизнули пораньше, чтобы успеть на ранний поезд или выпить несколько кружек пива и поразвлечься.