– Нет, – ответила она. – Больше нет никого.
– Тогда это придется сделать вам, – сказал Блэкстон.
– Те два копа показали мне его фото. Я уже им сказала, что это он. Вы все считаете себя такими героями, но вечно требуете, чтобы вашу работу за вас делали другие. Если хотите сделать что-то полезное, поймайте тех ублюдков, которые его убили.
Блэкстон возвел глаза к небу и мысленно досчитал до пяти.
– Вы знаете, кто мог желать смерти вашего брата? – спросил он.
Она неопределенно пожала плечами.
– У вас нет подруги, которая работает наборщицей или как-то иначе связана с типографией?
Она поджала губы и отрицательно покачала головой.
– Где он жил?
Она досадливо вздохнула и нахмурилась:
– Он часто переезжал с места на место.
– У него была подруга? Жена? Дети?
– Ни черта я не знаю, – заявила она. – Ясно? Если хотите, чтобы я посмотрела на его тело, дайте мне денег на такси. На этом долбаном автобусе я не поеду.
– Почему бы вам не переодеться? – предложил Алекс. – И мы прямо сейчас вас туда отвезем.
– А как же малышка? – спросила она.
– Берите и малышку, – ответил Алекс. – Мы детей любим. Правда, Джигсо?
– А где остальные ваши дети? – спросил Блэкстон, заметив игрушки, разбросанные по двору, и вспомнив рапорт Касилетти.
– В школе, – сказала она, закатывая глаза. – А вы что думали?
Блэкстон взглянул на часы.
– Мы подождем здесь, пока вы переоденетесь.
Всю дорогу до центра Лайза Слокем вела бесконечный монолог о копах и их никчемности. В морге она громко завыла при виде останков брата, а вслед за ней раскричался ребенок. Впрочем, слезы лились только у малышки.
На обратном пути в Инглвуд Алекс угощал женщину и ребенка конфетами «Эм-энд-Эм» из пакетика, извлеченного из кармана куртки. Он посадил малышку на свои массивные колени и развлекал ее как мог – гримасничал, шипел и гугукал. Она дергала его за губы, уши и нос и смеялась, когда он говорил: «Уй!» Так разошлась, что чуть не разорвала тонкую золотую цепочку, на которой Алекс носил крестик.
Лайза Слокем тоже успокоилась и ограничила свой репертуар громким хлюпаньем носом. Следователи высадили ее в Инглвуде у дома и оставили визитные карточки, вовсе не рассчитывая на то, что получат от нее хоть какую-то помощь.
– Славная малышка, – сказал Алекс, когда они отъехали.
Блэкстон запустил руку под сиденье, достал коробку с влажными гигиеническими салфетками и сунул ее напарнику.
– Через пятнадцать лет она будет точной копией матери, – сказал он.
– Наверное, ты прав, – со вздохом согласился Алекс. – Ужасно жалко.
Он вытер руки и сунул использованную салфетку себе в карман.
Вернувшись в участок, следователи вооружились справочником «Желтые страницы» и принялись обзванивать типографии. Это была утомительная работа: бесконечно повторять одни и те же слова, помечать номера, где трубку почему-то не снимали, и звонить снова и снова. Через три часа им удалось найти всего двенадцать типографией, где набором занимались женщины, но ни одна из этих женщин по описанию не походила на ту, которую они разыскивали.
Блэкстон оторвался от телефона, услышав, как в коридоре низкий женский голос произнес его имя. Он встал, одернул брюки и выглянул за дверь.
– Клер?
Когда они только начали работать вместе, она настояла, чтобы они называли друг друга по имени. Ему была приятна эта непривычная в их кругу простота обращения.
Она шла к нему, протягивая руки, и – совершенно неожиданно – обняла.
– Как дела, Джигсо?
– Давай я принесу тебе стул, – предложил он.
Утащив стул из соседнего кабинета, он смахнул с сиденья пыль.
– Насколько я поняла, наши дела пересеклись, – сказала она, усаживаясь и кладя сумочку на его стол.
Блэкстон улыбнулся: она не любила ходить вокруг да около. Ему это нравилось.
– Чем ты меня порадуешь? – спросил он.
Она легко рассмеялась. От улыбки три родинки на ее щеке сложились в маленький полумесяц.
– Боюсь, что сначала придется спрашивать мне. Насколько я поняла, ты установил личность человека, убитого в пятницу на автостраде.
– Ты пришла, чтобы вернуть мне мои вещественные доказательства, Клер?
– Когда понадобится проводить баллистическую экспертизу, Бюро окажет тебе всяческую поддержку.
– Ладно. Тогда чему мы обязаны честью тебя видеть?
– Я должна попросить тебя об одолжении, – сказала она. – В этом деле есть щекотливые обстоятельства. Насколько я поняла, ты собираешься предоставить прессе фотографию убитого.
– Теперь, когда его личность установлена, – отозвался он, пожимая плечами, – особой необходимости публиковать его фотографию нет.
– Мне бы хотелось, чтобы ты все равно это сделал, – сказала она.
– В обмен на что?
– Я прошу о любезности.
Алекс Перес не нашел другого момента, чтобы заглянуть в кабинет.
– О, да у нас гости! – обрадовался он.
Блэкстон познакомил Их друг с другом.
– Джигсо вас не обижает? – поинтересовался Алекс.
– Нисколько. – Она скрестила ноги и посмотрела вверх, на плакат с Бобби Фишером. – А, сам гроссмейстер. – Она повернулась к Алексу. – А вы – тоже поклонник Фишера?
– Конечно, – подтвердил он. – Он ведь побил русских, так?
– Ты играешь в шахматы? – спросил у Клер Блэкстон, ощущая ревнивое желание переключить ее внимание на себя.
– Очень трудно бывает найти достойного противника, – сказала она. – Я подала заявление в шахматный клуб Санта-Моники.
– Вчера я там играл, – сообщил он ей. – Я замолвлю за тебя словечко.
– И кто выиграл партию? – поинтересовалась она.
– Противник сдался на тридцать девятом ходу, – ответил Блэкстон. – Моя тактика позволяет мне добиться чего угодно.
– Ты говоришь о шахматах, как о сексе, – поддразнил его Алекс. – Может, мне тоже ими заняться?
– Тут скорее в контакт входят умы, – сказал Блэкстон, пристально глядя на Клер. – А ты бы хотела?
Она растерянно моргнула.
– Ты имеешь в виду – сыграть с тобой?
– Играть с реальным противником гораздо интереснее, чем с самим собой.
– А как можно играть в шахматы с самим собой? – удивился Алекс.
Блэкстон понял, что на секунду забыл о присутствии напарника. Возможно, потому, что ему хотелось, чтобы Алекса тут не было.
– Я получаю шахматный журнал, в котором публикуют партии, сыгранные гроссмейстерами. По первым ходам пытаюсь угадать следующие, а потом сверяю свою игру с их решением… Мне казалось, ты собирался сделать несколько звонков.
Алекс ухмыльнулся.
– Ага. Пойду этим займусь.
– Спасибо, детектив, – с чувством произнес Блэкстон и снова повернулся к Клер. – В последнее время часто печатают партии Фишера. Это очень интересно – пытаться проследить его мысль.
– И удается? – спросила она.
– Иногда. Так ты сыграешь со мной?
– Я не могу… сегодня, – сказала она.
– С удовольствием перенесу игру на завтра, – заверил он ее.
– Завтра днем у меня дел по горло.
– Заезжай ко мне, когда закончишь дела, – предложил он. – Я должен вернуться домой к шести. Мой дом найти несложно. Знаешь ту дымовую трубу, которую видно с пятой автострады? На ней еще написано «Брю 102».
– Да.
– Это моя труба. Я оставлю ворота открытыми.
– Я прихвачу в китайском ресторане ужин, – пообещала она. – На тот случай, если игра неожиданно затянется.
– Именно это мне в тебе нравится, Клер. Всегда думаешь о будущем.
– А как насчет фотографии твоего убитого? – спросила она.
– Напечатаем. Но только на третьей странице.
– Спасибо. – Клер поднялась со стула.
– Не торопись! – сказал он. – Я тебя так просто не отпущу. Почему ты интересуешься этим парнем? Скажи хоть пару слов.
– Сказала бы, если б могла. Клянусь!
Он улыбнулся и покачал головой. Ему частенько приходится слышать это слово: нынче принято злоупотреблять клятвами.
Дверь кабинета сержанта Манна заскрипела. Оттуда вышел блондин с заносчивой миной на худом лице. Типичный фэбээровец, решил Блэкстон. Наверняка ее напарник.
– Ладно, Клер, – проговорил он, когда блондин оказался в зоне слышимости. – Увидимся завтра вечером.
Агент бросил на Клер пристальный взгляд, но та не обратила внимания. Интересно, какие у них отношения? Может, у них роман? Или он просто не одобряет ее контактов с копами?
Блондин протянул Блэкстону руку.
– Джаред Вейновен, – представился он. – ФБР.
Блэкстон спрятал улыбку. Чванливый идиот.
– Джигсо Блэкстон, полиция Лос-Анджелеса.
Вейновен протянул руку, украшенную кольцом члена студенческой ассоциации, золотым с синим камнем. Блэкстон стиснул руку изо всех сил и с удовольствием увидел, как фэбээровец поморщился. Клер скрестила руки на груди – и Блэкстон вдруг застыдился своей ребячливости. Напряженную паузу разрядил Алекс, который внезапно вынырнул из-за своей перегородки, посасывая кусочек вяленого мяса.
– Это – Алекс Перес, – представил Блэкстон, выпуская руку Вейновена.
Алекс и агент обменялись кивками.
После ухода федералов Алекс уселся на край стола Блэкстона.
– По-моему, типографии – это тупик, – сказал он.
– Вот почему я стараюсь наладить контакт с другим источником.
– Думаешь, она что-нибудь тебе скажет?
Блэкстон протянул руку к телефону.
– Давай пустим слух через осведомителей, что нас интересует оружие армейского образца, которое могло начать всплывать на улицах в течение месяца. И посмотрим, что нам удастся узнать.
– Будем искать информацию для обмена, а?
– Чтобы вести игру, надо в ней участвовать.
– А с типографиями продолжать возиться?
– Нет, – решил Блэкстон. – Ты прав. Эта версия нам ничего не дает.
Перес удалился за свою перегородку, а Блэкстон со вздохом повернулся в кресле к пишущей машинке. Еще в самом начале службы ему объяснили, как важно вести подробные записи. Полисмен, который был его наставником, обещал, что правда всегда будет ему защитой. Вот он и привык документировать все – защищать свою задницу.