виде свадьбы.
Все это было следствием снятия блока. Долгий и болезненный ритуал брал мою собственную энергию в огромных количествах, и в результате выкачалось почти все. Дедушка сказал, что так нужно, чтобы запустить адаптацию к новому уровню Дара, а чтобы процесс пошел без проблем, нельзя выполнять никакие магические действия и нужно побольше спать. Предложил на выбор либо снотворное зелье, либо противомагические браслеты. Я выбрала зелье — лишаться магии категорически не хотелось, да и все равно слабость была как после длительной болезни, глаза закрывались сами, а, как известно, сон — лучшее лекарство.
Но в этот день я проснулась совершенно бодрой и без всякого желания опять уткнуться в подушку. Рядом сидела Мари и сосредоточенно читала книгу, шевеля губами, словно повторяя написанное. Я даже подумала, что она чему-то обучается, пока не увидела обложку с зеленокожим красавчиком и названием «Сердце орка». И вряд ли это был учебник анатомии, поскольку орк был не слишком похож на виденных — слишком зеленый и широкоплечий, но чего не нарисуешь ради красоты? Даже королям пририсовывают другую внешность, чего уж там говорить про какого-то бессердечного орка!
Я потянулась, и это отвлекло Мари от увлекательного чтения.
— Леди Николь, вы проснулись, — обрадованно заговорила она, быстро-быстро, словно боялась, что я опять усну и не успею услышать все, что она собирается сказать. — Мэтр решил, что вам больше спать не нужно.
— Я бы больше и не согласилась. Сколько можно дрыхнуть, когда столько дел?
К Дару обращаться на всякий случай не стала, лишь чуть коснулась источника, убеждаясь, что он не только не исчез, но и стал куда сильнее. Пусть сначала посмотрит дедушка и решит, можно ли заниматься магией. Хотя кончики пальцев прямо-таки чесались опробовать хоть какое-нибудь, самое простенькое заклинание. Я не удержалась и создала совсем маленький незаметный фейерверк, который беззвучно взорвался под потолком кучей радужных искр.
— Ваш жених так беспокоился, — продолжила ничего не заметившая Мари. — Каждый день приходил. Цветы красивенькие прислал с утра пораньше. И сам он такой красивенький.
Я фыркнула от определения Антуана в красивенькие, но корзину розовых роз оглядела безо всякой приязни. Вряд ли жених так утруждался, если бы собирался разорвать помолвку. Для этого бегать к невесте каждый день не надо — достаточно уведомить письменно и забыть о ее существовании. Так нет же, еще и цветы прислал. Впрочем, из роз выглядывает кончик конверта. Может, все не так страшно?
Я подпрыгнула на кровати, но чуть опять в нее не свалилась. Охватившая слабость оказалась полной неожиданностью. Наверняка все дело в той гадости, которой меня пичкали. Нет, правильно я все-таки выбрала сон: такое можно есть только не просыпаясь.
— Леди Николь, вам нельзя резко вставать, — всполошилась Мари. — Потихонечку, медленно. Не волнуйтесь, я вас удержу в случае чего.
Она засунула в карман передника заложенную веревочкой книгу и наклонилась ко мне, сосредоточенно растопырив руки.
— В каком случае?
— Если вы вдруг начнете падать, — совершенно серьезно пояснила она. — Я для того здесь и сижу, чтобы с вами ничего не случилось. Сейчас ванну примете, покушаете и все пройдет.
Хорошо бы действительно все прошло. Руки-ноги ощущались как чужие, совсем отучились работать, даже пальцы скрючились, словно пытаясь кому-то вцепиться в волосы. Может, мне что-то такое снилось? Например, красивенькая Вивиана? Но тогда у меня не было бы столь хорошего настроения при пробуждении. Наверное. Хотя вдруг она облысела к концу моего сна? Я зевнула и осторожно села.
По дороге в ванную я цапнула конверт из корзины и, пока Мари готовила воду, даже прочитала.
Как я и опасалась, ничего обнадеживающего там не нашлось. Антуан писал, что его семья заключила помолвку со мной, а не с моей фамилией, поэтому для него ровным счетом ничего не изменилось. Письмо было щедро усеяно комплиментами, словно их засыпали в чернильницу и цепляли на перо вместе с чернилами, авось какой и придется по сердцу. Но поскольку сам Антуан по сердцу не пришелся, то и комплименты проходили мимо, оставляя неприятное чувство.
Письмо я отбросила и с наслаждением залезла в ванну. Горячая вода придала бодрости, и желудок громко напомнил о том, что в последние дни ему доставалась только невнятная бурда.
— Мари, принеси чего-нибудь поесть, а? Пожалуйста.
— Мэтр сказал вас одну не оставлять.
— Что со мной случится в ванне? — Я состроила самое жалобное выражение лица. — А вот от голода я умру с минуты на минуту.
— Похудели вы сильно, да, — сочувственно согласилась Мари. — Хорошо, я быстро сбегаю. Только не вставайте, ладно?
Вставать и самой не хотелось: вода нежила и успокаивала, поэтому я легко пообещала не только не вставать, но даже не двигаться. Горничная убежала, а я прикрыла глаза.
— Огонек, не время разлеживаться!
Призрак завис прямо надо мной, а я порадовалась, что пена пышная и непрозрачная, и начала размышлять, приравняется ли развеивание королевского привидения к покушению на королевскую семью. С одной стороны, он все равно уже мертвый, а с другой — еще не совсем.
— Огонек, чего молчишь?
— Думаю, Ваше Величество, о том, как бы вам поизящнее намекнуть, что вваливаться в ванную к леди не совсем прилично.
— А заодно подумай, насколько прилично лежать в присутствии короля, — ничуть не смутился он. — Разрешение сидеть я тебе дал, а вот лежать…
— А если вы немедленно не уберетесь из моей ванной и вообще не забудете сюда дорогу, то артефакт с вашей костью навечно останется у дедушки в сейфе. Прямо сейчас попрошу об этом горничную.
Франциск раздулся от злости, став походить на огромную полупрозрачную жабу, и навис надо мной, как неприятное кучевое облако.
— И это после всего, что я для тебя сделал? Огонек, не будь меня, ты бы никогда и не узнала о блоке и снимать бы его никто не стал. И де Кибо без меня ты бы никогда не стала. Подумать только, всего несколько дней как де Кибо, а уже наглость прет, как от старшего члена семьи. И не различишь, если глаза закроешь.
Изгоняющее заклятие слетело само собой и вышло на удивление сильным. Призрак взвыл и втянулся в стену. В ближайшие несколько часов о нем можно не беспокоиться. Я опять прикрыла глаза и блаженно расслабилась. В конце концов, имею право на нервное рефлекторное движение: ритуал и его последствия оказались не из легких, а я даже не застонала ни разу, заслужив одобрение дедушки. Дедушка. В который раз я удивилась, что слово само слетает с губ. Почему-то называть его так казалось совершенно естественным, дом казался родным, да и вообще все складывалось подозрительно хорошо. И это беспокоило. Не следствие ли это загадочной магии де Кибо? Но опасности для себя я никакой не видела, как ни раздумывала: хотел бы де Кибо навредить, не принимал бы в семью по всем правилам. Ему вполне по силам сделать так, чтобы я исчезла бесследно. Он же возится, снимает блок с Дара, нет, даже два блока. Постойте-ка, там же еще третий, тот самый, о котором он пока отказался говорить.
Запыхавшаяся Мари влетела с подносом и обеспокоенно посмотрела. Убедилась, что со мной ничего не произошло, и радостно заулыбалась.
— Леди Николь, мэтр просил вам передать, чтобы вы особо не усердствовали с заклинаниями. Как будете готовы, идите к нему. Мэтр в кабинете.
Я кивнула, показывая, что все услышала и поняла, и нетерпеливо потянула руки к подносу. Содержимое разочаровало: жидкая каша, вареное мясо, сухарики, чай с медом — это было совсем не то, чего требовал организм. Похудевший и ослабевший.
— Мэтр сказал, пока только это можно, — сурово ответила Мари в ответ на мой жалобный взгляд, — а с завтрева будете есть что хотите.
Нет, это, конечно, куда лучше, чем киселеобразная масса, которой потчевали до этого. И вообще, как говорил Жан-Филипп, быть магом — это постоянно заниматься самоограничениями. Вот я и самоограничиваюсь. Поддерживая себя такими мыслями, я грызла сухарик, оказавшийся, на удивление, необычайно вкусным. А холодное вареное мясо, оказывается, вообще деликатес.
Мари порывалась помочь мне помыться, но я уже достаточно хорошо себя чувствовала, чтобы отказаться. Маг должен делать все сам. По возможности, конечно. Но сейчас у меня возможность была: голова не кружилась, руки не дрожали, так что из ванны я вышла не только отдохнувшая, но и чистая.
Волосы подсушивала перед зеркалом. Оттуда на меня смотрела весьма исхудавшая особа. Всего несколько дней, а какой результат! До нормальных размеров придется отъедаться месяца два, не меньше. Предложить дедушке открыть клинику для полных дам? «Экстремальное похудение от де Кибо!» Звучит красиво, только, боюсь, желающих найдется слишком мало. Точнее, не будет их совсем: слишком уж странная репутация у личности, принявшей меня в семью. С другой стороны, если мы пока не сообщаем о расторжении помолвки с Антуаном, то его мама могла бы поспособствовать развитию нашего семейного дела. Уж леди Альвендуа похудеть было бы не лишним. Решено, при случае намекну ей, что дедушка владеет тайными знаниями. Если, конечно, Его Величество будет вести себя прилично, а то случай не представится, поскольку Антуану я откажу сразу же. По-хорошему, и так нужно ему отказать, иначе получается, что я оставляю ему надежду на брак.
Скрутив почти высохшие волосы в узел, я натянула платье, повисшее совершенно неприличным образом, постаралась его расправить и утянуть так, чтобы не выглядеть совсем уж пугалом, и отправилась в кабинет. Слабость ушла, сменившись необычайной легкостью. Казалось, сейчас я могу все. Даже пройти в одиночку через Степь, оставляя позади валяющихся кеглями орков. Сил у меня хватит дивизию разметать, или чем там орки ходят? А еще хотелось петь, бегать и танцевать. Да, танцевать хотелось больше всего. Я даже сделала по дороге пару па, напевая подходящий мотив себе под нос.
Франциск встретил меня мрачным видом и демонстративно отвернулся к стене. Дедушка, напротив, приподнялся с кресла, сощурился, меня оглядывая, и удовлетворенно кивнул.