спросил:
— А ты, Николь, что ты пожелаешь мне?
— Не делать ничего такого, о чем впоследствии пожалеешь.
— За это можешь не переживать. Буле — последний, о ком я пожалею.
Похоже, мои слова Антуана разозлили, потому что из движений ушла некоторая вальяжность, они стали резкими и жесткими. Под купол он почти вбежал.
— Николь, ты забыла все, о чем мы с тобой говорили не так давно, — возмутилась Вивиана. — Ты не должна позорить Альвендуа.
— Тю. Сильнее позорить Альвендуа, чем они это делают сами, у тебя вряд ли получится, огонек. Так что даже не бери в голову речи этой безголовой девицы, — радостно заявил подлетевший Франциск.
Стоящие рядом со мной его не видели, но почувствовали: Вивиана зябко передернулась и недоуменно огляделась, Соланж потирала плечо, по которому прошелся манжет призрака.
— Предупредили? — одними губами спросила я.
— Разумеется, — гордо ответил Франциск. — И не только предупредил, но и показал личную защиту. Нападающее заклинание откатится, как волна от каменной набережной, и обратится против пославшего.
— Но я не хочу, чтобы кто-то погиб!
Я сказала слишком громко, и на меня начали оглядываться, но мне не было до этого ни малейшего дела. Я не хочу смерти ни Антуана, ни Шарля.
— Николь! — возмущенно бросила Вивиана. — Успокойся.
— Огонек, никто не погибнет, — хихикнул Франциск. — Монарху убивать нападающих стратегически невыгодно. Не всякий труп можно допросить, нужно, чтобы живой преступник попал в руки дознавателей и сдал соучастников, поэтому мои заклинания не смертельны. Но Антуану они не понравятся, поверь.
Заклинания? Значит, Франциск показал Шарлю не одно, а несколько? Слова призрака немного успокоили, Шарль перестал казаться беззащитным перед Антуаном, хотя он и до этого не производил впечатления беспомощного инора.
Тем временем защитный купол активировался, и Антуан с Шарлем остались один на один. Оказалось, что за Антуана болеют не все — лишь такие экзальтированные девицы, как Соланж, привлеченные внешней красивой упаковкой, и пара близких приятелей. Большая часть болела за его противника. До нас доносились возгласы вроде: «Шарль, надери задницу этому индюку!» — которые жутко бесили Вивиану, она аж шипеть начинала. Еще бы, на ее месте я бы тоже обиделась: на индюков Альвендуа совсем не похожи, индюки намного симпатичнее, хоть и лысые.
Пожалуй, Антуан смотрелся выигрышнее — этакий прекрасный принц из детской книги со сказками, но все портило высокомерие, сквозящее в каждом движении. Шарль был проще и, наверное, поэтому ближе. Я бы даже сама за него поболела, если бы сидела не в компании Вивианы, а в компании кузена и Бернара. Но уходить сейчас нельзя: слишком демонстративно, поймут неправильно и решат, что у Антуана была веская причина назначить дуэль.
Антуан уже отправил пару слабых отвлекающих заклинаний, которые Шарль с легкостью отбил, даже не пытаясь атаковать в свою очередь. Казалось, и сам поединок ему не слишком интересен, словно он ни в грош не ставил противника: даже защиту выстроил стандартную, лишь слегка усиленную. Я опять заволновалась. Рассказал ли Франциск все, что я просила, или у призрака нашлись куда более интересные темы для беседы?
Антуан пока действовал не в полную силу, но уже почти пробивал защиту. На его лице появилось торжествующее выражение. Он что-то спросил у Шарля, тот расхохотался и отрицательно покрутил головой, в свою очередь спросив что-то у Антуана. И это что-то того неимоверно разозлило. Жених побледнел так, что почти слился со своей одеждой. Если бы не золотые вставки, его можно было бы принять за коллегу Франциска, разве что чуть более плотного.
— Мажонок-то правильно действует — разозлил противника до потери самообладания, — одобрил Франциск. — Теперь бери голыми руками: в голове ярость, в глазах туман, пальцы скрючились.
О скрюченных пальцах — явное преувеличение. Руки Антуана порхали независимо от его состояния, совершенно автономно выдавая нужные жесты. Гибкие суставы, чуткие пальцы — мечта практикующего мага. Залюбуешься. И эти чуткие пальцы сейчас кастовали что-то страшное, даже не пытаясь замаскировать. Распорядитель заметил слишком поздно, заволновался, но сделать ничего не успел — огромный багровый шар полетел прямиком в Шарля, увеличиваясь с каждым мигом в размерах и противно гудя. Что сделал Шарль, я не успела даже заметить, не то что понять, настолько быстры оказались его движения. Но шар отбился, словно мячик для игры, поменяв при этом цвет на нежно-зеленый, и вернулся к Антуану, накрыв того с головой. Студенты испуганно охнули, и в аудитории воцарилась тишина, прерываемая лишь легким потрескиванием преображенной сферы.
Когда она наконец лопнула, разбрызгивая радужные искорки,
взору предстал позеленевший Антуан. Зеленым было все — от одежды до тщательно лелеемых волос, среди которых в одночасье вырос длинный цветок на гибком стебле, покачивающийся в такт движениям. Магия же Антуана оказалась заблокированной напрочь: сколько жених ни крутил жестов, ни в одно заклинание те не вылились, разве что могли засчитаться за оскорбление противника.
Дуэль была остановлена, и распорядитель принялся выяснять, почему была использована магия, запрещенная правилами.
Взбешенная неудачей брата Вивиана ухватила меня за руку и потащила вниз, к куполу, так что мы даже застали конец разговора.
— Лорд Альвендуа, попытка убийства во время дуэли не сойдет вам с рук.
— Где вы увидели попытку убийства? — высокомерно процедил Антуан и дернул головой, отчего цветок почти коснулся распорядителя. — Вам не кажется, что должен отвечать Буле? Он заблокировал мою магию весьма странным заклинанием. Наверняка из запрещенных.
— Цветочек Альвендуа пытается перевести обвинения на другого, — неодобрительно сказал Франциск.
— Цветочку Альвендуа не удастся обвинить меня в нарушениях правил, — ответил Шарль. — Здесь целый зал свидетелей.
Стоящие рядом согласно загалдели, на все лады склоняя «Цветочек Альвендуа». Похоже, Франциск подарил моему жениху не слишком лестное прозвище. Подскочившая Вивиана ухватилась за цветок в волосах брата и дернула, собираясь убрать столь заметное украшение, пока прозвище окончательно не укоренилось. Зато цветок укоренился точно — Антуан взвыл так, словно его резали без обезболивания, и оттолкнул сестру.
— Кстати, инор Буле, — заинтересовался распорядитель, — примененное вами заклинание весьма похоже на описание абсолютной защиты Франциска Первого. Откуда у вас оно?
— Разумеется, от Его Величества Франциска Первого, — невозмутимо ответил Шарль. — Лично явился и объяснил. Между нами, лучший преподаватель из всех, кого я знал.
— Льстец, — расплылся в довольной улыбке Франциск, — но талантливый не только в лести.
Глава 21
— В результате у Альвендуа магия замкнулась на поддержание блокировки, — продолжил Пьер-Луи Дюваль, друг Шарля и по совместительству племянник королевского мага. Это совместительство позволяло ему знать немного больше, чем мы с подругой и воспользовались, отловив его между занятиями и потребовав рассказать все. — Преподы без понятия, что делать. Мамаша Альвендуа устроила скандал в ректорате, утверждает, что Шарль специально вывел из строя ее сына перед соревнованиями. Ректор ей напомнил, что сынуля использовал запрещенное правилами дуэли заклинание. Леди возразила, что чего в списке нет, то не запрещено. Как они ругались! — Пьер-Луи звонко расхохотался, отчего показалось, что его веснушки радостно запрыгали по носу и щекам. — Фурнье это надоело, он телепортировал ее из академии и поставил личный запрет на вход. Она теперь строчит жалобы и королю, и в Магический Совет.
— Телопортировал? Ого, — восхитилась Люсиль. — Она же тяжеленная, да и расстояние вон какое.
— Наверняка академический артефакт задействовал, — пояснил Пьер-Луи. — Нет, Фурнье — сильный маг, но ради такой ерунды напрягаться не будет, а накопитель потом зарядят проштрафившиеся студенты — это самый распространенный способ отработки. Академия на энергии не экономит.
— В мое время тоже так было, — заявил Франциск, внимательно слушавший рассказ Пьера-Луи. — На общем фоне количества энергии в накопителях академии телепортация такой солидной особы, как леди Альвендуа, почти незаметна. Студенты всегда любили развлекаться, это неискоренимо. — По его физиономии проскочила шаловливая улыбка, показавшая лучше всяких слов, что этой ночью Его Величество проверил лично, что с развлечениями в академии все в порядке. — А то, что неискоренимо, нужно направить на благо родного учреждения.
— А что с цветочком? — хихикнула Люсиль.
— А что ему сделается? Лежит в целительской и страдает, — Пьер-Луи сделал вид, что не понял вопроса. — «Это все происки Буле, который опять собирается лишить меня законной победы».
Парень настолько похоже передразнил высокомерные интонации Антуана, что рассмеялся даже Франциск, что уж говорить про нас с Люсиль, и если я пыталась смех удержать (все-таки Антуан мой жених, пусть и ненастоящий), то подругу такие соображения не останавливали и она заливалась как колокольчик.
— Я про тот, что вырос на голове у того, кто лежит в целительской, — все же с трудом выдавила через смех Люсиль.
— Растет, выпустил три бутона. Наверное, среда питательная. Я бы на месте Альвендуа переживала, что история дойдет для королевского садовника. Тот непременно заинтересуется, что же такое в голове у Антуана, отчего идет такой потрясающий рост растений. Явно не мозги. — Тут он наконец сообразил, что речь-то о моем женихе, и чуть смутился: — Простите, Николь.
— Пустое, — я махнула рукой, — вы не сказали ничего такого, чего не знала бы я сама. Я его не выбирала. А что с Шарлем?
— Шарля тоже мурыжат в целительской, пытаются выбить разблокировку. Пока безрезультатно.
— Хо-хо, не так-то это и просто, — просиял Франциск. — Королевскую защиту с наскока не пробьешь, на то она и королевская. Строго говоря, ее вообще не пробьешь, если не знаешь, куда бить.