Голова Франциска вылезла из пола прямо у моих ног и мрачно заявила:
— Этот наглый мажонок потребовал, чтобы я ему не мешал, представляешь, огонек? Меня, короля Франциска Первого, попросили убраться, как какого-то лакея!
Призрак возмущенно дернул головой и взмахнул руками, из-за чего шляпа сползла на нос, а перо покачнулось в такт если не возмущению, то движению рук точно. Опомнившись, Франциск вернул головной убор на место с таким достоинством, словно поправлял корону, и выжидающе посмотрел. Если он ждал пламенной речи в свою поддержку, то зря: единственное, что я могла сделать, — молча принять сочувствующее выражение.
— Но судьба его тут же наказала, — успокоившись и от такого малого участия, продолжил Франциск, — выбрав в этот раз Альвендуа. Поскольку твоя потенциальная свекровь устроила скандалы где только можно, а Антуан, поняв, что под колпаком, трезво оценил силы и отказался выставлять голема, то ректор попросил Шарля сняться с соревнований, пообещав именную стипендию. Мажонок поломался для приличия, но после того, как ректор добавил обещание закрыть глаза на одно правонарушение, намекнув, что в противном случае любую оплошность раздуют до полноценного отчисления, наш приятель решил, что доводы убедительны, а сам он победителем уже побыл.
— Может, ему очень деньги нужны? — не удержалась я.
— Дорогая, ты о ком? — недоумевающе уточнил Антуан, о котором я благополучно забыла.
— Наверное, о том, у кого голем — куча ненужного металлолома, — хихикнула Соланж. — Разваливающегося на ходу.
— Да, тому деньги точно бы не помешали, — согласилась Вивиана. — А еще прямые руки и голова на плечах. Маг, у которого плохо работает голова, — это даже не полмага, а так, ходячее недоразумение. Смотрю, Буле из участников выбыл еще до начала соревнований.
Она высказала это с такой удовлетворенностью, словно лично приложила руку к отстранению соперника, убранного исключительно из-за отсутствия прямых рук и хорошо работающей головы, а не из-за интриг старшей Альвендуа. Соланж тоже бросила едкий комментарий, заслужив одобрительный взгляд Антуана, а мне стало ужасно обидно за Шарля. Несправедливо, что виноват один, а убирают и его, и невиновного.
Антуан включился в снисходительное обсуждение участников, а Франциск недовольно сказал:
— Огонек, не отвлекайся. Шарль теперь совершенно свободен и ждет нас в аудитории рядом для обсуждения похода за личным делом Валери. Твоя задача — немедленно отделаться от Антуана, который взбесится, если увидит, что ты о чем-то договариваешься с его, прямо скажем, врагом.
Тут Люсиль громко и восторженно ахнула. Я подняла взгляд от Франциска, подалась вперед и замерла, пораженная открывшимся зрелищем.
Не было мелких и невзрачных големов. Не было арены, прикрытой крошечным куполом. Было огромное поле, на котором примеривались друг к другу исполины. И были они столь близкими и столь пугающими, что казалось, одного движения с их стороны достаточно, чтобы уничтожить всех зрителей. Я украдкой огляделась. Помещение ничуть не увеличилось, и все же создавалось полное впечатление наблюдения издалека за битвой воды и огня. Да, первая схватка началась. И пусть пока два гиганта, сотканных из стихий, лишь примерялись друг к другу, но и это впечатляло. Огненный голем махнул языком пламени, отдаленно похожим на конечность, зрители азартно заорали, у водяного зашипела, испаряясь, голова. На нас пахнуло влажным жаром перетопленной ванной. Создатель водяного голема заволновался, выравнивая баланс. Даже отсюда было видно, как у него затряслись руки. Впрочем, скорее от неожиданности, чем от напряжения: урон некритичный: у голема что голова есть, что нет — разницы никакой. Для боевых качеств, конечно, с эстетической точки зрения голем без головы выглядит хуже. Для напавшего удар тоже не прошел даром — конечность укоротилась, пламя в ней потемнело. Этак они просто друг друга уничтожат — один испарится, другой потухнет…
— Зрелищно, конечно, — небрежно заметил Антуан. — Огненных вообще редко выставляют, они самые сложные в управлении.
Создатель огненного голема быстро понял свою оплошность. И теперь огонь кружил вокруг воды, избегая любого соприкосновения. Танец огня был завораживающе прекрасным, я чувствовала каждое движение, словно огонь был во мне, словно я сама была огнем. Водяной был более неповоротливым, его создатель не озаботился нормальной защитой, так что исход был предопределен.
— Огонек, — прошипел Франциск, — заканчивай любоваться, не в театре. У нас дело. У нас Шарль страдает в одиночестве от несправедливости бытия. Прощайся с женихом и быстро на выход.
Лучше всего было улизнуть незаметно, не прощаясь и ничего не говоря, пока наша компания увлечена разыгрывающимся представлением, что я и попробовала провернуть. Но, по-видимому, Антуана я интересовала куда больше, чем големы, потому что он мгновенно встрепенулся и спросил:
— Что-то случилось?
— Мне нехорошо. Голова закружилась, — выпалила я первое, что пришло в закружившуюся голову. — Я, пожалуй, уйду.
— Действительно. — Вивиана величаво поднялась. — Я тебя понимаю, Николь. Мне тоже нехорошо. На кого здесь смотреть? Жалкие потуги на магические бои. Фу.
Последнее она практически выплюнула, разом перечеркивая достижения всех участников, в том числе и прошлогоднее — своего брата. Хотя наверняка для них все, что ниже первого места, не достижение.
— Нет-нет, — перепугалась я. — Зачем же вам лишать себя удовольствия ради меня?
— Быть рядом с тобой — единственное мое счастье, — ответил Антуан. — И потом, разве могу я позволить тебе идти одной? Вдруг ты потеряешь сознание?
Вивиана наклонила голову, явно одобряя слова брата. Соланж же скривилась от проявления заботы ко мне. Да, не свой жених ее привлекает, не свой…
— О нет! Просто здесь душно. Уверена, как только окажусь снаружи, все сразу пройдет.
Создатель водяного голема окончательно потерял контроль, и тот растекся лужей, совсем мелкой, поскольку большая часть воды к этому времени успела испариться. Его соперника ожидаемо определили победителем, и на арену вышла новая пара участников, в одном из которых я узнала Бернара.
Он нашел меня взглядом, улыбнулся и помахал рукой. Я радостно помахала в ответ, и день перестал казаться таким гадким. Нет, не могу сейчас уйти. Шарль подождет, ему все равно торопиться уже некуда, а я себе не прощу, если не увижу, как проявит себя голем Бернара. В конце концов, именно Бернар — мой жених, я просто обязана его поддержать.
— Смотрю, Николь стало куда лучше, — медово пропела Соланж. — Это же Матье, если не ошибаюсь?
— Николь, ты ведешь себя неприлично, — прошипела Вивиана. — Ты оскорбляешь Антуана.
— Чем же? — прохладно возразил тот. — Разве меня может оскорбить такая ерунда? Захотелось моей невесте помахать рукой жалкому неудачнику — пусть помашет. — Он бросил презрительный взгляд на арену. — Матье жизненно необходима поддержка. Впрочем, не думаю, что она ему поможет.
— Огонек, что ты творишь? — закачал головой Франциск. — Ты сейчас всю эту свору натравливаешь на несчастного парня. Они же его загрызут.
Похоже, Его Покойное Величество был прав: даже Соланж примерялась, с какого бока начать кусать моего жениха, что уж говорить про семью Альвендуа. Вивиана теперь наверняка прикидывает, как ловчее пристроить на голема Бернара неиспользованный артефакт, а по виду Антуана было понятно, что если вдруг про артефакт забыла сестра, то он ей непременно напомнит. Или даже сам навестит конкурента. Ситуацию нужно было срочно спасать.
— Бернар — близкий друг Жана-Филиппа, — напомнила я. — Он мне почти брат. Или я должна была махать рукой его противнику, чтобы не обидеть Антуана?
— Ты вообще никому махать не должна. Ты должна поддерживать только жениха, — безапелляционно заявила Вивиана. — Остальные иноры для тебя не существуют.
— Огонек, не вздумай ляпнуть, что как раз жениха ты и поддерживаешь, — забеспокоился Франциск. — Сделаешь еще хуже.
— Богиня, как же вы мне все надоели! — взвилась я. — Этого поддерживай, этого не поддерживай! Я сама в состоянии решить, что делать!
— Николь, успокойся. На нас смотрят. — Антуан ухватил меня за руку и попытался усадить. — Не надо устраивать скандал.
— Я еще не начинала. — Я вырвала руку. — Я ухожу, и не вздумай идти со мной, если не хочешь узнать, что такое скандал в моем исполнении!
Из зала я вылетела, едва не дымясь от злости, но до общежития не дошла, поскольку, когда пролетала мимо одной из аудиторий, оттуда выглянул Шарль и совершенно нахально втянул меня внутрь, где уже висел довольный Франциск. Дверь маг захлопнул и даже полог тишины установил. Наверное, для того, чтобы никто не услышал, что я скажу на его фразу.
— Все, Николь я отловил. Теперь объясняйте, зачем все это.
— Отловил? Теперь выпускай.
Я повернулась к ним спиной и дернула за ручку. Нет, зря я отказалась от сопровождения Антуана. При нем меня бы так просто не похитили.
— Огонек, успокойся. От твоих родственников Шарль пострадал куда сильнее.
— Альвендуа мне не родственники!
— Будущих родственников.
— Я с ними никогда не породнюсь, что вы прекрасно знаете. Даже ради вас, Ваше Величество, за Антуана я не выйду.
— А ради Шамбора? — вкрадчиво поинтересовался он.
— И даже ради Шамбора не выйду. Ради Шамбора я, так и быть, постараюсь успокоиться.
Франциск воодушевился и тут же начал деловито объяснять Шарлю, что нам надо срочно попасть в академическое хранилище. Шарль его мрачно слушал и выглядел ничуть не более довольным, чем семейство Альвендуа после того, как я помахала Бернару.
— То есть вы собираетесь проникнуть в хранилище академии и посмотреть личное дело принцессы? — уточнил Шарль. — Зачем?
— Потому что я этого хочу, — сварливо ответил Франциск. — Желание монарха — закон для подданных. Тебя этому не учили, мажонок?
— Монархи, ставящие выше всего свои желания, плохо заканчивают.
— Это не мое желание, это Николь предложила, — сразу перевел на меня стрелки Франциск.