— Конечно, — с готовностью подтвердил он. — Столько раз, что и не упомню.
— Я серьезно!
— А если серьезно, огонек, каждый раз влюбляешься, словно впервые, а любимая женщина кажется единственной.
В его словах прозвучала нежность, неожиданная как для него, так и для высказанной фразы. Облик немного поплыл, став куда мягче и даже мечтательнее. Не упомнит, сколько раз влюблялся? Ой, не договаривает что-то Его Величество! Но я сделала вид, что ничего не заметила.
— И что бы вы почувствовали, будучи влюбленным, если нужно жениться на совсем другой? Или она тоже когда-то была единственной?
— Не путай нужды государства с чувствами! — рявкнул он. — Жену нужно уважать, любить необязательно. Мужа, впрочем, тоже.
— Я, слава Богине, не королева, поэтому хочу своего мужа любить. И от него жду того же. Может, тогда и не появится желания замуровать в монастыре на все посмертие. Или это было сделано от большой любви? Монастырь-то женский. — Я невольно хихикнула. Призрак же замер и возмущенно уставился, наверняка придумывая какую-нибудь ответную гадость, но я невозмутимо продолжила: — Так мы идем, Ваше Величество? А то еще рассыплется скелет, вашу кость нечем будет заменять, а без замены я ее забирать не буду.
— Твое дурное воспитание извиняет только возраст, — мрачно буркнул Франциск и полетел вперед. — Меня удивляет, что твой жених все еще хочет жениться. Или не хочет, но долг перед семьей заставляет? Да, долг превыше всего, огонек.
Разговор казался подозрительным. Этак я выпущу Его Величество из монастыря, а он в благодарность сдаст меня моим родственникам, посчитает своим долгом помочь мне выполнить свой.
— У меня нет долгов перед Антуаном. А если такой вдруг появился у тети, пусть она и выходит, — на всякий случай предупредила я. — Правда, боюсь, что и дядя, и Антуан будут против.
Призрак что-то неразборчиво пробурчал под нос и чуть ускорился. В исходящем от него свете были прекрасно видны следы, оставляемые мной в пыли. Глубокие следы. Здесь давно никого не было. Знает ли нынешняя мать-настоятельница о системе подземных переходов? Или последним, кто ею пользовался, был тот самый невезучий скелет? Тогда кем он был, если знал то, что было неизвестно в монастыре даже главным?
— А этот, который скелет, он появился до вашего появления или после?
— До. При мне ловушки уже разрядились. Правда, и визитеров не было.
— А откуда тогда вы знаете, что разрядились? — подозрительно уточнила я.
— Потому что они магические, а магии там сейчас ноль. Пришли.
Он неожиданно взмахнул рукой, то ли указывая, то ли освещая скелет, валяющийся на полу. Если я и вздрогнула, то только от неожиданности. Подумаешь, скелет! Что я, скелетов не видела? Правда, на картинках в книжках они выглядели как-то покрасивее. Беленькие такие, аккуратные… Словно услышав мои мысли, Франциск что-то сделал, и пыль с костей разлетелась в разные стороны, в том числе на меня. Я возмущенно чихнула, но призрак невозмутимо сказал:
— Берешь фалангу указательного пальца.
Спрашивать, правого или левого, не понадобилось, поскольку у скелета левая кисть отсутствовала, зато на правой аж на четырех пальцах болтались массивные, потускневшие от времени перстни. Артефакты? Скорее всего. Рядом с черепом валялась одинокая серьга с большим рубином, наверняка тоже непростая. Медальон с изображением саламандры провалился внутрь грудной клетки. Больше скелет не прикрывало ровным счетом ничего. Но прикоснуться к нему, а уж тем более вытащить кость, казалось совершенно невозможным. Я сглотнула, пытаясь отогнать подступившую тошноту.
— Огонек, ты не представляешь, насколько коротким может оказаться выделенное нам удачей время, если будешь столь усердно пялиться на всех встреченных мужчин. Тем более что тут и посмотреть не на что.
— А почему у него нет одной руки?
— Какая разница? Главное, что есть вторая, с нужной фалангой. Ну же, огонек, не тяни, — уже с раздражением потребовал призрак. — Я бы сам поднял, если бы мог, но, увы, для меня нынешнего она слишком тяжелая. Или ты боишься?
— Я? Боюсь? Скелетов?
Я возмущенно фыркнула, присела и попыталась нащупать нужное. Почему-то под руку сразу попал один из перстней. Скользкий, холодный, как затаившаяся змея.
— Огонек, если откроешь глаза, дело пойдет быстрее. Скелеты не кусаются, если на них нет нужного заклинания. На этом нет.
Я стиснула зубы и глаза все-таки открыла. Кость схватила сразу и быстро поднялась, чтобы убежать, если что вдруг пойдет не так. Но скелет продолжал покоиться, скалясь в отвратительной мертвой улыбке.
— Артефакты у него не из простых… — намекающе протянул призрак.
— Не буду обворовывать трупы! Это недостойно.
Я и кость взяла только по необходимости, и не для себя. Можно сказать, для нужд государства.
— А кроме того, очень опасно, если артефакты рабочие, — согласился Франциск. — А ты поумнее, чем показалась поначалу, огонек.
Комплимент был весьма сомнительный, да и был ли таковым, непонятно, поэтому я промолчала и отошла подальше от останков. Казалось бы, у покойного имелось куда больше шансов обрести призрачное посмертие в монастыре, но поди ж ты — даже Франциска пришлось привязывать насильственно. А этот, наверное, не оставил после себя никаких незавершенных дел — вон каким довольным выглядит. Или скелеты все так улыбаются? На всякий случай сделала еще пару шагов от него: без магии я чувствовала себя совсем незащищенной. Ну так это ненадолго: как только отсюда выйду, первым делом сниму блок.
— Куда теперь? — хрипловато спросила я и прокашлялась.
Призрак молча обогнул меня и поплыл назад по проходу, по которому мы сюда добрались. Я заторопилась за ним, крепко сжимая чужую холодную кость. Не дай Богиня, потеряю — еще одного осмотра скелета не вынесу. Да и нет там еще одной такой же кости.
Франциск остановился перед лесенкой, ведущей к люку, сбоку от которого белел ручкой небольшой рычаг.
— Теперь самый ответственный момент.
— Я думала, самый ответственный уже прошел. Вдруг скелета не оказалось бы на месте или он не захотел бы делиться своей частью?
— Как это не захотел бы? Помогать короне — долг любого гражданина.
— Может, он не был гражданином Шамбора?
— Он был счастлив нам помочь, огонек, давай остановимся на этом? — чуть раздраженно бросил призрак. — Итак, в часовне ничего не трогать. Подошла, открыла ларец, одну кость вытащила, другую — положила. Ларец закрыла, спустилась назад. Ступаешь точно туда, куда указываю. Понятно, огонек?
Я кивнула. Шутки закончились. Часовня наверняка напичкана заклинаниями. Коснись хотя бы одного — набежит толпа, и в лучшем случае опять засунут в келью, а в худшем — обвинят в осквернении и… Не буду об этом думать!
— Если понятно, дергай рычаг. На себя.
И он ввинтился в потолок, совершенно невоспитанно бросив меня наедине с рычагом. А еще король. Бывший. Или нет? Я задумалась, остается ли король королем после смерти, если смерть оказалась вот такой. И если остается, то в случае чего кто главнее: король правящий или король покойный? Вопрос неоднозначный, поскольку у страны должен быть один глава, и никак не призрачный.
— Огонек! — Из потолка высунулась голова. — Не спи. Место, конечно, экранированное от поисков, но уж слишком грязное.
Я очнулась и полезла по лестнице нащупывать рычаг, поскольку голова как появилась, так и скрылась, и темноту больше ничего не разбавляло. Рычаг нащупался быстро, я дернула, он неохотно подался, и плита надо мной с сильным скрежетом отъехала в сторону. Несколько шагов по ступенькам — и я могу уже изнутри рассматривать часовню: здесь хранились множество святынь, к которым допускались лишь очень высокопоставленные лица. Разглядывать долго не получилось.
— За мной, — скомандовал Франциск. — Вперед не забегать. Стой. Наклонись. Ниже. Еще ниже. Голову опусти. Теперь представь, что вверху веревка, которую ни в коем случае нельзя задеть.
Под его командованием я добиралась до нужного ларца с мощами добрый час, устала так, словно отзанималась фехтованием не по своей облегченной программе, а по программе Жана-Филиппа. Позы приходилось принимать самые причудливые и неудобные, но чего только не сделаешь, чтобы тебя не обнаружили раньше времени? Так что, когда я оказалась перед постаментом, облегченно выдохнула:
— Никогда бы не подумала, что в монастыре так много охранок.
— Да их совсем нет, — ухмыльнулся призрак. — Недопустимое легкомыслие в плане безопасности для столь серьезной организации.
— А зачем же я тогда?..
Франциск нагло ухмыльнулся и заявил:
— Огонек, я так давно никем не командовал, что не смог удержаться. К тому же смотреть, как ты выгибаешься, довольно занимательно. Мне, как мужчине, последнее время и глядеть здесь было не на что, сама понимаешь.
Я почувствовала, как становлюсь тем самым огоньком, которым он меня обзывал все это время. И не просто огоньком, а огромным, уничтожающим все на своем пути пламенем. И если на месте призрака было бы что-то материальное, гореть бы ему не перегореть! Какая жалость, что этого Франциска уже убили до меня. Я чуть прикрыла глаза, успокаиваясь.
— Пожалуй, я поторопилась с нежеланием вступать в брак. Антуан такой замечательный и не опускается до глупых шуток.
— Намекаешь, что передумала сбегать? Без меня тебе отсюда не выйти.
И в подтверждение его слов люк в полу начал закрываться. Но я лишь снисходительно улыбнулась.
— Ой, Ваше Величество, и не надо. Где это видано, чтобы короли служили на побегушках у обычных дворян? Я посижу здесь до утра, а потом скажу, что в часовню меня перенесла сама Богиня, доказывая неразумность моего поведения.
— Эй, огонек, это была всего лишь шутка, — забеспокоился Франциск.
— Я уверена, Ваше Величество, что не стоит связываться с личностями, готовыми в любой момент над тобой глупо подшутить. Этак в следующий раз вы меня в шутку забудете в подземном ходе или сдадите страже.