Мы стояли на огромной причальной площадке с обычным указателем, на котором на дощечках мелом накорябаны пункт назначения и время отправления. Нужный нам дирижабль отлетал уже совсем скоро, так что даже постоять на площадке и осмотреться не получилось — Шарль сразу потащил меня к трапу.
— Мы хоть двигатели посмотрим? — жалобно спросила я. — Которые механо-магические.
— Инорита, кто ж вас до них допустит? — дружелюбно улыбнулся проверяющий билеты инор. — От двигателей зависит безопасность всего судна. Так что даже не думайте туда лезть. А то в стражу сдадим, пусть выясняют, зачем вам двигатели и не собирались ли вы что-то там испортить.
Он столь сурово посмотрел, что Шарль счел своим долгом сказать:
— Не полезет. Я лично присмотрю, чтобы она из каюты даже не выходила.
И запер. Запер в каюте! Гад! Нет, конечно, не так как в монастыре — ключ в замке снаружи не проворачивал, но сказал, чтобы без него не выходила. А я так мечтала посмотреть на уплывающий вдаль Ланже… Сверху посмотреть, а не выворачивая шею перед окном. Разве бы мы привлекли внимание на палубе? Там наверняка сейчас ходит и восхищается толпа, в которой мы удачно затерялись бы. Соблазн выбраться наружу был велик, и все же я ему не поддалась — если уж де Кибо пообещали что-нибудь, это что-нибудь надо непременно выполнить, пусть даже это всего лишь обещание не выходить из каюты.
Я вздохнула и приникла к окошку. Оно было маленькое и не слишком чистое, и все же даже через него было прекрасно видна удаляющаяся столица. Огромная, залитая ярким солнцем, в лучах которого сиял шпиль главного шамборского собора. Впервые я попала туда совсем маленькой, с дядей, и была поражена величием сооружения. В нем даже взрослые казались себе мелкими и ничтожными, что уж говорить о маленькой девочке? Тогда я не удержалась от соблазна захватить на память пару маленьких песчинок из чаши. Освященной самой богиней, как утверждал священник. Кто знает, не они ли спасли мне жизнь, когда я столь удачно помолвилась с Бернаром? Но сейчас Собор выглядел игрушечным, как и остальные здания — словно кубики в детском игровом наборе.
Просидела я перед окном до ужина, завороженно наблюдаю за проплывающими внизу ниточками дорог, зелеными комочками лесов, желтыми прямоугольниками полей, голубыми ленточками рек, речушек и ручейков. Если бы я не опасалась применять магию, то могла бы разглядеть в мельчайших деталях все, что только замечала. Но Шарль сказал «маскируемся», значит, никаких лишних магических действий.
Просидела я в одиночестве до ужина, который принесли в каюту. Наверняка по просьбе «брата», который ради того, чтобы поесть, даже снизошел ко мне.
— Не скучала? — бодро поинтересовался он.
— Наверху было бы интереснее, — намекнула я. — Вряд ли там разгуливают толпы магов с различителями иллюзий.
— Нам одного хватит, — невозмутимо ответил Шарль. — Заметь, даже не мага, а артефакта. И вся маскировка насмарку.
— Боишься меня скомпрометировать? — поддела я.
— Скорее, себя, — не согласился он. — Компания опальных леди — не самая подходящая для мага, собирающегося строить карьеру в столице.
— Ну так и не ехал бы никуда, — бросила я, несколько огорченная, что не дождалась комплимента.
— Пропустить, как ты будешь громить еще один монастырь? Ни за что.
— Я пока ни одного не разгромила! — возмутилась я. — Я и была-то только в одном.
— Он сам шумел и пытался развалиться, — согласился он. — Николь, я же там не пять минут стоял. Там сработала система оповещения. Громко сработала, указывая на акт вандализма. А вскоре ты свалилась из стены. Вместе с Его Величеством.
— Может, так монахинь сзывали в трапезную? — предположила я.
— А вы с Франциском были не голодны? — он нагреб в ложку из тарелки странно выглядящее рагу и внимательно его осмотрел перед тем, как положить в рот, пожевал с задумчивым выражением лица и вынес вердикт: — Есть можно.
Я решила довериться его мнению, тем более что обед благополучно пропустила и ужин, даже самый невкусный, был сейчас весьма кстати — лишняя худоба, полученная при снятии второго блока, пока до конца не ушла, а еще временами накатывала противная слабость, недопустимая для мага. Этак дернется рука не вовремя — и еще одним монастырем станет меньше. Богиня, при чем тут монастырь? Я возмущенно посмотрела на Шарля, но он ответил недоумевающим взглядом. Ужасно подозрительный тип. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь соглашусь с Вивианой, но в отношении Буле она совершенно права. И вообще, Буле — на редкость противная фамилия. Вот повезет его невесте, наверняка столь же противной инорите, как и ее жених.
— А она какая? — не удержалась я.
— Кто?
— Твоя невеста.
Похоже, мне удалось удивить Шарля — он так и замер с ложкой, поднесенной ко рту. Впрочем, там все равно почти ничего не было. Возможно, он просто решил, что такая малость погоды в его желудке не сделает?
— С чего ты вдруг о ней спрашиваешь?
— Стало интересно, как она тебя выдерживает.
— Никак.
— Понятно, значит, уже не выдержала, — не смогла не съехидничать я. — Еще бы, с таким характером.
Если даже это было и так, Шарль ничуть не расстроился от моего недипломатичного заявления, напротив — расплылся в улыбке и ответил:
— Увы мне, увы. Не у всех неприятный характер искупается возможностями, потенциально приобретаемыми в браке. А то бы, леди, вы тоже остались бы без жениха.
— Антуан хотел на мне жениться и тогда, когда я не была еще де Кибо, — возразила я.
— Значит, его привлекает что-то другое. Альвендуа не из тех, кто женится по любви.
— И что же, по-твоему, у меня есть? — фыркнула я насмешливо. — О любви речь и не идет — мы помолвлены с детства. И потому, что моя тетя и мама Антуана — близкие подруги. Это уж потом появилась возможность прибрать к рукам состояние де Кибо.
— Потом?
Физиономию Шарль скорчил такую, словно был уверен, что я де Кибо по крови, а значит, могла претендовать на состояние, и не будучи введенной в род. Не на это ли рассчитывала семья Антуана? Если тетя Элоиза знала, кто мой настоящий отец, могла проговориться подруге, поделиться пикантной тайной моего происхождения. И та решила, что возможность захапать состояние де Кибо сторицей окупит поднявшийся в результате такой попытки скандал? Призрачная возможность — уверена, корона бы решила, что бесхозное имущество ей нужнее, и семье Антуана ничего бы не перепало. Разве что самая малость, никак не окупающая репутационные потери.
Размышляла я над этим весь ужин и остаток вечера, который я также провела у окна. Но наблюдения казались теперь не столь привлекательными — вечерело, проносившиеся внизу картины становились все невнятнее, пока окончательно не покрылись непроницаемым пологом ночи. Изредка вспыхивающие огоньки не искупали общей унылости вида. Так что я посидела, позевала и легла спать.
Утро мы встретили в Дюфлуи — когда я проснулась, дирижабль ощутимо замедлял ход, вплывая в пределы города. Монастырь был прекрасно виден — он находился на возвышенности и сейчас ярко подсвечивался золотыми солнечными лучами, бликуя красочными витражами, что придавало картине вид волшебный и торжественный. Становилось понятным, почему принцесса выбрала именно это место для постоянного проживания — наверняка здесь все горести казались не столь горькими, а вид из окна дарил счастье, которого ей столь не хватало в жизни. Почему я думаю, что не хватало? От счастливой жизни в монастырь не сбегают.
Причальная башня торчала одинокой мачтой на противоположном от монастыря конце города. Наверное, чтобы паломникам путь не казался легким. Или чтобы желающие остаться здесь навсегда еще раз хорошо подумали, насладившись живой атмосферой чудесного старинного города.
Позавтракали мы в кафе прямо на дирижабельной площади. Шарль сказал, что торопиться некуда, все равно без разрешения настоятельницы нас даже в монастырь не пустят, не то что в келью принцессы Валери. Впрочем, в келью я и не торопилась, сидя на террасе и наслаждаясь мягким осенним солнцем в компании чашки с ароматным отваром и пары пирожков. Шарля я за компанию не считала. В отличие от пирожков, он на меня действовал раздражающе, даже когда молчал. А уж когда говорил… Почему-то оказывалось, что ни на один заданный вопрос он не отвечал, зато в результате у меня появлялась куча новых. И почему только Бернар не видит Франциска? В компании с ним были бы намного романтичней и поездка, и этот завтрак. Уж мой настоящий жених нашел бы пару комплиментов для меня, не то что этот надутый на весь мир Буле. Не зря его невеста бросила. Или зря? Да, зря. Он же совершенно не страдает, а нужно бросать так, чтобы мучился от осознания потери. Уж я бы…
— Пойдем? — совершенно не страдающий Шарль словно ждал, пока я допью последний глоток из чашки.
— Монастырь от нас не убежит, — ответила я, размышляя, а не выпить ли еще одну чашку перед общением с настоятельницей.
Перед общением со столь серьезными особами никакие предосторожности лишними не будут. Вряд ли, конечно, еще и эта захочет, чтобы я влилась в их тесный сестринский коллектив, но все же я пыталась оттянуть встречу с ней до последнего. Не нравятся мне настоятельницы, и все тут!
— Монастырь — нет, а вот у настоятельницы могут оказаться дела, которые она не станет откладывать ради встречи с нами.
Поднялась я неохотно, и только после напоминания, что мы сюда приехали не на свидание в кафе, а по делам. После слова «свидание» я подскочила как ужаленная. Еще чего не хватало, свидание с Буле! Это не понравится не только Антуану, но и Бернару. Если, конечно, кто-нибудь из них узнает. И дедушке. Дедушке тоже говорить не стоит.
Городок был небольшим, поэтому мы решили пройтись пешком. Точнее, Шарль решил размяться после завтрака, как он сказал. На самом деле, я подозревала, что у него заканчиваются деньги. Он же и билеты покупал, и за завтрак платил. Я еще в Ланже предлагала хотя бы разделить траты, но он тогда посмотрел так, что все слова убеждения примерзли к языку. Магию использовал, не иначе.