— Как интересно, — протянул Латур, перелистывая страницу и не обращая внимания на экономку. — Элегантное решение. Ваши предки, лорд де Кибо, были гениальны.
— Не преувеличивайте, — заскромничал дедушка.
— Робер гениальнее их всех, вместе взятых, — авторитетно заявил призрак. — Но я, честно говоря, не понимаю, с чего вы сделали такой вывод, инор, от просмотра справочника по алхимическим животным ингредиентам.
Дедушка сдержал смех с трудом и сказал:
— Спасибо, Франсина. Можете быть свободны.
Она вышла, но попыталась прикрыть дверь не до конца. Дедушка отправил короткий пасс, дверь захлопнулась, а Франциск метнулся в коридор с такой скоростью, что из стены остались торчать только его ноги. Вернулся он почти сразу.
— Ругается, — радостно сообщил призрак. — У неё опять ни один артефакт не срабатывает.
Я принялась разливать чай. Инор Латур не отказался от чашки, хотя не так давно утверждал, что чая в нашем доме выпил предостаточно. А вот от печенья в тарелке Шарля ничего не осталось, и два кремовых пирожных выглядели настолько сиротливо, что я взяла одно тут же, даже не промочив горло. Но я уверена, что для лечения трещин в высушенных местах масляная смазка подходит прекрасно. Особенно если она заливается чаем. А канапе с мясом можно съесть и потом. Их было много, и на них никто не обращал внимания.
— Удобно знать шпиона Фаро, — заметил Латур. — Если нужна дезинформация, есть через кого её слить.
— Именно, — сказал дедушка. — К тому же она прекрасно выполняет свою основную работу. Если, конечно, считать основной работу на меня.
— Возвращаясь к Фаро. Он хочет власти не для магов, а для себя и своих людей.
— Можно подумать, в этом кто-то сомневался, — заявил Франциск. Он уселся рядом с нами прямо в воздухе и делал вид, что пьёт фантомный чай из столь же фантомной чашки. — Фаро хотел бы стать королём, но трон занят, а если даже освободится, для задницы Фаро не подойдёт, поэтому глава Совета мостит свой трон. Но теперь у него с этим проблемы. Не осталось возможности для шантажа Филиппа Третьего, а тот, напротив, теперь может развернуться и выставить зарвавшийся Совет из столицы. Заявить, что они испортили ему столь долго готовящийся праздник.
Он хихикнул, испарил чашку и злорадно потёр руки.
— Я согласен с тем, что власть Совета следует ограничить, — сказал Латур. — К сожалению, часть артефактов из главного хранилища были на руках и сохранились, а среди них полно тех, кто представляет опасность для неподготовленных магов. Со времени моего рождения очень много знаний было утеряно. Возможно, это и к лучшему. Маги в моё время потеряли границы дозволенного, и Фаро тоже перестал их видеть.
— А когда вы были рождены, инор? — заинтересовался Франциск. — Мне интересно, с чего вдруг вы посчитали, что можете быть моим предком. Вы выглядите даже моложе меня.
— До Магических Войн, — коротко ответил Латур, заставив меня охнуть от изумления, поскольку на дряхлого старикашку этот полный жизни инор не походил, и даже дряхлые старикашки, рождённые до Магических Войн, к этому времени успели умереть, хотя продолжительность жизни магов побольше, чем у обычных людей, и зависит от их силы. — Моё тело оставалось в стазисе, поэтому жизненный счётчик не щёлкал. Я знаю многое из того, что сейчас считается утерянным. И уверен, что часть из него таковым и должно оставаться. Но что-то всплывает, и Совет покрывает нарушителей. Я ответил на ваш вопрос?
— А как вы попали в Совет? — спросил Шарль.
— Фаро посчитал меня удобным кандидатом. Много знающим, ни с какой группировкой не связанным. Более того, только мои умения в некоторых случаях позволяют решить возникающие проблемы без жертв. Но это уже дела Совета, которые к вам отношения не имеют.
— А учеников вы берёте? — заинтересовался Шарль.
— Мажонок, да ты обнаглел! — взвился Франциск. — Имея двух таких выдающихся учителей, как мы с Робером, напрашиваться к подозрительному типу, которого ты видишь второй раз в жизни.
— Так вы неофициальные учителя, — усмехнулся Шарль. — А мне после академии нужен будет официальный. И инору Латуру тоже нужен будет хотя бы один ученик, как члену Совета.
— Быть моим учеником — это риск, — заметил Латур. — Фаро может посчитать меня нелояльным, и это отношение перейдёт на моего ученика.
— Фаро меня всё равно не полюбит, — философски сказал Шарль. — А если полюбит, боюсь, я ему взаимностью не отвечу. Кроме того, семья де Кибо в опале, а я с ними тесно связан.
Латур повернулся ко мне.
— А почему наследница Лиденингов не на троне?
— Потому что не хочет, — наябедничал Франциск. — Я ей говорил, чтобы выходила за Филиппа Третьего. Его потом за ненадобностью отравить можно. Или извести другим способом.
— Зачем изводить?
— Как зачем? Он трон занимает не по праву, — убеждённо сказал Франциск. — Он даже не потомок моей давно покойной супруги. Это-то как раз радует, а вот то, что на троне не Лиденинг — печалит. Но тут уж ничего не поделаешь. — Он тяжело вздохнул. — Николь решила, что ей нужен мажонок, а не трон.
— Точно решила? — усмехнулся Латур.
— Зачем мне трон, если к нему прилагается Филипп Третий? — удивилась я.
Горло всё так же драло, но я уже не хрипела, хотя чувствовала скованность при разговоре. Ещё одно пирожное мне точно поможет. Но пирожного неожиданно не оказалось. Я укоризненно посмотрела на Шарля и взяла приглянувшееся канапе.
— К трону всегда кто-то прилагается. Бесхозными троны не бывают. Могут таковыми казаться, да. Но именно казаться.
— Если честно, мне ужасно надоела вся эта возня вокруг меня. Я хочу просто жить и учиться магии. А ко мне лезут то Совет, то Альвендуа, — пожаловалась я.
— Саламандра вылупилась, если я правильно понял?
— И сожгла вокруг себя всё что можно, — пробурчал Франциск, недовольный, что его оставили без внимания. — Вот скажите, инор, разве можно блокировать доступ к практически монархическим регалиям? Ведь саламандра не просто символ Лиденингов, это знак крови, видимый только посвящённым.
— Поэтому его и запечатали, — заметил Латур. — Я бы рекомендовал вам не афишировать наличие саламандры. Леди де Кибо и инор Буле, если вы действительно хотите пожениться, я бы рекомендовал это сделать немедленно.
— К чему спешка? — недовольно пробурчал дедушка. — Николь ещё слишком юна, и у неё прекрасные артефакты, пресекающие любые попытки вражеского воздействия.
— Сильный менталист их продавит. Не сразу, но уйти ей не позволят. Поэтому либо вы держите её всё время при себе, либо теряете. При заключении брака притязания Альвендуа отпадут. Более того, у них с Фаро непременно случится скандал, что ещё сильнее ослабит позиции Совета.
— Если ради того, чтобы ослабить позиции Совета, нужно срочно жениться, — сказал Шарль, — то я согласен на такую жертву. И Николь тоже, правда?
Говорить, что мы всё равно собирались это сделать сегодня, я не стала, просто скромно кивнула и уточнила:
— Инор Латур, вы будете на нашей свадьбе?
— Боюсь, что Фаро мне этого никогда не простит. По его мнению, я должен не уговаривать вас на брак, а немедленно ему доложить, если бы вы вдруг собрались в Храм. Так что я с вами не пойду и даже свадебного подарка не сделаю. Но учеником инора Буле возьму, если он не передумает.
— Я? — удивился Шарль. — Ни за что. Это самый лучший свадебный подарок, который только может быть.
— Надеюсь, он один на двоих, — скромно уточнила я. — И я после окончания академии тоже смогу стать вашей ученицей, инор Латур.
Глава 24
На нашей свадьбе свидетелем выступал только мой дедушка. Даже Франциск предпочёл нас подождать в уютном особняке де Кибо. «Не люблю я эти молитвы, — заявил он. — Они ещё в монастыре надоели так, что у меня начинается нервная дрожь, когда я их слышу. А поскольку я призрак мага, то войду в резонанс с молитвой и случайно разрушу Храм до того, как вы поженитесь». Но мне показалось, что он просто боится появиться в месте, осенённом Богиней: мало ли что случится, если она вдруг обратит внимание на призрака. Всё-таки его земной путь уже давно должен был завершиться.
До ближайшего городка мы добрались телепортом, и я невольно подумала, какую прорву энергии мы за сегодня потратили. Конечно, сейчас ушло не так много, как до столицы, но такими темпами мы опустошим все накопители. Но сейчас, увы, это насущная необходимость. До Храма от точки выхода телепорта пришлось идти, благо было это совсем недалеко.
Храм был маленький, но очень светлый, я бы даже сказала — солнечный. Отсутствие толпы гостей ничуть не испортило мне торжество, потому что в любом браке самое важное — человек, за которого ты выходишь. Даже прекраснейшее свадебное платье и толпа счастливых друзей и родственников для меня ничего не значили бы, стой рядом Антуан с его вечной кислой физиономией. А сейчас Шарль уверенно держал меня за руку, и всё остальное для меня не имело значения.
— Ты уверена, что он — тот? — неожиданно донёсся до меня звонкий смех Богини.
Время остановилось, и теперь были только мы: она и я. Замер с приоткрытым ртом священник. Замер Шарль, всё так же крепко держащий меня за руку. Замерла в полёте бабочка, невесть откуда взявшаяся в Храме в это холодное время. Уверена, что и дедушка, который стоял чуть позади, тоже недвижим. Всё, что сейчас произойдёт, останется между мной и Богиней, которая медленно приближалась. Её белые одежды развевались, но я не чувствовала ни малейшего порыва ветра.
— Уверена, — твёрдо ответила я, хотя испытывала невероятное смущение оттого, что на меня вообще обратили внимание.
— А как же долг перед страной? — вкрадчиво спросила Богиня. — Тебе, как потомку Лиденингов, дано куда больше, чем бедному Филиппу Третьему, твой брак с которым очень много значил бы для Шамбора. Ты пожертвуешь целой страной ради собственного счастья? Филипп готов к жертвам, хотя он и не король по крови. Неужели ты уступишь ему? Ещё есть время передумать.