Также были согласованы проекты мирных договоров с Болгарией, Румынией, Венгрией и Финляндией. Румыния подтвердила, что Бессарабия и Северная Буковина являются частью СССР. Болгария, даром что тоже относилась к лагерю проигравших, получила Южную Добруджу от Румынии. Но та дешево отделалась – ведь ей вернули Трансильванию. Финляндия подтвердила границу, установленную в 1940 году, а сверх того пожертвовала областью Печенги (Петсамо), отделявшую Финляндию от океана. СССР также обменял довоенную базу Ханко на аренду района Порккала-Удд в глубине финляндской территории для создания там военно-морской базы. Официальное подписание мирных договоров состоялось 10 февраля 1947 года.
13 декабря 1946 года Молотов выступил со своей заключительной речью на пленарном заседании сессии ООН с обоснованием резолюции о сокращении вооружений. На словах никто не возражал. Но на деле бывшие партнеры по антигитлеровской коалиции лихорадочно перевооружались в преддверии новых схваток.
На борт трансатлантической «Куин Элизабет» Молотов взошел 14 декабря под вспышки фотокамер, чтобы следовать в Старый свет. Это была вершина его карьеры, он стал одним из ведущих инженеров, сконструировавших устройство послевоенного мира. Прежде такими триумфаторами были создатели Версальской системы. Но та система не продержалась и двух десятилетий. Сколько просуществует нынешняя? Молотов хорошо помнил уроки сближения с Германией в конце 30-х годов. Всегда нужно готовиться к новой схватке.
2. План Маршалла и поляризация Европы
В марте 1946 года унаследованное от революции название «народный комиссар» было заменено привычным всему миру словом «министр». Молотов стал министром иностранных дел СССР и заместителем председателя Совета министров СССР. Помимо МИДа Молотов курировал в правительстве Министерство юстиции, Комитет по делам высшей школы, Комитет по радиофикации и радиовещанию, а также ТАСС. Это было заметное сужение сферы его полномочий по сравнению с прошлогодними.
Превращение НКИД в МИД названием не ограничилось. Была изменена структура отделов, которые теперь строились преимущественно по географическому принципу. Сотрудники должны быть специалистами по своим странам и регионам.
Вернувшись в конце 1946 года домой триумфатором, Молотов добился ухода из МИДа унаследованных со времен войны заместителей – Литвинова, Майского и Деканозова. На их места были назначены молотовские выдвиженцы Гусев, Громыко и Малик. Но присматривать за Молотовым в МИДе остался Вышинский, у которого со Сталиным были свои отношения.
В декабре 1946 года АН СССР избрала Молотова почетным академиком «за выдающиеся заслуги в развитии марксистско-ленинской науки об обществе, государстве и международных отношениях, за исключительные заслуги в деле строительства и укрепления Советского государства». Сталин тогда отчитал Молотова, который, поблагодарив академиков за избрание, подписался «Ваш В. Молотов». Кто такие эти академики, чтобы так радоваться по поводу приобщения к их сонму: «Мне кажется, что тебе как государственному деятелю высшего типа следовало бы иметь больше заботы о своем достоинстве». Молотов, который в своей телеграмме проявил элементарную вежливость, привычно признал свою «глупость»[1027]. Действительно, государственные деятели выглядят глуповато, когда их избирают академиками – все понимают, что это не за научные заслуги. Но и академики, голосуя за такого сочлена, выглядят не умнее.
Сталин остался не очень доволен тем, как шли дела в Совмине в отсутствие старого соратника, и снова посадил Молотова одесную от своего престола. 22 февраля 1947 года на Молотова как на первого зама Сталина было возложено председательство в Совете министров при заместительстве Вознесенского. Молотов занялся курированием комитетов Совмина, связанных с обороной (специального, радиолокации, реактивной техники), а также валютного. Военная авиация переходила на реактивные двигатели. Создававшаяся при участии Молотова реактивная авиация даст бой над Кореей через несколько лет.
Николай Алексеевич Вознесенский. 1940-е. [Из открытых источников]
30 мая 1947 года Молотов возглавил вновь созданный Комитет информации при Совете министров СССР, руководивший советскими спецслужбами. Такое объединение разведслужб сказалось и на работе за рубежом, где разведчики разных ведомств были подчинены главным резидентам. Это сделало работу более скоординированной, но уменьшило возможности советского руководства получать альтернативную информацию.
9 января 1947 года состоялась важная встреча Сталина и Молотова с Курчатовым. Дела шли неплохо, но медленно. Был создан экспериментальный реактор, началась добыча урана в Таджикистане, под Челябинском строились промышленный реактор и комбинат «Маяк». Но американцы уже почковали бомбы. Скорее, скорее товарищи ученые.
А вот предпринять кардинальные меры по облегчению положения села не удалось. Микоян вспоминал: «Мы ехали в машине к Сталину на дачу, и Молотов сказал мне: „Я собираюсь внести Сталину предложение о повышении цен при поставках хлеба колхозами государству“… Когда мы приехали, Молотов при мне стал доказывать Сталину, что крестьяне мало заинтересованы в производстве хлеба, что нужно поднять эту заинтересованность, то есть нужно по более высоким закупочным ценам оплачивать поставки хлеба государству. „У государства нет такой возможности, делать этого не следует“, – коротко сказал Сталин, и Молотов не стал возражать»[1028]. Восстановление промышленности и городов, наращивание военного потенциала требовало жертв, и Сталин считал, что село должно терпеть.
Работа экономики на грани человеческих возможностей приводила к сбоям. Сталин был недоволен качеством экономического планирования, невыполнением планов. У Молотова тоже были претензии к составлению планов, но он считал ответственным за их невыполнение не руководителя Госплана Вознесенского, а самого Сталина, который давит на всех, требуя невозможного. Во всяком случае так это вспоминалось ему много лет спустя: «Я выступал, конечно, в узкой своей среде – не согласен был с ним по ряду вопросов. Обсуждали новую пятилетку – я всегда был сдерживающим насчет капитального строительства. Все натягивается, натягивается и не выполняется полностью. Но, когда мы даем план больше, чем выполняем, в одном месте рвется, начинаем затыкать, прибавляем к другому месту. План, значит, заново надо. „Кто виноват?“ – он говорит. У него на даче. Человек шесть-семь… Он говорит: „Нельзя у нас добавлять, добавлять, а потом тут возьмем, там… Кто виноват?“ – „Ты виноват!“ – я ему.
Он разозлился. „Ты же все время добавляешь! – я ему так сгоряча, при всех, ну, своя компания. – Все время, придут к тебе, ты еще добавишь, еще!“»[1029]
Одно из важнейших социально-экономических мероприятий, которое готовил Молотов, – денежная реформа 14 декабря 1947 года. Была отменена карточная система. Масштаб цен снижался в 10 раз вместе с зарплатами. Старые деньги можно было обменять на новые 1 к 10, но в очень короткие сроки – до 22 декабря (в отдаленных районах – до 29 декабря). В выигрыше оказались те, кто хранил деньги в сберкассах (там обмен производился по номиналу для вкладов до 3000 рублей и далее в пропорции 3:2 до 10 тысяч и 2:1 свыше этой суммы). На продукты были введены единые государственные цены, которые повысились по сравнению с ценами по карточкам. В дальнейшем проводилось снижение цен на потребительские товары, и соотношение цен и зарплат стало приближаться к довоенному.
Совмещать работу в Совмине и МИДе в 1947 году Молотову помогло то обстоятельство, что следующая сессия СМИД проходила в Москве. Сюда 10 марта прибыл новый партнер Молотова, с которым будет связана эпоха американской внешней политики. На посту Государственного секретаря США Бирнса 20 января 1947 года сменил генерал Дж. Маршалл, знакомый Молотову в качестве начальника штаба армии США в военные годы.
Теперь в центре внимания министров была Германия. Американский автор Б. Стил считает, что преимуществом Маршалла на этих переговорах было то, что у американского госсекретаря «был план (или хотя бы схема) того, как освободиться от формальных обязательств Ялтинской конференции и в одностороннем порядке добиться прогресса в вопросах, важных для США… Молотов запасной позиции не имел: в то время идея Западной Германии, свободной от советского контроля, находилась пока за гранью его воображения»[1030]. Такая оценка говорит о том, что Б. Стил изучил тексты Маршалла гораздо лучше, чем речи Молотова. Нарком вполне представлял себе перспективу разделения Германии и прямо обвинял партнеров в том, что они действуют в этом направлении. Говоря об объединении западных оккупационных зон, Молотов возмущался: «Таким образом, произведено расщепление Германии, которое может иметь самые отрицательные экономические, а также политические последствия. Это соглашение в корне противоречит решениям Берлинской конференции об экономическом единстве Германии»[1031]. Так что Молотов прекрасно видел отмеченное Б. Стилом стремление Маршалла взломать ялтинско-потсдамскую систему.
Только министры начали обсуждение, как 12 марта Трумэн выступил в конгрессе с речью, которая стала известна как «Доктрина Трумэна». Президент заявил, что с Турцией и Грецией у коммунистов не должно получиться так, как с другими странами Восточной Европы. Они получат американскую финансовую и военную помощь. И это – только начало. После Второй мировой войны США не вернутся к изоляционизму, а продолжат определять судьбы мира в глобальном масштабе. «Я убежден, что политикой США должна стать поддержка свободных народов, сопротивляющихся внешнему давлению или попыткам вооруженного меньшинства подчинить их себе»