никаких новых книг»[196]. Новая литература – это коммунистическая. То есть учительство продолжает воспроизводить некоммунистическую культуру в новых поколениях. Молотов сетует, что учителя не улавливают «новых веяний», не проявляют инициативы. Их можно понять – за иную запросто к стенке поставят. Так что «необходимы инструктора из центра», одним из которых по сути и был Молотов. Но такие визиты редки, так что нужно наладить подготовку своих инструкторов в губернии[197]. Идея создания такой системы витала в воздухе и будет иметь большое будущее.
Изучать опыт, обобщать его, передавать… В Чебоксарах Молотов положительно оценил и проведение мобилизации, и заготовки хлеба и леса, и борьбу со спекуляцией, и ловлю мешочников. Хозяйства уезда взяты на учет. Жестко здесь зажала обывателей советская власть. Пожалуй, можно даже увеличить нормы потребления для людей и лошадей. В целом хорошее впечатление на Молотова произвела работа коммунистов, хотя и частные недостатки он берет на карандаш: в работе детских учреждений, милиции, библиотеки, совнархоза, куда проникли бывшие буржуи. Продовольствие собрали в государственные закрома, а мука – затхлая. И неизвестно, чья вина[198] (так с государственными закромами будет теперь десятки лет). Известно, что бесхозяйственность рука об руку с воровством ходят. И как с этой парочкой справиться, если даже на нашем пароходе свои у своих крадут?[199]
Главной проблемой экспедиции оказалась Крупская – из-за вечно неважного самочувствия. Не сходила на берег 7–8 июля, затем поучаствовала в митингах – и стало хуже: «У меня от постоянных выступлений взбесилось сердце, ноги распухли и покрылись экземой, приходилось отлеживаться»[200]. Ленин писал ей 15 июля: «От Молотова узнал, что приступ болезни сердца у тебя все же был. Значит, ты работаешь не в меру»[201].
Н. К. Крупская на палубе литературно-инструкторского парохода «Красная Звезда». 1919. РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 8. Л. 64]
В начале августа Молотов вновь сообщает ему: «Здоровье Надежды Константиновны страдает обычной неустойчивостью без резких перемен». Ижевск посещать не стала, с парохода не сходила, но в целом «условия для жизни и здоровья благоприятнее, чем раньше». Затем добавил было: «Возвращаться в Москву она не хочет»[202] – но подумал и фразу зачеркнул. Если Крупскую заберут в Москву, ему, пожалуй, будет поспокойнее, и больше сил можно будет направить на реальное дело. Так и случилось. Крестинский, возвращавшийся в Москву через Пермь, увез Надежду Константиновну в столицу.
Впечатление о Вячеславе Михайловиче как о человеке, умеющем наладить работу, она, конечно, передала Ленину. После этого Ильич и стал видеть в Молотове не ершистого увлекающегося агитатора, а ценного партийного организатора, которых так не хватало. Ленин собирался и дальше держать руку на пульсе всех проблем Советских республик и коммунистического движения. Но уже уставал. Так что ему был нужен работоспособный послушный секретарь. Молотов вспоминал о Ленине: «Вообще, нашей поездкой он был очень доволен. Конечно, Крупская после возвращения рассказывала ему что-то о нашей работе»[203].
Заметки В. М. Молотова о положении в Перми. 1919. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 9. Л. 98, 100–101, 104–104 об.]
Пароход покинул Пермь 14 августа. Планировалось 27 августа прибыть в Симбирск. У Соколиного плеса на Каме пароход налетел на камни, но без тяжелых последствий – лишь немного выбились из графика.
В. М. Молотов на пароходе «Красная звезда». 1919. Художник П. Васильев. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1599. Л. 1]
Ниже по Волге посетили Симбирск, Самару, Сызрань, Хвалынск, Балаково, Вольск, Марксштадт (Воронск), Саратов, Камышин. Доплыли до Дубовки и повернули – дальше властвовали белые, занявшие Царицын. На обратном пути экспедиция загружалась хлебом для центральных регионов республики. Вся команда, включая и коменданта, грузила мешки на корабль и баржу. «Красная звезда» вернулась в Нижний Новгород 20 октября.
Итог поездки был впечатляющим: посетили 95 населенных пунктов, познакомились с 71 партийной и 75 советскими организациями. Молотов приобрел новый для себя опыт, изучил проблемы огромного региона, причем всесторонне. Это не значит, конечно, что он научился комплексно и мыслить, отделяя главное от второстепенного, выявляя причины проблем и то, что Ленин называл «решающим звеном» (тоже, впрочем, не всегда удачно пытаясь за него тянуть). Но Молотов обрел привычку систематически перерабатывать большие массивы разнородного материала. Она и сделает его незаменимым помощником Ленина и Сталина в сборе и систематизации управленческой информации и в отслеживании выполнения решений.
Завершение экспедиции Молотова совпало с переломом в Гражданской войне. В октябре Красная армия перешла в контрнаступление под Воронежем, Курском и Орлом. Белые стали откатываться на юг. В начале 1920 года войска Деникина и Колчака были окончательно разгромлены, в Европейской части страны только Крым оставался за белыми, во главе которых после отставки А. Деникина встал П. Врангель.
Лихолетье разрушило мирок, в котором взрастал Вячеслав Михайлович. Семья выживала за счет огородов, бизнес Небогатиковых конфисковали. Нолинск погрузился в разруху. Двое братьев погибли на войне. Младший, Сергей, был у красных и вроде бы угорел. Старший, Виктор, служил у белых, не пережил тиф. В 1920 году умерла Анна Яковлевна, мать Молотова.
3. Распри коммунистов
В Нижнем Новгороде Молотов узнал о новом назначении – главой здешнего губернского исполкома. Пост государственный, а не партийный, так что аппаратного веса по сравнению с 1918 годом у Молотова не прибавилось. Работа в основном хозяйственная. Партбюро, куда Молотов тоже входил, возглавлял местный выдвиженец Кузнецов. Отношения с местной командой руководителей у Молотова не заладились, так что задерживаться в Нижнем желания у него не было[204]. Получалось как во время его путешествия по Волге: приехал, навел шороху и уехал. А пока Молотов работал в Кремле. Но, увы, не в московском, а в нижегородском.
С осени 1919 года, когда белые были еще близко, губерния находилась на военном положении. Так что Молотов сумел отточить здесь командные принципы управления, привычные по Петрограду и осмысленные в ходе волжской экспедиции. Мало того – он сумел настоять на их применении не только в государственной, но в партийной администрации. Именно по докладу Молотова VIII губернская партконференция 17 января 1920 года приняла постановление, потребовавшее «ввести боевую систему работы во всех сов. отделах, применяя ее как для быстроты принятия решений, так и для быстроты и точности проведения в жизнь, вводя вместе с тем принцип строгой ответственности за выполнение порученного дела по отношению ко всем советским работникам. Проводить в жизнь во всех практических органах советов сокращение коллегиальности»[205].
В. М. Молотов среди группы моряков Волжской военной флотилии. 1920. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1604. Л. 14]
Молотов отчитывался в успешном проведении продразверстки и организации трудовой повинности – работ с помощью принудительного труда. Народ пока терпел – ведь продолжается война с белыми, надобно потерпеть.
В 1920 году Молотов ощутил интерес к себе со стороны Ленина. Все-таки Крупская правильно информировала Ильича. Сначала Ленин обратился к Молотову (но не к Кузнецову) с небольшим поручением. Нужно было помочь в организации исследований жившему в Нижнем Новгороде радиоинженеру, родственнику управляющего делами Совнаркома В. Бонч-Бруевича. Разговор состоялся в Москве, и Ленин оценил собеседника. Пригласил ещё заходить, обсуждать за чаем хозяйственные и политические вопросы.
Как представитель нижегородской парторганизации, Молотов принял участие в работе IX съезда РКП(б) 29 марта – 5 апреля 1920 года. И в своем выступлении взял небольшой реванш над Бухариным, раскритиковав его за доклад, где мало говорилось о практической работе в профсоюзах и преодолении там бюрократизма[206]. Скоро в партии об этом только и будут говорить: начиналась целая дискуссия о профсоюзах и бюрократизме. На съезде Молотов был избран кандидатом в члены ЦК – Ленин присматривался к нему все пристальнее.
IX съезд РКП(б) повернул совсем не туда, куда звал старый товарищ Молотова Шляпников. Как воевали во время Гражданской войны, так и будем трудиться – красноармейцев не демобилизуем, а направляем на решение хозяйственных задач в составе трудовых армий. Эта казарменная модель экономики предполагала милитаризацию транспорта и полупринудительный труд.
Съезд постановил провести 1 мая по всей стране коммунистический субботник. Хрестоматийная фотография Ленина, несущего с товарищами бревно, сделана как раз на нем. Молотов возглавил губернский оргкомитет субботника в Нижнем и отличился, устроив бесплатный коммунистический труд не в один, а в два дня. Если в Петрограде на субботник вышло 165 тысяч человек, в Москве – 425 тысяч, то в Нижегородской губернии за два дня – 591 тысяча, больше чем где бы то ни было[207].
Вернувшись из Москвы с серьезным повышением – кандидатом в члены ЦК, Молотов решил больше не церемониться с местным руководством, которое явно не горело желанием подтягивать дисциплину «по-молотовски». На проходившей 15–17 июля X губернской партконференции разразился скандал. На закрытом заседании, где должен был избраться новый состав губкома, Молотов выступил против Кузнецова. Поднялся шум. Молотову не дали закончить доклад. Тогда он стал брать слово по каждой кандидатуре в отдельности, сравнивая своих противников с отрицательными героями Гоголя, Чехова и других классиков. Молотов выступил 19 (!) раз, обвиняя нижегородских руководителей в пьянстве, местничестве и других грехах. Возмущенное большинство 45 голосами при 13 воздержавшихся приняло резолюцию с порицанием Молотову за «туманные обвинения общего характера», «оскорбительные клички» и «отсутствие надлежащего такта и фактическую беспочвенность обвинений и совершенно недопустимую демагогию»