щ Ленин, это же будет заседание фракции, как это можно допустить?“ Ленин ответил: „Смотрите, старый и рьяный фракционер – и боится организации. Вот странно! В это время, пока мы здесь сидим, троцкисты второй раз собираются. У них уже готов список кандидатов в ЦК“»[214], – вспоминал А. Микоян. Ленин инструктировал, за кого голосовать, а кого прокатить. А уж обслуживающий партийный аппарат Секретариат должен состоять из безусловно послушных товарищей. Молотов подходил как нельзя лучше. Крестинскому, Преображенскому и Серебрякову найдем другую работу – не в ЦК. При этом съезд принял постановление «О единстве партии», которое запрещало фракции и группировки.
На первом после съезда пленуме 16 марта 1921 года вместе с Е. Ярославским и лидером московских профсоюзов В. Михайловым Молотова включили в новый Секретариат ЦК. Он получил пост ответственного секретаря и стал также кандидатом в члены Политбюро и членом Оргбюро. В Политбюро ЦК вошли Ленин, Сталин, Троцкий, Зиновьев и Каменев. Среди кандидатов Молотов был первым в списке наряду с Бухариным и Калининым, что давало ему преимущественное право замещения отсутствующих членов Политбюро.
Емельян Михайлович Ярославский. Автопортрет. 1923. [РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2.Д. 168. Л. 16]
Вознесенный на партийный Олимп, Молотов внимал объяснениям Ленина, чего от него ждут: «Вы должны как Секретарь ЦК заниматься политической работой, всю техническую работу – на замов и помощников. Вот был у нас до сих пор секретарем ЦК Крестинский, так он был управделами, а не Секретарь ЦК! Всякой ерундой занимался, а не политикой!»[215] Если Молотов верно передает слова Ленина, то Ильич лукавил – Крестинский пострадал как раз за то, что больше занимался политикой, чем помогал Ленину. Нужно было заниматься политикой в унисон с Лениным.
Состав Секретариата был заменен на съезде второпях. Команда оказалась неслаженной. Михайлов не тянул новую для него работу. Молотов не смог сработаться с Ярославским и нажаловался Ленину, что тот перегружает Секретариат мелкими вопросами. В августе 1921 года Ярославского перевели на другую работу, а Молотов остался во главе Секретариата. Ярославский был возмущен: «Вы карьерист! Это все ваших рук дело! Вы интриган!» Молотов, по его воспоминаниям, ответил: «Да что вы ругаетесь. Я просто хочу, чтобы вы работали где-нибудь в другом месте»[216]. Молотов, таким образом, сразу принялся перестраивать аппарат под себя.
С этого времени через руки Молотова проходила информация обо всех значимых событиях в стране. Это создает некоторую трудность для его биографа, соблазн подменить биографию историей страны – ведь в архиве Молотова отложились документы о самых разных ее проявлениях. Может получиться книга на тему «Молотов и его время». Но все же это было время Ленина, Сталина и наиболее видных их противников. А Молотов стал тенью вождей. Трудно отделить тень от объекта, который ее отбрасывает. Но Молотов был той тенью, которая как правило знает свое место. И все же он был личностью, которая проявляла свою самостоятельность осторожно, но иногда весьма твердо, последовательно. На этой личности мы и сосредотачиваем наше внимание, лишь коротко характеризуя исторический фон, без которого нельзя понять поведение столь крупного партийно-государственного деятеля, которым Молотов отныне становится.
Секретариат ЦК работал рядом с Кремлем на Воздвиженке, дом 5 (ныне музей имени Щусева), квартиру же Молотов получил в Кавалерском корпусе Кремля. Вскоре она стала семейной – Молотов встретил юную коммунистку Полину Жемчужину. Перл Семеновна Карповская родилась 28 февраля 1897 года в Пологах Александровского уезда в еврейской семье. В юном возрасте переехала в Екатеринослав, где сама зарабатывала на хлеб. В 1918 году вступила в компартию. После разгрома красных на Украине оказалась в подполье в Харькове уже как Полина Жемчужина. После отступления белых была принята на партийную работу в Александровский горком и ЦК КП(б)У. Возможно, участвовала в борьбе с махновским движением.
Полина Семеновна Жемчужина. 1910-е. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2.Д. 1628. Л. 1]
Молодая, но уже опытная коммунистка была направлена на Международный женский конгресс, где как раз и выступал Молотов. Они познакомились и вскоре стали жить вместе. Жемчужина получила должность участкового партийного организатора в Рогожско-Симоновском райкоме Москвы, дома же взялась за обустройство быта. По свидетельству О. Аросевой, дочери старого друга Молотова и впоследствии известной актрисы, в семейной жизни Вячеслав Михайлович был скорее подкаблучником[217]. Жемчужина по-соседски дружила с Надеждой Аллилуевой – женой Сталина, который вскоре осел в Кремле уже в качестве начальника Молотова. Полина приобщилась и к привилегиям, которые позднее назовут номенклатурными, на лечение выезжала в Чехословакию, а Молотов съездил к ней затем в Италию[218].
В 1921 году Молотов в одночасье стал одной из ключевых фигур в РКП(б). Все основные государственно-политические решения принимались Политбюро ЦК РКП(б). Его повестку дня и материалы к заседаниям готовил Секретариат во главе с Молотовым. Секретариат также готовил и кадровые предложения для Оргбюро ЦК. С этого момента жизнь Молотова была перегружена делами: председательство на заседаниях Секретариата и Оргбюро, интенсивная работа на Политбюро, руководство циркулярной (рассылка указаний на места), бюджетной (деньги партии) и другими комиссиями. Молотов контролировал расходование золотого запаса на внешнеполитические операции и помощь компартиям.
На плечи Молотова легли и заботы о кадрах. Вместе с прежними товарищами по Русскому бюро ЦК Шляпниковым и Залуцким он входил в комиссию по чистке партийных рядов, занимался упорядочением учета кадров, заложив фундамент новой технологии управления – знаменитой номенклатуры. Внимание Молотова сосредотачивалось также на борьбе с голодом, агитации населения в связи с процессом эсеров, высылке нелояльных философов, вопросах внешней политики (правда, здесь Молотов играл организационную роль, самостоятельных внешнеполитических позиций у него пока не было).
Но прежде всего Молотов стал исполнителем воли Ленина: с 1921 года собрание сочинений Ленина и опубликованные в 1990-х годах тексты «В.И. Ленин. Неизвестные документы» пестрят фамилией Молотова. Заинтересовавшись каким-то вопросом или приняв решение, Ленин поручает Молотову проследить, передать, разослать членам Политбюро…
Действуя как аккуратный исполнитель воли Ленина, Молотов редко позволял себе ему перечить. В.А. Никонов пишет: «Как-то я поинтересовался у деда, голосовал ли он когда-нибудь в Политбюро против Ленина. Он задумался буквально на секунду и тут же ответил: „Да, когда Ленин собрался закрыть Большой театр. Он считал его осколком дворянской культуры, на который не стоит тратить народные деньги“»[219]. Дело обстояло так: в сентябре 1921 года Ленин поручил Молотову «отменить решение Президиума ВЦИК о выдаче 1 млрд (миллиарда) на театры, помимо HKпpoca!! Это незаконно. Это верх безобразия». Достаточно «оставить из оперы и балета лишь несколько десятков артистов на Москву и Питер для того, чтобы их представления (как оперные, так и танцы) могли окупаться, то есть устранением всяких крупных расходов на обстановку и т. п. Из сэкономленных таким образом миллиардов отдать не меньше половины на ликвидацию неграмотности и на читальни»[220]. Как видим, здесь Ленин не пишет о ликвидации театра, только об экономии. Молотов голосовал на заседании Политбюро против. Зря Ильич ссылался и на Наркомпрос – Луначарский тоже заступался за театры. В результате дело ограничилось сокращением дотаций. В 30-е годы Сталин и Молотов будут поддерживать театральную классику и нередко посещать Большой.
Анатолий Васильевич Луначарский. 1918. [РГАСПИ. Ф. 421. Оп. 1.Д. 460. Л. 1]
Летом 1921 года в стране разразился голод с эпицентром в Поволжье. На последствия продразверстки и мобилизации наложилась засуха. Голодали десятки миллионов людей, гибли от голода сотни тысяч. Молотов вместе с Каменевым и Троцким вошел в комиссию по голоду, где его иногда заменял Чичерин.
К оказанию помощи подключилась и Православная церковь. Однако Ленин решил воспользоваться ситуацией иначе, разгромив ненавистного духовного противника. В начале 1922 года в печати прошла волна статей с требованиями передать церковное золото для закупки продовольствия. Это имущество представляло собой не только бесценное культурное наследие, но и религиозные святыни.
Не дожидаясь исхода переговоров с патриархом Тихоном, 23 февраля 1922 года ВЦИК принял декрет о конфискации церковных ценностей. Патриарх 28 февраля выступил против изъятия предметов, имеющих богослужебное значение, так как изъятие некоторых из них было святотатством. Массы верующих вышли защищать святыни, 15 марта в Шуе произошли столкновения. 19 марта Ленин направил Молотову письмо для членов Политбюро: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления»[221]. Молотов пометил на письме: «Согласен. Однако предлагаю распространить кампанию не на все губернии и города, а на те, где действительно есть крупные ценности, сосредоточив соответственно силы и внимание партии»[222]. Молотов, как видно, не разделял ленинского стремления воспользоваться моментом для сокрушительного удара по Церкви. Его больше интересовала утилитарная задача – получить необходимые средства. Политбюро 22 марта приняло постановление с поправкой Молотова, но на следующий день Троцкий предложил исключить ее из постановления