[329] Фуфф… Молодец. Справился. Дочитал. И Сталин, и Бухарин будут довольны. Бурные продолжительные аплодисменты; съезд встает и приветствует оратора.
Фрагмент стенограммы заключительного слова В. М. Молотована XV съезде ВКП(б). 18 декабря 1927. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 14. Л. 217. Автограф]
Подавляющее большинство последующих выступающих поливали доклад Молотова елеем. Разве что напомнили о некоторых пробелах (не проанализировал еще кустарно-промысловую кооперацию).
Выступая еще раз 18 декабря, Молотов немного скорректировал позицию относительно классовой борьбы в деревне: «Зажиточно-кулацкая верхушка в своей массе не может сочувствовать этому делу. Но мы должны найти и найдем сочувствие у огромной, у преобладающей массы деревни, у середняков и бедняков, и должны опереться на их добровольное согласие, поощряя рядом мер соответствующую инициативу крестьян»[330]. Этого можно добиться обеспечением деревни техникой: «Только машины, только тракторы, только введение электрификации в деревне в массовом масштабе дадут настоящую техническую базу для развития крупного коллективного земледелия»[331]. А где взять эту технику? Либо купить за границей, либо построить заводы у себя. И то, и другое требует ресурсов, которых пока у государства нет.
Из стенограммы своего выступления Молотов вычеркнул некоторые рассуждения, которые могли посеять сомнения в успехе взятого курса: «Много ли вовлечено крестьянских средств на покупку сельскохозяйственных машин? А много здесь до сих пор сделано? Страшно мало. Тут дело идет плохо. Решение, которое принимает XV съезд, высоко поднимает значение кооперации, но обязанности кооператоров страшно повышаются»[332].
В целом, выводы, закрепленные в резолюции съезда по докладу Молотова, следуют в русле бухаринских воззрений. Молотов вспоминал: «Резолюцию мы вместе с Бухариным писали по моему докладу на XV съезде»[333]. Она констатировала низкий уровень урожайности и товарности сельского хозяйства, аграрное перенаселение. Нужно что-то делать, а то назревает аграрный кризис, как в Российской империи. Выход – в кооперации. В современных условиях создается «возможность более широкого охвата кооперацией бедняцких и середняцких слоев деревни, дальнейшего усиления планового воздействия на крестьянское хозяйство и более решительного наступления на кулака, на основе достигнутых успехов по закреплению союза пролетариата и деревенской бедноты с середняком»[334]. Подчеркивалось, что «переход может происходить только при согласии на это со стороны трудящихся крестьян»[335].
Поправки В. М. Молотова к резолюции XV съезда ВКП(б) «О работев деревне». 1927. [РГАСПИ.Ф. 82. Оп. 2.Д. 15. Л. 75–77. Автограф]
Еще в период подготовки к съезду Сталин и Молотов подписали директиву ЦК партийным организациям хлебозаготовительных районов. В связи с резким сокращением хлебозаготовок они потребовали усилить взыскание платежей с деревни, провести мероприятия, «направленные на усиление завоза хлеба со стороны крестьянства» и одновременно «перебросить потребительские товары с городских рынков в хлебозаготовительные районы»[336]. Это была последняя попытка решить проблему товарообмена рыночными механизмами.
8. Победа над правыми
Очередная неудача хлебозаготовок поставила страну на грань голодных бунтов и окончательно убедила Сталина и Молотова в том, что модель НЭПа, оправдавшая себя в короткий период 1924–1925 годов, не в состоянии дать неповоротливой индустриально-бюрократической машине достаточно средств, чтобы построить мощную промышленность. У крестьян был «лишний» хлеб, который они не могли обменять на качественные промтовары за отсутствием последних. На «просьбы» руководителей отдать хлеб добровольно крестьяне отвечали издевками. Дефицит хлебозаготовок составил около 100 млн пудов. Так что уже 23 декабря Политбюро обсуждало вопрос о хлебозаготовках и экспорте хлеба.
Молотов лично направился в хлебопроизводящие регионы, чтобы выяснить, почему хлеб не идет, и добиться ускорения хлебозаготовок. Он сел со своими помощниками в спецвагон и отправился на Украину 28 декабря. «Там в вагоне я жил. Охрана была. В вагоне и спал. В районы выезжал, там не везде ночевал, возвращался в вагон»[337]. Это была первая из его ежегодных поездок за хлебом в годы первой пятилетки.
Уже 30 декабря Молотов инструктировал Политбюро ЦК КП(б) Украины во главе с Кагановичем, которого нельзя было заподозрить в нежелании дать хлеб. Но он не знал, как его взять. Да и Молотов пока не знал, что еще предложить, кроме нэповских методов – на село направлялись последние запасы промтоваров, что усиливало товарный голод в городах.
В первый день нового 1928 года Молотов прибыл в Мелитополь и сразу собрал партактив: «Я их накачиваю: „Давай хлеб! Сейчас такое время, что нужно нажать на кулака“». Вероятно, это было первое выступление члена сталинской группы, выдержанное в тонах, которые раньше были характерны для левой оппозиции. Вскоре выяснится, что у кулаков и вообще у зажиточных крестьян просто нет нужного количества хлеба. Но пока Молотов попробовал применить привычные для аппаратчика методы административного нажима – на места рассылались начальники, чтобы лично добиваться ускорения сдачи хлеба крестьянами. Когда 6 января Молотов вернулся с Украины в Москву, Сталин его похвалил: «Ну я бы тебя расцеловал, так ты там действовал»[338].
С учетом опыта поездки Молотова на Украину Сталин решил взять хлеб опробованными военно-коммунистическими методами. 6 января 1928 года от имени Политбюро Секретариат выпустил чрезвычайные директивы местным парторганизациям – пока не выполнен государственный план заготовок, частная торговля в данной местности должна быть запрещена.
Политбюро утвердило это решение 14 января. Члены Политбюро лично возглавили кампанию в регионах. Сталин выехал в Сибирь, а Молотов – на Урал. На собраниях партийно-государственного актива они требовали применять репрессии против саботажников хлебозаготовок, а если прокуроры и судьи не готовы этого делать, то «всех негодных снять с постов и заменить честными, добросовестными советскими людьми»[339].
В отношении кулаков в Центральном Черноземье Сталин и Молотов 10 февраля дали указание применять 107 статью УК о спекуляции хлебом. Она предусматривала наказание в 5 лет заключения с конфискацией имущества за скупку и перепродажу ради наживы продуктов и предметов массового потребления. При этом 25 % конфискованного хлеба передавались беднякам[340], чтобы опереться на них, как во времена Гражданской войны. Вместе с милицией они ходили по дворам и показывали, где у соседей припрятано продовольствие.
Сталин, Молотов и Микоян 13 февраля согласовали с Бухариным и Рыковым директиву ЦК, которая требовала продолжать кампанию хлебозаготовок и выполнить план любой ценой[341].
Анастас Иванович (Ованесович) Микоян («Ирригационная система»). Автор Н. И. Бухарин. 20 октября 1927. [РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2.Д. 168. Л. 143]
Чрезвычайные меры, по существу заимствованные из платформы оппозиции, дали хлеб в 1928 году, но отбили у крестьян желание производить его «излишки». Производство зерна упало. Действия Сталина и Молотова вызвали острый конфликт в руководстве. Не прошло и двух недель со дня окончания XV съезда, осудившего фракционность, как в Политбюро вновь разгорелась внутренняя борьба. Противники сталинских методов главный редактор «Правды» Бухарин, председатель СНК Рыков и руководитель профсоюзов Томский стали критиковать Сталина на заседаниях руководящих органов. Они указывали на крестьянские восстания, вызванные действиями заготовителей. Было ясно, что крестьян уже не удастся застать врасплох, что хлеба они произведут меньше, а «излишки» спрячут.
Резкие споры развернулись и по поводу планов роста промышленности. Какие темпы роста выдержит крестьянство? Как вспоминал Томский, «первый сильный взрыв произошел на открытом заседании ПБ при рассмотрении промфинплана в марте 1928 года, где тов. Молотов довольно резко напал на тов. Рыкова»[342]. Рыков попросился в отставку, что вызвало решительные возражения у всех членов Политбюро. Молотов отреагировал так: «Считаю, что никто не может ставить вопрос о смене т. Рыкова, т. к. это явная нелепость и безусловная нецелесообразность. Но считаю свое выступление безусловно законным. От этого права говорить на Политбюро и резко критиковать решения наркоматов и СНК ни в коем случае не могу отказаться». Сталин написал на записке Рыкова по поводу отставки: «Дело надо сделать так: надо собраться нам, выпить маленько и поговорить по душам. Там и решим все недоразумения»[343]. Казалось, что дружеские связи все еще сильнее разногласий. Рыков обижался на грубую форму нападок Молотова. Но кроме личных обид возникли серьезные разногласия по сути.
Рыков считал, что нельзя планировать больше строек, чем имеется ресурсов на их обеспечение. Молотов и стоявший за ним Сталин настаивали, что так современную промышленность не построить, и нэп перерастет в стагнацию, чреватую социальным взрывам в городах. Поэтому нужно запланировать промышленные стройки сколько нужно, а ресурсы на них взять у крестьян силой.