рились разрезать спорный район Августовских лесов пополам. Но граница в этом месте получалась очень замысловатой. Поскольку оккупированные Польшей литовские территории Виленского края теперь передавались Литве, решили отрезать небольшой кусочек литовской территории в пользу Германии для спрямления границы. Позднее, когда покровителем Литвы стал СССР, советская дипломатия изо всех сил оттягивала выполнение этого обещания, чтобы не ранить национальные чувства литовцев. В 1941 году СССР удалось снять этот вопрос, выкупив «спорную» литовскую территорию. А в сентябре 1939 года вся Литва «по обмену» попала в советскую сферу влияния.
Германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией. 28 сентября 1939. [АВП РФ. Ф. 3а. Оп. 1. П. 18. Д. 246]
В. М. Молотов подписывает германо-советский договор о дружбе и границе. 28 сентября 1939. [Из открытых источников]
Договор исключал вмешательство третьих стран в решение судьбы Польши. Это касалось прежде всего Великобритании и Франции, которые все еще «воевали» на стороне Польши, правда, почти не производя выстрелов.
Как вспоминал Молотов, когда «обмывали» договор, «Сталин неожиданно предложил: „Выпьем за нового антикоминтерновца Сталина!“ – издевательски так сказал и незаметно подмигнул мне. Подшутил, чтобы вызвать реакцию Риббентропа. Тот бросился звонить в Берлин, докладывает Гитлеру в восторге. Гитлер ему отвечает: „Мой гениальный министр иностранных дел!“ Гитлер никогда не понимал марксистов»[558]. В каждой шутке есть доля шутки. Не нужно принимать за чистую монету то, что говорили такие марксисты, как Сталин и Молотов.
Секретный дополнительный протокол об изменении советско-германских договоренностей от 23 августа 1939 года относительно разграничения территориальных сфер интересов Германии и СССР. 28 сентября 1939. [АВП РФ. Ф. 3а. Оп. 1. П. 18. Д. 243]
Совместное заявление советского и германского правительств от 29 сентября еще теснее привязывало СССР к Германии в ее противостоянии странам Запада: «ликвидация настоящей войны между Германией, с одной стороны, и Англией и Францией – с другой стороны, отвечала бы интересам всех народов». Если усилия Германии и СССР уговорить Запад пойти на мировую за счет поделенного Польского государства не удадутся, то «будет установлен факт, что Англия и Франция несут ответственность за продолжение войны…»[559]
Результаты советско-польской войны 1939 года и советско-германского договора о дружбе и границе живы до сих пор – в современных объединенных Белоруссии, Украине и Литве. Юридических оснований для отмены этих результатов нет – они были подтверждены соглашениями, заключенными после Второй мировой войны. Ее итоги списали грехи победителей и их наследников, которыми являются бывшие республики СССР. Но для этого Молотову пришлось немало потрудиться в 1941–1945 годах.
Когда дело было сделано, Молотов 31 сентября 1939 года выступил на сессии Верховного Совета СССР: «…оказалось достаточно короткого удара по Польше сперва со стороны германской армии, а затем – Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей»[560]. Таким образом, Молотов признал ответственность Красной армии за разрушение Польского государства. Неудивительно, что СССР постепенно смещался от равноудаленного положения относительно двух воюющих коалиций к германской стороне.
Молотов разъяснял советским людям: «…за последние несколько месяцев такие понятия, как „агрессия“, „агрессор“ получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл. Нетрудно догадаться, что теперь мы не можем пользоваться этими понятиями в том же смысле, как, скажем, три-четыре месяца тому назад. Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются»[561]. «Диалектические» рассуждения Молотова легко объяснимы – под «старое» определение агрессора легко попадал СССР. Впрочем, Великобритания и Франция предпочли уклониться от конфликта с Советами.
22 октября подавляющее большинство населения Западных Украины и Белоруссии проголосовало за кандидатов, предложенных новыми властями. Депутаты тут же одобрили введение советской власти и воссоединение с Украинской и Белорусской ССР. Их представители приехали в Москву на заседание Верховного Совета СССР, где после триумфального доклада Молотова присоединение Западных Украины и Белоруссии к СССР было торжественно оформлено 1–2 ноября 1939 года. Население СССР выросло на 13 млн человек.
2. Волнение на Балтике
Раздел Польского государства был только началом. На очереди стояло укрепление советских военно-политических позиций на Балтике. Присоединять балтийские государства, вошедшие в советскую сферу влияния, пока не планировалось. Достаточно было добиться от них согласия на создание советских военных баз, прикрывавших северный фланг советской обороны на подступах к Ленинграду[562]. Выполнить эту задачу планировалось дипломатическим путем, так что Молотову были и карты в руки.
Литовскому послу Л. Наткевичюсу Молотов 19 сентября сообщил, что советское правительство «помнит о всех своих обещаниях Литве. Оно не забыло о Вильнюсе, который вчера заняла Красная армия». При этом Молотов похвалил Литву за то, что в ходе аграрной реформы она «избавилась от панов», то есть от польских помещиков[563].
С эстонцами Молотову пришлось общался строже. Еще бы! Польская подводная лодка «Ожел» («Орел») пришла в Таллин 15 сентября и тут же была задержана и разоружена. Польские подводники, передохнув, в ночь на 18 сентября скрутили охрану, и лодка ушла в Великобританию. Это было как нельзя кстати для СССР, который 19 сентября возложил на Эстонию ответственность за этот инцидент, а Балтийский флот принялся искать подводную лодку в Балтийском море, включая эстонское побережье. «На всякий случай» готовилось вторжение в Эстонию и Латвию, против которых было сосредоточено более 134 тысяч солдат при 801 орудии, 1347 танках и 179 бронемашинах[564].
Пакт о взаимопомощи между СССР и Эстонской Республикой. 28 сентября 1939. [АВП РФ. Ф. 3а. Оп. 1. П. 16. Д. 130]
В Москву отправился министр иностранных дел Эстонии К. Сельтер, который уже понимал, что речь пойдет о предложении Эстонии советского протектората. И Сельтер с санкции президента К. Пятса был готов с этим согласиться. Сельтеру 24 сентября Молотов заявил, что Эстония должна предоставить СССР базы на своей территории, которые позволят контролировать южные подходы к Финскому заливу – транспортной артерии Ленинграда.
Молотов 27 сентября заявил эстонским партнерам, что неизвестная подводная лодка утопила пароход «Металлист» (в действительности такого факта не было)[565], и вообще «недалеко от эстонских берегов какие-то неизвестные подлодки имеют свою базу»[566]. Просто «Тайна двух океанов»! Чтобы прекратить такое безобразие, Эстония должна согласиться с созданием на своей территории советских военных баз.
Сталин принял личное участие в переговорах с эстонскими представителями (как потом и с представителями других прибалтийских государств), так как Молотов не рисковал брать на себя ответственность за уступки. Требуя размещения больших военных контингентов, советская сторона затем снижала цифру примерно до размеров армий мирного времени прибалтийских государств. В случае чего советский контингент мог блокировать армию страны пребывания и предотвратить ее несанкционированное развертывание в армию военного времени.
Пакт о взаимопомощи между СССР и Эстонией Молотов подписал 28 сентября. Он стал шаблоном для договоров с другими странами Прибалтики. Помимо обязательства оказывать друг другу поддержку, в том числе военную, в случае нападения на одну из сторон, договор предоставлял СССР право на создание в Эстонии своих военных баз: в Палдиски, Саарема и Хийумааю. Там размещалось до 25 тысяч военнослужащих. Одновременно был подписан договор о расширении экономических отношений. Президент Пятс, не питавший никаких симпатий к СССР, 1 октября вынужден был заявить: «Пакт о взаимопомощи не задевает наших суверенных прав… В требовании СССР не было ничего необычного. Учитывая историю нашего государства и наше географическое и политическое положение, становится ясным, что мы должны были вступить в соглашение с СССР. В качестве прибрежного государства мы всегда были посредниками между Западом и Востоком»[567].
Могла ли Эстония сопротивляться? Финляндия смогла. Но Эстония – гораздо меньше и слабее. Сопротивление могли оказать три государства Прибалтики вместе, и это стало бы серьезной проблемой для Сталина и Молотова. Хотя армии мирного времени у всех трех были невелики – всего несколько десятков тысяч солдат – у них суммарно насчитывалось 570 тысяч человек, обученных военному делу (включая военизированные формирования, которые можно было быстро поставить под ружье). Это сила вдвое большая, чем у Финляндии. Имелись и укрепления. Их армии имели 900 орудий, 102 танка, 30 бронемашин, 400 самолетов. «В любом случае население Финляндии составляло лишь половину народонаселения трех стран Балтии вместе взятых, а финская граница с Советским Союзом в два раза превышала протяженность границы с соседними странами»