[734]. Литература миллионов советских детей. Патриотически-конспирологическая «Тайна» о японских шпионах, сказки, загадочный английский мир прошлого века… О войне пока сложно…
Письмо Светланы Молотовой из Кирова своему отцу В. М. Молотову о новых книгах с пожеланиями здоровья. 13 июня 1941. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1593. Л. 4–5. Автограф]
Это лето будет вспоминаться миллионами людей как самое счастливое – хотя предыдущие месяцы и годы были очень тяжелыми, и летние отпуска достались немногим. Но все-таки лето позволяло выкроить денек для отдыха. Скоро мы все-таки построим то, на что напрягаем все силы, и жизнь окончательно станет счастливой. В это время шел отсчет последних дней, оставшихся до барьера, разделившего жизнь на «до» и «после».
Шифротелеграмма наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова послу СССР в Германии В. Г. Деканозову о беседе с послом Германии В. фон дер Шуленбургом и вручении ему заявления советского правительства о нарушениях германскими самолетами государственной границы СССР. 21 июня 1941. [АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 344. Д. 2351. Л. 147]
В семь вечера 21 июня Сталин с ближайшими соратниками и военными обсуждали ситуацию. Молотову поручили попытаться выяснить что-то у Шуленбурга. Беседа между ними состоялась после полдесятого вечера. Молотов сообщил о ноте протеста по поводу нарушений границы германскими самолетами, которую должен передать в Берлине Деканозов. И почему Берлин не отвечает на обращение 13 июня? Шуленбург обещал запросить Берлин по этому поводу. Молотов вернулся к товарищам. В 11 вечера совещание у Сталина закончилось, и Молотов отправился спать. Начиналась ночь, которая станет первой ночью Великой Отечественной войны.
Глава VIIIГлавком дипломатического фронта(1941–1945)
Холод пронизывал его насквозь. Барак почти не отапливался. Сибирская зима все-таки. Скоро подъем и путь через метель на лесоповал. Как же он сюда попал, и кто в этом виноват – Сталин или он сам? Конвой с собаками – большими, черными, способными порвать его плоть, вцепиться в нее не разжимающимися челюстями. Как же холодно, мороз впивается в тело, как зубы этих собак…
Самолет тряхнуло, и Вячеслав Михайлович проснулся. Было действительно очень холодно, хотя перед этим высотным перелетом его одели как Чкалова перед встречей с Арктикой и даже лучше. Но все равно пробирает. Он стряхнул с себя сон – пакость какая, приснится же… Сон вытеснялся мыслями о предстоящих важных, судьбоносных делах. Черчилль, Иден, Рузвельт… Только собаки из этого страшного сна на какое-то время держались в сознании. Вот и нужно будет вцепиться в союзников, как те собаки, железной хваткой, пока не подпишут все, что нужно Советскому Союзу.
1. Победа будет за нами!
Рано утром 22 июня Молотова разбудил телефонный звонок. Вызов к Сталину. Неужели началось? Ну что же, в принципе они неплохо подготовились. Лучше бы попозже, конечно, но драка была неизбежна. Вячеслав Михайлович сделал все, чтобы дать стране как можно больше времени. Теперь дело за военными.
Молотов вспоминал, что члены Политбюро собрались в Кремле у Сталина около двух часов ночи, то есть до нападения. Но он ошибся на два часа. В действительности Сталин, Молотов, Берия, Тимошенко, Мехлис и Жуков начали совещаться после 5 утра. Жуков вспоминал о словах Сталина: «Не провокация ли это немецких генералов?..»[735] Нападение Германии именно сейчас казалось Сталину невероятным – разве можно всерьез рассчитывать сокрушить военную мощь СССР теми войсками, которые сосредоточил у советской границы Гитлер? В действительности советская разведка не вскрыла все силы, предназначенные для германского вторжения. К тому же Гитлер недооценивал военную мощь СССР, а Сталин переоценивал качество Красной армии[736].
Вскоре сообщили, «что немецкий посол Шуленбург хочет видеть наркома иностранных дел Молотова. Ну и тогда я пошел из кабинета Сталина наверх к себе, мы были в одном доме, на одном этаже, но на разных участках. Мой кабинет выходил углом прямо на Ивана Великого. Члены Политбюро оставались у Сталина, а я пошел к себе принимать Шуленбурга – это минуты две-три пройти»[737].
Последняя встреча Молотова и Шуленбурга состоялась в полшестого утра. Германский посол передал ноту: «Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной Армии, Германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры».
Что это значит? Шуленбург грустно констатировал: это война. И, выйдя за рамки лояльности, добавил, что «подавлен» действиями своего правительства.
Молотов возмущенно ответил: «До последней минуты германское правительство не предъявляло никаких претензий советскому правительству. Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и тем самым фашистская Германия является нападающей стороной. В четыре часа утра германская армия произвела нападение на СССР без всякого повода и причины. Всякую попытку со стороны Германии найти повод к нападению на СССР считаю ложью или провокацией. Для чего Германия заключала пакт о ненападении, когда так легко его порвала?»[738] Шуленбургу нечего было на это ответить. Напоследок они даже пожали друг другу руки.
Молотов вернулся в сталинский кабинет, чтобы подтвердить: это война. Ну что же – пора действовать. Тимошенко, Жуков и Мехлис отправились отдавать указания. Красная армия должна нанести по врагу сокрушительный удар. Ведь 5 мая Сталин не зря говорил, что наша армия – наступательная.
Затем вызвали Димитрова и Мануильского, чтобы сориентировать компартии. Сталин сказал Димитрову: «Напали подло, как разбойники… Только коммунисты могут победить фашистов». Коминтерну было дано указание развернуть движение в защиту СССР. «Не ставить вопрос о социалистической революции». Одновременно Сталин дал указание Молотову эвакуировать посольства из Москвы, но не из-за угрозы им, а потому, что «они здесь могут шпионить»[739]. Это были первые внешнеполитические шаги после начала войны. Но в августе Молотов конкретизировал задачи Коминтерна: «Пока нас немцы теснят, больших и серьезных акций за границей следовало бы избежать. Когда у нас наступит подъем, тогда надо все развернуть»[740]. Ситуация оказалась тяжелее, чем рассчитывали в первые дни, так что зарубежным коммунистам нужно пока накапливать силы.
Утром 22 июня была принята директива Наркома обороны № 2, в которой предлагалось разгромить противника, вторгшегося на нашу территорию. Переходить на его территорию пока было признано нецелесообразным.
Нужно сообщить стране о начале войны. Кому, как не Сталину это сделать. А он вдруг заартачился. Молотов вспоминал: «Он сказал, что подождет несколько дней и выступит, когда прояснится положение»[741].
Но в обсуждении и редактировании выступления Сталин принял активное участие. Когда Молотова спрашивали об авторстве знаменитого финала речи, он отвечал: «Составлял ее я, редактировали, участвовали все члены Политбюро. Поэтому я не могу сказать, что это только мои слова, там были и поправки, и добавки, само собой.
– Сталин участвовал?
– Конечно, еще бы! Такую речь просто не могли пропустить без него, чтоб утвердить, а когда утверждают, Сталин очень строгий редактор. Какие слова он внес, первые или последние, я не могу сказать. Но за редакцию этой речи он тоже отвечает»[742]. В обсуждении речи Молотова участвовали также Берия, Маленков и Ворошилов. Внеся предложенные товарищами поправки, Молотов отправился на центральный телеграф.
С утра советские люди периодически выслушивали по радио тревожный анонс о том, что в полдень будет передано важное правительственное сообщение. Кто не мог слушать дома – подходил к уличным репродукторам, вокруг которых собирались толпы. Именно с голосом Молотова у миллионов людей будет ассоциироваться момент, разделивший их жизнь на «до» и «после». От этого голоса зависело отношение советских людей к происходящему. Молотов говорил уверенным тоном, вселяя в слушателей мысль о том, что ситуация хоть и тяжелая, но контролируемая:
«Граждане и гражданки Советского Союза!
Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление:
Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территорий.
Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора…
Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы…
Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу…