[785] Эти упреки были вызваны сдачей Шлиссельбурга несмотря на обилие танков КВ в распоряжении Ворошилова. По итогам доклада Молотова 11 сентября командующим Ленинградским фронтом был назначен Г. Жуков, который только что успешно провел Ельнинскую наступательную операцию.
8 сентября Молотов вернулся к дипломатической работе и принял польского посла С. Кота, который в самой теплой обстановке вручил ему копию верительных грамот. «Посол беседовал недавно с поляками, бывшими военнопленными. Они много страдали, но они горячо одобряют политику польского правительства и выражают большое желание совместно с русскими бороться против Германии»[786]. Молотов дал понять, что не только экипировку, но и вооружение для формирующейся на территории СССР польской армии нужно получить у союзников. Советскому Союзу самому не хватает.
Андрей Александрович Жданов. [РГАСПИ. Ф. 77. Оп. 1. Д. 1008. Л. 208]
29 сентября – 1 октября в Москве прошла конференция, на которой СССР представляли Молотов и Сталин, Великобританию – член кабинета У. Бивербрук, США – близкий к Гопкинсу предприниматель А. Гарриман. В первый день обсуждение объемов и характера поставок вел Сталин, Молотов внимательно слушал. В приоритете были танки, противотанковые орудия, средние бомбардировщики, зенитная артиллерия, броневые листы для танков, истребители, самолеты-разведчики, колючая проволока. Бивербрук взмолился: «Мы в своем предложении дошли до предела возможностей»[787]. Обсуждались также перспективы открытия второго фронта и даже отправки британских войск на советский фронт.
Сталин и Гарриман покритиковали послов Штейнгардта и Уманского, в ноябре оба они будут заменены. А вот Бивербрук Майского похвалил, и тот продолжит работать до 1943 года. Хотя претензии к нему у Молотова возникали, когда тот проявлял самостоятельность, рассчитывая на свой дипломатический опыт: «Посол должен обращаться со своим личным мнением к своему правительству, а не к чужому правительству. Я Вас прошу прекратить практику демонстрирования „личных мнений“. Никто из послов не позволяет себе таких вольностей»[788].
В день завершения Московской конференции 1 октября 1941 года Молотов произнес итоговую речь: «Наша конференция в несколько дней с успехом провела свою работу… При этом приходится особо отметить, что не только воюющая с нацистской Германией Англия, но и невоюющая страна – Соединенные Штаты Америки – в одинаковой мере признали как необходимость ликвидации гитлеризма, так и необходимость помочь в этих целях Советскому Союзу своими богатейшими материальными ресурсами»[789]. Действительно, агрессия тем опасна для агрессора, что ставит на сторону его жертвы гораздо большие силы, чем мог рассчитывать развязавший войну диктатор. Наращивая агрессию, он вызвал страх уже и вдали от Европы, в США. Поставки вооружений – это только начало. Период «умиротворения» ушел в прошлое. Полумеры и компромиссы с источником агрессии становились недопустимыми.
В тот же день Молотов, Гарриман и Бивербрук подписали секретный протокол с перечнем поставок, которые с ноября шли в том числе по ленд-лизу – то есть без оплаты, с обязательством вернуть лишь то имущество, которое уцелеет к концу войны. В дальнейшем Молотов и другие советские представители, опираясь на это соглашение, добивались новых договоренностей о поставках, которые были зафиксированы в Вашингтонском протоколе 6 октября 1942 года, Лондонском протоколе 19 октября 1943 года и Оттавском протоколе 17 апреля 1944 года.
Уильям А. Гарриман. 1940-е. [Из открытых источников]
Учитывая дальний путь, который даже первые поставки должны были преодолеть до места военных действий, они не могли оказать влияние на ход битвы под Москвой. Но в конечном итоге советско-американские переговоры 1941 года имели большое значение, с 1942 года поставки союзников стали серьезно экономить жизни советских солдат.
После нападения Японии на США 7 декабря 1941 года массовые поставки из США приостановились, но вскоре возобновились. Более того, 28 декабря 1941 года Рузвельт распорядился нагнать отставание к 1 апреля 1942 года. Однако войти в график тогда партнеры не смогут, протокол будет выполнен по разным категориям от 48 до 80 %. И в 1942 году Молотов отправится обеспечивать поставки лично.
Всего по ленд-лизу по американским данным США предоставили СССР 14 795 самолетов, 7056 танков, 8218 зенитных орудий, 131 600 пулеметов; Великобритания – 3384 самолета и 4292 танка; Канада – 1188 танков. СССР также получал автомобили, мотоциклы, локомотивы, вагоны, рельсы, суда, тракторы, станки, промышленное оборудование, снаряды, патроны, взрывчатые вещества, запчасти, авиационное топливо, продовольственные товары, лекарства, медь, алюминий и другое сырье. США поставляли продовольствие, что позволило с 1944 года в условиях разрушения сельского хозяйства нормально кормить армию, рабочих и служащих[790]. Вклад Молотова в обеспечение этих результатов был исключительно велик.
Пока шла конференция, 30 сентября началась битва за Москву. Прорвав советскую оборону, противник вышел 6 октября к Вязьме и окружил значительные силы четырех армий. Между немцами и Москвой сплошного фронта больше не было. Разгром Западного фронта шокировал советское руководство. Вроде бы достаточно времени было, чтобы научиться воевать, понять намерения противника и подготовить оборону. И опять Сталин отправил Молотова разбираться на фронт. Командующий Западным фронтом И. Конев вспоминал, что «его прибытие в штаб фронта, по совести говоря, только осложняло и без того трудную ситуацию»[791]. Прибывший с Молотовым А. Василевский, напротив, утверждал, что именно «пожарная команда» добилась вывода войск на Можайский рубеж. Западный и Резервный фронты объединялись под командованием Жукова, Конев стал его заместителем. Они принялись выстраивать линию обороны на новом рубеже в районе Можайска, но ее прочность была неизвестной величиной.
Утром 15 октября Сталин собрал соратников и «предложил срочно, сегодня же эвакуировать правительство и важнейшие учреждения, выдающихся политических и государственных деятелей, которые были в Москве, а также подготовить город на случай вторжения немцев. Необходимо назначить надежных людей, которые могли бы положить взрывчатку под важнейшее оборудование машиностроительных заводов и других предприятий, чтобы его не мог использовать противник в случае занятия Москвы для производства боеприпасов. Кроме того, он предложил командующему Московским военным округом генералу Артемьеву подготовить план обороны города, имея в виду удержать если не весь город, то хотя бы часть его до подхода основных резервов. Когда подойдут войска из Сибири, будет организован прорыв, и немцев вышибут из Москвы.
Сталин сказал, что правительство и иностранные посольства надо эвакуировать в Куйбышев, а наркоматы – в другие города. Он предложил Молотову и мне вызвать немедленно всех наркомов, объяснить им, что немедленно, в течение суток необходимо организовать эвакуацию всех министерств»[792], – рассказывал Микоян. Молотов сообщил иностранным миссиям, что они должны немедленно перебираться в Куйбышев. То же он сказал Димитрову: «Надо эвакуироваться. Советую еще сегодня ехать… Москву нельзя защищать, как Ленинград»[793].
Сталин оставался в Москве и должен был уехать на следующий день после правительства или позднее. В итоге так и не эвакуировался. В случае начала боев за Москву планировалось произвести взрыв предприятий, складов, электрооборудования метро и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать[794].
Молотов отправился организовывать резервную столицу. «Предоставлялся случай побыть с семьей. Наркоминдел в Куйбышеве разместился в здании техникума на Галактионовской улице. Там Молотов провел ряд встреч с послами: 22 октября – с Криппсом и Штейнгардтом, а также с польским послом Котом, с которым обсудил и вопросы о возможном предстоящем визите в СССР генерала Сикорского»[795], – пишет В.А. Никонов. Вскоре Молотов вернулся в Москву.
Раз уж Сталин и Молотов остались в Москве, следовало достойно отметить праздник 7 ноября, показав стране и миру, что столица надежно контролируется. Чтобы торжественное заседание не прервала бомбардировка, его провели на станции метро «Маяковская». Ранним утром 7 ноября Сталин, Молотов и другие члены Политбюро и ГКО взошли на трибуну Мавзолея. В 8 часов начался парад, который стал самым знаменитым изо всех ноябрьских торжеств. Он стал прародителем Парада Победы. Пройдя по Красной площади, войска шли на фронт, отстаивать Москву.
5 декабря Красная армия перешла в контрнаступление под Москвой и отбросила противника от столицы. Германская армия потерпела первое крупное поражение. Блицкриг провалился. Но сила германского рейха и его союзников все еще была велика, выгнать их из страны, как Наполеона в 1812 году, не удалось. Пройдет еще более двух лет, когда победоносная Красная армия выйдет к границам СССР. Но главное было сделано – они устояли.
И. В. Сталин, Л. П. Берия, Г. М. Маленков и В. М. Молотов на торжественном заседании, посвященном 24-й годовщине Октябрьской революции. Москва. 6 ноября 1941. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1475. Л. 26]
В трагический день 22 июня 1941 года слова Молотова «победа будет за нами» могли выглядеть бравадой. Теперь, в декабре, они воплотились в реальность: первый шаг к победе был сделан. Роль Молотова в этом была очень велика. Он способствовал консолидации руководства в момент неопределенности, он выезжал на фронт в кризисные моменты и главное – неустанно добивался помощи от Запада. Он сделал все необходимое, чтобы не случилось новое умиротворение, чтобы СССР стал авангардом мировых сил, на которые работает время, которые шаг за шагом будут перемалывать военную машину агрессора. Впереди несколько лет упорных боев, тяжелого труда, нелегких переговоров с партнерами. Но по большому счету победа уже была за ними. Слова Молотова превратились и