Иден не мог согласиться с хитрой советской формулировкой, так что подписание соглашения стало невозможным, что стороны констатировали 18 декабря. На следующий день Криппс уговаривал Молотова: «…если визит Идена будет безрезультатным, то мы сделаем шаг во вред отношениям между СССР и Великобританией. Было бы лучше, если бы Иден вообще не приезжал в СССР. Но он прибыл. Нам надо справиться с положением, которое создалось в результате присутствия в СССР британского министра иностранных дел».
Молотов, однако, стоял на своем: «Воюющие страны – Англия, СССР и США должны знать, за что каждая из них воюет. Элементарные интересы этих стран должны быть признаны. Вопрос о границах – это самый элементарный вопрос. Без того, чтобы не договориться по этому вопросу, не может быть настоящего прочного союза, а мы хотим, чтобы он был. Если этого нельзя сделать сегодня, то отложим подписание соглашения»[804].
Иден 20 декабря предложил Сталину подписать хотя бы договор о военной помощи, но Сталин настаивал, что оба договора тесно связаны между собой. Иден был обескуражен: «Зачем ему нужно было предпринимать столь длинное и сложное путешествие?»[805] Что же, в будущем подобные вояжи придется предпринимать и Молотову.
Сталин вдобавок уколол и без того расстроенного Идена, заявив, что он «несколько удивлен зависимостью английской политики от американского правительства. Ему казалось, что Англия располагает большей свободой движений в своих отношениях с другими странами. В этой недооценке роли Америки в британском правительстве, возможно, лежит причина трудностей прийти к соглашению»[806].
Переговоры с Иденом в декабре 1941 года очень важны. Здесь впервые был откровенно поставлен вопрос о целях войны. Теперь вопрос об «алгебре» послевоенного мироустройства будет подниматься на каждой встрече лидеров трех государств. Сталин и Молотов подкрепляли свою позицию «арифметикой» успехов Красной армии, которая в свою очередь была связана с «арифметикой» поставок. Несогласие по поводу «алгебры» целей войны на этом этапе не должно было помешать «арифметике». Стратегические вопросы можно было отложить. Но все же и партнерам стало ясно, что на основе принятой сепаратно Атлантической хартии нельзя нормально строить отношения с СССР. Необходим принятый с его участием более весомый документ.
1 января 1942 года в Вашингтоне представители СССР, США, Великобритании и Китая, а также 9 центрально-американских государств, 4 британских доминионов, колонии Индии и 8 эмигрантских правительств подписали Декларацию Объединенных Наций, в которой говорилось: «Каждое Правительство обязуется употребить все свои ресурсы, военные и экономические, против тех членов тройственного пакта и присоединившихся к нему, с которыми это Правительство находится в войне» и «не заключать сепаратного перемирия или мира с врагами»[807]. Этот союзный акт подтверждал приверженность принципам Атлантической хартии. Таким образом, была оформлена Антигитлеровская коалиция, из недр которой выйдет система «Объединенных Наций».
28 января 1942 года по предложению Молотова было принято постановление Политбюро о создании комиссии по подготовке дипломатических материалов, которая должна была разрабатывать проекты будущего государственного устройства стран мира. Комиссии предстояло систематизировать материалы конференций 1918–1922 годов, доклады советских посольств, публичные выступления различных политических сил, изучать экономические и этнографические материалы[808]. Враг только-только был остановлен под Москвой, а Молотов уже предложил заняться планированием будущего устройства мира, и Сталин с ним согласился.
4. Перелет Молотова и визит Черчилля
Между тем, вопросы поставок, открытия второго фронта и признания границ 1941 года требовали решения. После неудачного общения с Иденом нужно было готовить новую встречу с британскими лидерами, а кроме того, попытаться прощупать позиции Рузвельта. В начале февраля 1942 года началось обсуждение, где Сталин мог бы встретиться с президентом – в Исландии, в Архангельске или в Астрахани. Поскольку оба лидера были очень заняты, место согласовать не удалось. 12 апреля Рузвельт предложил прислать в Вашингтон Молотова. Сталин согласился, но с дополнением: «Само собой понятно, что Молотов побудет также в Лондоне для обмена мнений с Английским Правительством»[809]. Это было как раз не «само собой». Ведь Рузвельт приглашал Молотова прибыть сначала в США, а потом двинуться в Лондон, чтобы выступить с согласованной позицией[810]. Дипломат более позднего поколения В.М. Фалин недоумевает: «По каким причинам приглашение Рузвельта начать в США переговоры о втором фронте не было принято, автору неизвестно. Какую-то роль могла сыграть дезинформация, коей умело и систематически занимался Черчилль»[811]. В книге В.М. Фалина Черчилль – хитроумный злодей. Но мы с вами видели, что и без британских интриг у Сталина и Молотова не было пока оснований ставить на Рузвельта.
Без согласия Черчилля США не могли подготовить базу для открытия второго фронта, британцы первыми стали осуществлять поставки, от них зависела ситуация в Европе. А на что рассчитывает американский президент? Диктовать всему миру правила игры, не имея в Европе сильной армии и опираясь только на доллары? Он категорически не признает присоединения Прибалтики и раздела Польского государства. К тому же, в отличие от британской реальной политики, где прагматизм может скорректировать идеологические позиции, рузвельтовский политический идеализм направлен своим острием против СССР. А где обещанные в октябре поставки самолетов, танков и грузовиков? К июлю по разным категориям продукции они выполнены только на 19,4–37,3 %[812]…
Черчилль – трудный, но понятный партнер, Рузвельт в своем далеке – загадочный сфинкс. Так что схема переговоров ясна: сначала Молотов пытается выжать из Черчилля все, что возможно, а потом с этим багажом выяснит, что может к нему добавить Рузвельт. И 22 апреля Сталин предложил Черчиллю принять Молотова, чтобы обсудить накопившиеся разногласия.
В США можно было добраться спокойно, хоть и не быстро. Путь в Британию лежал через территорию, контролируемую противником. Командующий авиацией дальнего действия генерал-лейтенант А. Голованов предложил лететь на Пе–8 прямо через занятую германскими войсками территорию. При уровне технологий того времени обнаружение высоколетящего самолета было маловероятным. Голованов рассказывал Ф. Чуеву: «Сталин был великий конспиратор. Дело это велось в строжайшем секрете. Даже когда в кабинет входил мой заместитель, я прятал карту с маршрутом в стол, потому что Сталин сказал мне: „Об этом знают трое: вы, Молотов и я“»[813].
Бомбардировщик Пе–8, на котором В. М. Молотов совершил полет в Великобританию. 1942. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1615. Л. 3]
19 мая самолет с Молотовым и делегацией на борту взмыл на высоту нескольких тысяч километров. Салон не был герметичным, летели в кислородных масках. Спать было нельзя, засыпавших будили. Командир самолета Э. Пусэп переживал, чтобы у Молотова не перегнулась трубочка кислородного прибора во сне. В этом случае он мог погибнуть[814]. «Температура в центральном отсеке фюзеляжа, где были поставлены весьма примитивные временные сиденья, мало чем отличалась от наружной. А за бортом самолета мороз доходил до сорока градусов»[815], – вспоминал Пусэп. Бомбардировщик попал в грозу, но могучая машина справилась. 20 мая дипломаты в летных комбинезонах во главе со всемирно известным человеком в пенсне и летном шлеме ступили на полосу аэропорта Тилинга. Почетный караул, поезд до Лондона, беседа с подсевшим в их вагон послом Майским…
В. М. Молотов на аэродроме Тилинг (Северная Шотландия). 20 мая 1942. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1615. Л. 4]
Только что Вячеслав Михайлович рисковал жизнью, а теперь мимо окна проплывали аккуратные домики, убаюкивающе сменялись пейзажи. Но расслабляться рано, сейчас-то и начнется настоящая драка. Майский считает, что англичане опять не примут наш проект договора.
Советская делегация во главе с В.М. Молотовым на аэродроме Тилинг (Северная Шотландия). 20 мая 1942. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1615. Л. 5–7]
Встреча была весьма любезной. Иден отвез Молотова и его сотрудников в Чеккерс, где для них был приготовлен особняк самого премьер-министра. Но Молотов вспоминал о пребывании там с разочарованием: «Какой-то небольшой сад. Небогатое старинное здание. Подарил, значит, какой-то старый дворянин правительству – пользуйтесь! Резиденция премьер-министра. Ванная есть, а душа нет. Вот я у Рузвельта был, я же ночевал в Белом доме. У Рузвельта устроено все по-настоящему, у него и ванна с душем»[816].
На начавшихся 21 мая переговорах с Черчиллем и Иденом (присутствовал также лидер лейбористов и будущий премьер К. Эттли) Молотов взял быка за рога: главное, что интересует советскую сторону – это второй фронт и советско-британский договор, признающий границы 1941 года. Иден решить этот вопрос не мог, но Черчилль-то может… В ответ британский премьер напомнил, как важно «идти в ногу с США» в политических вопросах. Территориальные требования СССР вряд ли найдут поддержку в парламенте, да и Атлантическую хартию, в которой говорится о недопустимости насильственной перекройки границ, нарушать нельзя. Молотов настаивал на своем: «Мы считаем нужным в первую очередь договориться с Англией…» и «главная роль в организации второго фронта падет на Великобританию». С Восточного фронта в этом году нужно оттянуть 40 дивизий.