Хотя Сталин поручал Молотову то одну, то другую задачу, не всегда давая довести дело до конца, заслуги Вячеслава Михайловича были высоко оценены. 30 сентября 1943 года ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
6. Кончина Коминтерна и возрождение державных традиций
Важнейшим решением весны 1943 года, которое находилось на пересечении внутриполитических и внешнеполитических задач, стал роспуск Коминтерна. Советские лидеры все решительнее опирались на дореволюционные традиции – ввели погоны в армии, расширяли возможности религиозной жизни, апеллировали в пропаганде к образам Александра Невского, Петра Великого, Суворова и Кутузова. Патриотические черты коммунистического проекта постепенно нарастали еще с 30-х годов. А партия, руководившая советской державой, по-прежнему оставалась секцией Коминтерна. Если для 30-летнего Молотова Коминтерн был мировым братством борцов за будущее справедливое и свободное общество, а для 40-летнего председателя Совнаркома – организацией групп поддержки СССР за рубежом, то для нынешнего руководителя внешней политики государства, готовившегося делить Европу на сферы влияния, Коминтерн стал обузой. Формальная связь между коммунистическими партиями и СССР мешала советской дипломатии. Влияние коммунистов в ходе борьбы с фашизмом росло, и было необходимо избавить их от имиджа марионеток Кремля, чтобы помочь стать весомым фактором политических систем своих стран. Нужно было представить дело так, что коммунистические партии – самостоятельные субъекты национальной политики. Будущее усиление СССР в Европе не должно было пугать как европейцев, так и американских партнеров перспективой немедленной «коммунизации» советской сферы влияния. Более того, еще опыт гражданской войны в Испании наводил коммунистических лидеров на мысль, что им было бы удобнее действовать с помощью партий, которые называются не коммунистическими, а «социалистическими» и «рабочими». Так что Коминтерн с самых разных сторон становился неудобным.
Акт роспуска мировой коммунистической организации должен был продемонстрировать готовность СССР к углублению сотрудничества с капиталистическими государствами и отказу от подрывной работы против них, и в то же время сделать менее заметным контроль над революционными процессами, которые неминуемо усилятся после крушения фашизма.
Георгий Михайлович Димитров. 1939. [РГАСПИ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 274. Л. 1]
8 мая Молотов встретился с руководителями Коминтерна Г. Димитровым и Д. Мануильским и объяснил им необходимость роспуска организации. Как записал Димитров, «пришли к выводу, что Коминтерн, как руководящий центр для компартий, при создавшихся условиях является помехой самостоятельного развития компартий и выполнениях их особых задач»[860]. 11 мая Димитров и Мануильский обсудили проект постановления Президиума Исполкома Коминтерна со Сталиным и Молотовым. Сталин не исключал, что потом можно создать региональные объединения компартий. 12–17 мая члены Президиума Исполкома подробно обсудили передачу функций Коминтерна в аппарат компартий, прежде всего – в ЦК ВКП(б). В ночь с 19 на 20 мая текст письма Президиума Исполкома Коминтерна (ИККИ) был окончательно согласован на совещании у Сталина и направлен национальным компартиям. Согласование должно было пройти быстро, чтобы письмо случайно не попало к противнику и не было опубликовано прежде, чем решение будет объявлено официально.
Молотов доложил вопрос о роспуске Коминтерна на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 21 мая. Заартачился Калинин: «Враги используют этот шаг. Лучше сделать попытки перенести центр К.И. в другое место, например, в Лондон!» Это предложение старого большевика было встречено смехом. Сталин солидно разъяснил, что задачи перед компартиями стоят разные, и вообще «мы переоценили свои силы, когда создавали К.И. и думали, что сможем руководить движением во всех странах»[861]. Наверное, Троцкий ворочался в своей мексиканской могиле в это время. Ленин лежал спокойно – за ним присматривала охрана. Впрочем, в словах Сталина даже на таком закрытом форуме была изрядная доля демагогии – отказываться от руководства компартиями он не собирался. Просто теперь его следовало сделать не столь явным.
Письмо Президиума ИККИ было опубликовано 22 мая. В ближайшие дни коммунистические партии дружно отрапортовали о согласии с членами Президиума. 8 июня он постановил считать органы Коммунистического интернационала упраздненными с 10 июня 1943 г.[862] Димитров возглавил Отдел международной информации ЦК ВКП(б), которому передавались центральные структуры бывшего Коминтерна, в том числе радиовещание, нелегальная агентура, телеграфное агентство «Супресс» и издательство литературы на иностранных языках, «научно-исследовательские институты», выполнявшие работу, которую раньше вели отделы Коминтерна. От Политбюро эту работу, естественно, курировал Молотов, так как она была неотделима от внешней политики СССР.
В действительности, роспуск Коминтерна, органы которого уже давно превратились в бюрократический придаток к аппарату ВКП(б), практически не сказался на работе коммунистических партий. Руководство ими из Москвы сохранялось и подкреплялось финансовой поддержкой. Молотов в качестве могильщика Коминтерна действовал прагматично, его не сковывала ностальгия – ведь он не был в числе основателей этой организации.
Г. М. Маленков, В. М. Молотов, М. И. Калинин, Л. П. Берия и А. И. Микоян в день вручения наград. Москва. 12 ноября 1943. [РГАКФД. Арх. № 2–8697]
А 28 октября 1943 года Сталин пригласил Молотова, Ворошилова, Маленкова, Берию и Щербакова обсудить с поэтами С. Михалковым и Эль-Регистаном написанный ими текст нового гимна СССР. Раз нет Коммунистического интернационала, к чему использовать в качестве гимна «Интернационал»? Прощание с интернационалистическими идеалами юности. Новое время – новые смыслы. Молотов не претендовал на поэтические лавры, а вот Сталин внес ряд правок. «Свободных народов союз благородный» он заменил на: «Союз нерушимый свободных народов» (в итоге получится «Союз нерушимый республик свободных»). «Ленин в грядущее путь озарил» Сталин заменил на ставшее классическим «Ленин великий нам путь озарил». Строку о своих заслугах Сталин тоже поменял характерным образом: «Нас вырастил Сталин – избранник народов» заменил на «Нас вырастил Сталин – на верность народу»[863]. Молотов участвовал в обсуждении этих образов, которые затем войдут в сознание нескольких поколений советских людей.
Имидж министра и его сотрудников тоже обновился – с 1 ноября была введена форма для дипломатов (дипломатические ранги были введены еще 28 мая). Молотову достались погоны с большой звездой и гербом СССР[864]. Маршал дипломатии. В.А. Никонов считает, что «мидовская форма укладывалась в продолжавшуюся тенденцию к восстановлению традиций, к приоритету национального над интернациональным»[865]. Хотя при чем тут национальное? Форма не напоминала национальную одежду и никак не мешала расширению влияния Москвы вдали от национальных границ. Можно говорить о возрождении авторитарных традиций, характерной еще для Российской империи милитаризации общества, где престиж человека зависел от его мундира. Во время визита к Молотову, увидев новую форму министра, Гарриман даже поиронизировал, сказав о себе, «что его костюм теперь не вполне соответствует обстановке»[866].
7. Охлаждение отношений с союзниками и Катынь
14–23 января 1943 года Рузвельт и Черчилль встретились в Касабланке. Они совещались там, где дело у них пошло – в Северной Африке. Черчилль убедил Рузвельта, что теперь будет не до Северной Франции. Раз дела в южном Средиземноморье развиваются так хорошо, наверное, нужно сосредотачивать усилия союзников именно здесь. Была одобрена высадка в Сицилии (операция «Хаски») и затем в Италии. Разумеется – вместо операции в Северной Франции, которой добивались Сталин и Молотов. Конечно, в Италии не удастся создать такой масштабный фронт, как во Франции, противник сможет перекрыть узкие Апеннины. Зато союзники получат плацдарм для дальнейших высадок на Балканах и на юге Франции. Эти операции будут скромнее, чем полномасштабный второй фронт, который движется к Берлину с Запада. Зато шаг за шагом можно будет подобраться к центру Германии через «мягкое подбрюшье Европы» с юга, заняв Балканы и парировав таким образом возможность занятия этого региона Красной армией, если ей будет сопутствовать успех. Понятно, что в таких условиях Гитлеру будет легче обороняться, а союзники смогут обойтись более скромными силами.
Такие планы никак не могли понравиться Сталину и Молотову. Получается, что их обманули не только в 1942-м, но и в 1943 году. Черчилль продолжал уверять Сталина, что высадка в Северной Франции готовится. Однако в мае он прибыл в Вашингтон, и после длительного обсуждения они с Рузвельтом решили отложить ее на 1944 год.
К 13 мая 1943 года американо-британская армия разгромила германо-итальянские войска в Тунисе. 9 июля союзники высадились на Сицилии, что привело к падению фашистского режима в Италии. 25 июля Муссолини был арестован по приказу короля. Правда, вскоре немцы его выкрали. Они взяли Рим и закупорили союзников на Апеннинах. 13 октября Италия объявила войну Германии и была признана СССР, США и Великобританией «совместно воюющей стороной» – но не союзником. О действиях фашистской Италии не забыли, и секретным протоколом Московской конференции три державы 1 ноября учредили Консультативный совет по вопросам Италии, который должен был в дальнейшем решать ее судьбу.
Молотов вспоминал: «Они в Италии начали. Но нам и такая помощь была помощью»