25 августа – 27 октября произошло восстание в Словакии, к которому советское руководство отнеслось не в пример лучше, чем к Варшавскому (как и к эмигрантским властям Чехословакии). Однако гитлеровцам и здесь удалось не пропустить к району восстания советские войска, блокировать восставшие горные районы и раздавить повстанцев. Германия была все еще сильна. Одной из причин хорошего отношения Сталина и Молотова к чехословацкому лидеру Бенешу заключалась в том, что он был уступчив в территориальном вопросе (хотя и советские требования к Чехословакии были скромнее, чем к довоенной Польше). Советские войска заняли восточную оконечность Чехословакии – Прикарпатье, оставшееся последней частью территории компактного расселения украинцев, которая еще не была включена в Украинскую ССР. 26 ноября в Мукачево было организовано собрание местной общественности, которое заявило о желании перейти в состав Украинской ССР. Бенеш не стал упрямиться, и в конце декабря было получено принципиальное согласие Чехословакии на передачу Прикарпатья (Закарпатья) Советскому Союзу. Это территориальное изменение было оформлено 25 июня 1945 года в подписанном Молотовым советско-чехословацком договоре.
Советские лидеры действовали в Восточной Европе все более по-хозяйски, считая это естественным результатом договоренностей с союзниками 1943 года. Гарриман писал госсекретарю Хэллу: «Молотов несколько раз давал мне понять, что если после того, как СССР ставит нас в известность о своих действиях и своих планах, мы сразу же не высказываем возражений, то в его понимании мы, таким образом, выражаем свое согласие и принимаем советскую позицию». В его понимании, «хотя они будут информировать нас, они обладают полным правом решать проблемы со своими западными лимитрофами в одностороннем порядке»[900]. Западные союзники не были пока с этим согласны, но Молотов шаг за шагом вел дело в направлении перехода Восточной Европы под полный советский контроль.
Новый сокрушительный удар Красная армия нанесла на южном направлении, где германско-румынская группировка была разгромлена в Ясско-Кишиневской операции 20–29 августа. Путь на Румынию был открыт. По приказу короля Михая I 23 августа был арестован румынский диктатор И. Антонеску, Румыния заявила о разрыве отношений с Германией и запросила мира с СССР и его союзниками. Бухарест заняли отряды антифашистов, а румынские войска начали боевые действия против германских. Красная армия вошла в столицу Румынии.
Еще 12 апреля Молотов выдвинул условия перемирия для Румынии: переход на сторону Антигитлеровской коалиции, содействие советским войскам, выплата репараций, возвращение пленных и перемещенных лиц, признание Молдавии частью СССР, а за это – возвращение территорий, отторгнутых в 1940 году в пользу Венгрии. Молотов обещал: «Советское правительство заявляет, что оно не преследует цели приобретения какой-либо части румынской территории или изменения существующего общественного строя Румынии»[901]. Первое было правдой.
Молотов сообщил союзникам о намерении провести в Москве переговоры о перемирии с Румынией 26 августа, а 12 сентября оно было подписано. Румыния обязалась развернуть военные действия против Германии. Стремительный переход Румынии на сторону Антигитлеровской коалиции имел большое стратегическое значение – Германия лишалась источника нефти, а Красная армия почти без сопротивления вышла к Венгрии, Югославии и Болгарии.
Король Румынии Михай I. 1940-е. [Из открытых источников]
Как только советские войска подошли к Болгарии, 5 сентября СССР объявил ей войну, которая продлилась меньше недели. В Софии 9 сентября произошло антифашистское прокоммунистическое восстание, монархия была свергнута, и Болгария тоже объявила войну Германии.
Гитлер опасался, что примеру Румынии и Болгарии последует Венгрия. Поэтому отряд специального назначения во главе со Скорцени сверг диктатора Венгрии М. Хорти, и Венгрия была оккупирована немцами. 22 декабря в Дебрецене было образовано просоветское Временное национальное правительство Венгрии, которое 20 января 1945 года подписало соглашение о перемирии. Однако в Будапеште сидело прогерманское венгерское правительство Ф. Салаши, и Красная армия 29 октября двинулась на столицу.
Влияние Советского Союза на Балканах скачкообразно возросло. Там, где Черчилль надеялся выстраивать барьер против СССР, он теперь мог установить контроль только над Грецией, да и то благодаря успехам Красной армии – немцы под угрозой окружения уходили с Балкан. Большую часть Югославии и Албанию Красная армия не заняла, но там успешно действовали прокоммунистические партизаны. Командующий народно-освободительной армией Югославии (НОАЮ) коммунист И. Броз Тито стал играть все большую роль в регионе. Он с товарищами создал боеспособные вооруженные силы, которые противостояли карателям и отрядам четников, которых возглавлял министр обороны эмигрантского правительства Д. Михайлович. Четники действовали против немцев и итальянцев пассивно, коммунисты обвиняли их в сотрудничестве с оккупантами. Еще в 1942 году Молотов считал: «Утверждение, что люди Михайловича – прямые орудия оккупантов, – упрощенное и однобокое»[902], но в 1943 году стал официально заявлять, что «Михайлович поддерживает оккупантов и даже действует с ними заодно»[903]. Союзники не то, чтобы в это верили, но армия Тито была куда активнее и эффективнее. В марте 1943 года НОАЮ разбила четников, вставших у нее на пути. В мае 1943 года союзники установили с Тито прямой контакт, направив к нему свои миссии. Черчилль надеялся, что в случае высадки здесь, в «мягком подбрюшье Европы», удастся не просто действовать вместе с Тито, но и «перевербовать» его. Советская миссия в расположение НОАЮ прибыла 23 февраля 1944 года.
19 мая Сталин и Молотов принимали посланников Тито В. Терзича и М. Джиласа, с которыми обсуждали возможность переговоров между прокоммунистическим Национальным комитетом освобождения Югославии (НКОЮ) и находившимся в эмиграции королем Петром II.
В своих воспоминаниях Джилас делился впечатлениями: «У Молотова были непроницаемы не только мысли, но и процесс их хода. Подобным же образом оставался скрытым и непостижимым его менталитет. Сталин же обладал живым, почти неугомонным темпераментом… И хотя благодаря своей большей многосторонности и проницательности Сталин претендует на главную роль в преобразовании отсталой России в современную индустриальную имперскую державу, было бы неправильно недооценивать роль Молотова, особенно как практического исполнителя.
Милован Джилас. [Из открытых источников]
Молотов, казалось, даже физически подходит для этой роли: основательный, осмотрительный, невозмутимый, настойчивый. Он выпивал больше, чем Сталин, но его тосты были короче и рассчитаны на то, чтобы произвести особый политический эффект»[904].
Ситуация с Югославией напоминала польскую. Сталин и Молотов понимали, что договориться с союзниками можно на основе создания коалиции между прокоммунистическими и эмигрантскими силами. Нужно было продавить создании такого коалиционного правительства, которое возглавят коммунисты.
Решение этого вопроса замедлилось в связи с нападением немцев на штаб-квартиру Тито в Дрваре 24 мая, в результате чего югославский лидер и его окружение были эвакуированы на контролируемый британцами остров Вис в Адриатике. Здесь без суеты можно было оформить политические решения.
Тито и глава эмигрантского правительства И. Шубашич подписали 16 июня соглашение о единстве действий, которое мало обязывало стороны к чему-либо. Тито формально признал королевское правительство, послал туда двух соратников, оговорив, что окончательно вопрос о форме правления должен быть решен после победы. 12–13 августа Тито встретился в Неаполе с Черчиллем, заверил его, что не собирается устанавливать коммунизм, хотя отрицает монархию, и обсудил территориальные вопросы. Черчилль обещал поддержать претензии Югославии на Истрию без Триеста, выступил против Балканской конфедерации и проявил любезноcть: «Вы первый человек из освобожденной Европы, которого я встретил»[905]. После этих смотрин под давлением Черчилля король Югославии Петр II заменил Михайловича на Тито на посту официального командующего вооруженными силами.
А 19 сентября, не предупредив англичан, Тито внезапно покинул Вис на советском самолете и приземлился на территории, контролируемой Красной армией. 21 сентября он прибыл в Москву, чтобы согласовать совместные действия НОАЮ и Красной армии. Молотов вспоминал о первом впечатлении об этом человеке: «Когда Тито приехал впервые, еще не все в нем было ясно, даже он мне немного понравился внешностью. Я, когда смотрел на Тито, еще ясно не понимал, потому что сразу не поймешь, он тогда мне нравился, а вместе с тем что-то другое… и вспомнил провокатора Малиновского»[906]. Правда, в сказанном много лет спустя не могла не сказаться обида на Тито, который позднее встал на пути у них со Сталиным, а потом послужил одним из факторов заката политической карьеры Молотова.
Обсудив планы совместных действий с Красной армией в Сербии и взятия Белграда, Тито 28 сентября подписал договор, предоставлявший Красной армии свободу рук в Югославии. 29 сентября советские войска вошли на ее территорию. 14–20 октября советские войска вместе с югославскими партизанами взяли Белград.
Чтобы не оказаться в стратегическом окружении, германские войска стали уходить с Балкан. Кому они достанутся? Уж не войдут ли в советскую сферу влияния? Этого Черчилль никак не желал допустить и решил, что пора обсудить новую ситуацию со Сталиным лично. Срочно собрать полноценный саммит «Большой тройки» было нереально. Рузвельт был занят президентскими выборами и не мог вылететь в СССР. Черчилль занялся челночной дипломатией и встретился с Рузвельтом в Квебеке 11–19 сентября. Отпускать партнера столь же сепаратно говорить со Сталиным Рузвельту не хотелось – он уже вошел во вкус модератора, который легче находит общий язык со Сталиным и Черчиллем, чем они между собой. Но Черчиллю это не нравилось, и к тому же он не хотел ждать, пока у Рузвельта закончатся выборы. В стремительно изменившейся ситуации нужно было срочно договариваться о разделе сфер влияния в Восточной Европе.