[926]. Иден апеллировал к Черчиллю, а государственный секретарь США Э. Стеттиниус предложил более мягкую формулировку: союзники могут принять такие меры, «которые они признают необходимым для будущего мира и безопасности», включая расчленение[927]. Разница была в том, что Молотов требовал обязательного расчленения, а союзники оставляли за победителями такое право, которое можно было бы и не вводить в действие. Пообщавшись со Сталиным, Молотов снял свое предложение. Дж. Робертс считает, что «Сталин был разочарован тем, что не сумел добиться от Черчилля и Рузвельта твердого согласия на расчленение Германии»[928], но не приводит доказательств, что именно Сталин этого добивался от партнеров. Тема расчленения была вброшена и отстаивалась как раз партнерами. Но оказалось, что их позиция неоднозначна, что может дать им преимущество в глазах немецкого народа после войны. Раз так, Сталин делает поворот – теперь именно СССР должен быть главным заступником немецкого народа и выступать за единую нейтральную Германию. Такой и будет официальная позиция СССР в последующие годы, которую твердо будет отстаивать Молотов. Даже тогда, когда Германия будет разделена в ходе Холодной войны.
В Ялте Сталин договорился о репатриации советских граждан. Хотя это и не было зафиксировано в соглашении, в дальнейшем союзники выдали из Западной Европы часть эмигрантов, которые советскими гражданами никогда не были.
Конференция подтвердила разработанные ЕКК соглашения «О зонах оккупации Германии и об управлении „Большим Берлином“», а также «О контрольном механизме в Германии». В нем говорилось, что верховная власть в Германии в период выполнения ею основных требований безоговорочной капитуляции будет осуществляться главнокомандующими вооруженными силами СССР, США и Великобритании, каждым в своей зоне оккупации по инструкциям своих правительств. По вопросам, затрагивающим Германию в целом, главнокомандующие должны будут действовать совместно в качестве членов Верховного контрольного органа, который в дальнейшем стал называться Контрольным советом по Германии. Советским вооруженным силам предназначалась для оккупации восточная часть Германии. Северо-западная часть Германии отводилась для занятия британскими войсками, юго-западная – американскими. Район «Большого Берлина» должны были занять совместно вооруженные силы СССР, США и Великобритании. Северо-восточная часть «Большого Берлина» предназначалась для занятия советскими войсками.
Черчилль выступил лоббистом интересов Франции, вооруженные силы которой могли помочь держать Германию в узде после того, как США эвакуируют свои войска из Европы. Но Рузвельт не хотел допускать французов в структуры управления оккупированной Германией. В этом его поддержал Молотов, который педантично напомнил: «Имеется решение Европейской консультативной комиссии об участии в контрольном механизме в Германии только трех держав»[929]. Однако «Большая тройка» могла и пересмотреть это решение. Обсудив роль Франции со Сталиным, 7 февраля на встрече министров иностранных дел Молотов согласился пустить Францию в Контрольную комиссию по Германии, что уравнивало ее с победителями. Поскольку на ЕКК договорились о разделе Германии и Берлина на три зоны оккупации, «когда союзники предложили, что надо и французам дать зону, мы сказали: „Дайте за ваш счет; они ж не воевали“. Ну, они выделили, а наша зона осталась неприкосновенной»[930], – вспоминал Молотов. Согласно протоколу, инициатива выделить зону для Франции за счет западных сотрудников принадлежала Черчиллю[931].
Обговорив принципы послевоенного передела мира, «Большая тройка» приняла наполненную благородными обещаниями «Декларацию об освобожденной Европе», которая провозглашала восстановление суверенных прав народов Европы, порабощенных фашистами, и право великих держав совместно «помогать» этим народам укреплять свой суверенитет, создавая «демократические учреждения по их собственному выбору».
Камнем преткновения на переговорах в Ялте оставалась Польша, которой тоже нужно было «помочь» создать новую власть. Сталин и Молотов после отставки Миколайчика потеряли надежду на уступки со стороны эмигрантского правительства и позволили себе односторонние действия. Несмотря на предостережения Рузвельта, 31 декабря ПКНО был провозглашен Временным правительством Польши, которое было тут же признано Советским Союзом. Признать этот односторонний акт партнеры не могли.
Отсутствие договоренности по «вопросу о власти» в Польше могло привести к вооруженным столкновениям в тылу фронта. Правда, 19 января под советским давлением Армия краева была распущена, но часть ее бойцов ушла в подполье и готовилась к борьбе с СССР и коммунистами. Советские спецслужбы приступили к арестам подпольщиков, а затем и к расстрелам поляков.
Установление в Польше коммунистического режима, от имени которого будет заключено соглашение о ее новых границах, стало бы крупным поражением США и Великобритании. Они предпочли компромисс – создание на основе прокоммунистического Временного правительства более широкого Временного правительства национального единства. Этот порядок стал модельным и для других государств Восточной Европы. Но характер правительства зависел от того, кто там окажется в большинстве – просоветские или прозападные политики. Молотов настаивал: «…целесообразно вести переговоры о создании нового польского правительства на базе пополнения существующего польского правительства. Было бы неправильно игнорировать тот факт, что в Польше уже существует правительство и что оно находится в Варшаве. Это польское правительство пользуется огромным авторитетом в польском народе»[932].
Молотов предлагал сформировать польское правительство на основе выборов, но Иден подозревал, что проведенные под контролем коммунистов выборы не будут свободным волеизъявлением[933]. Министрам по этому вопросу договориться не удалось. Разрубить Гордиев узел опять предстояло «Большой тройке». Молотов и здесь играл активную роль, возражая против международного наблюдения за выборами и тем возбуждая подозрения американцев в намерении навязать Польше коммунистический режим. В итоге сошлись на формуле: «Новое положение сложилось в Польше в результате полного освобождения ее Красной Армией. Это требует создания Временного Польского Правительства, которое имело бы более широкую базу, чем это было возможно раньше, до недавнего освобождения западной части Польши. Действующее ныне в Польше Временное Правительство должно быть поэтому реорганизовано на более широкой демократической базе с включением демократических деятелей из самой Польши и политиков из-за границы»[934].
Формирование польского правительства было доверено министрам иностранных дел трех держав. Было ясно, что от состава этого правительства могут зависеть итоги будущих выборов в Польше. Когда Стеттиниус предложил записать, что послы в Польше должны наблюдать за проведением выборов, Молотов ответил: «…такое предложение будет обидным для поляков»[935]. Для нынешних просоветских польских властей международный контроль действительно был неудобен.
«Большая тройка» подтвердила сдвиг территории Польского государства на Запад. Но эмигрантское правительство Арчишевского не склонно было с этим соглашаться, цепляясь за Львов и Вильно. Несогласие с решениями Ялтинской конференции ставило его вне процесса формирования нового правительства в Польше – к удовлетворению Сталина и Молотова.
Легче было решить вопрос о власти в Югославии, где 1 ноября 1944 года Тито и Шубашич подписали соглашение о создании регентского совета, где большинство составили выдвиженцы Тито, и о формировании объединенного правительства, опирающегося на созданное повстанцами Антифашистское вече национального освобождения Югославии (АВНОЮ). Британцы лишь настояли, чтобы АВНОЮ было пополнено депутатами довоенного сейма, а его решения должны были утверждаться потом Учредительным собранием. Формула, которая разрабатывалась для Польши, сработала в Югославии.
Иосип Броз Тито. 1940-е. [Из открытых источников]
11 февраля 1945 года была достигнута секретная договоренность о том, что Советский Союз через два-три месяца после капитуляции Германии вступит в войну против Японии. Молотов перечислял Гарриману, что было отторгнуто Японией в 1905 году и нужно теперь вернуть. Вячеслав Михайлович присовокупил к списку исторических претензий и Курилы, причем без точного указания их границ. За обещание вступить в войну Гарриман мог обещать и больше – особенно если русские отвоюют все это своими силами. Соглашение, которое подписали Сталин, Рузвельт и Черчилль, предусматривало, что Советскому Союзу после победы над Японией должны быть переданы южная часть Сахалина и Курильские острова. Москва получала право вместе с Китаем на совместную эксплуатацию Китайско-Восточной и Южно-Маньчжурской железных дорог, на обеспечение преимущественных интересов СССР в порту Дайрен (Далянь, Дальний) и восстановление аренды Порт-Артура как военно-морской базы СССР. Предусматривалось сохранение Монгольской Народной Республики (МНР), на территорию которой претендовал Китай. Характерно, что это соглашение, явно нарушавшее суверенитет союзного Китая, было заключено за его спиной.
В Ялте «Большая тройка» согласовала те принципы создания ООН, о которых не удалось договориться в Думбартон-Оксе. На радостях по поводу обещания Сталина атаковать Японию, Рузвельт и Черчилль решили уступить с правом вето для постоянных членов Совета безопасности. Это должно было обеспечить Советскому Союзу более прочные позиции перед лицом «капиталистического окружения».