– Доброе утро всем! Рассаживаемся по местам, урок начался!
Через пять минут после начала урока Тата, вывернув руку назад, положила на мой стол записку, хотя трудно назвать запиской тетрадный лист, исписанный с двух сторон в каждую строчку. «Ты можешь сказать, что я ветреная: вчера назвалась твоей подругой, а сегодня не разговариваю, согласившись с бойкотом. Мы учились вместе десять лет… (так, бла-бла-бла)… Мне хочется верить, что ты действительно была на тренировке… Я не стала вчера писать об этом, как ты и просила (это понятно… ага, вот)… Лиля в общий чат выложила твоё фото из кафе… (так всё-таки я была права, идейный вдохновитель бойкота – Кузьменко. И как только фото раздобыла? Снова случайность?!). Честно говоря, ты выглядишь немного надменно, и это не только я заметила. Может, поэтому все так легко поверили Лиле и согласились с ней…»
Меня словно водой окатили. Надменно?! Неужели первое впечатление обо мне именно такое? Прямолинейная – да, но я никогда не ставила себя выше другого человека. И как они могли понять это за три часа вчерашнего дня? То, что новые одноклассники объявили бойкот, меня мало волновало, я и не пыталась заручиться их дружбой. Стоп, что это: чрезмерная сосредоточенность на учёбе или я действительно не хочу сближаться с новыми людьми? Один урок сменялся другим, а со мной действительно никто не разговаривал. Лёля, толкнув меня в коридоре – намеренно или случайно, мне было не важно, – даже не оглянулась, что уж говорить об извинениях.
Физкультура стояла в расписании пятым уроком. Погода была по-летнему тёплая, класс вытянулся в шеренгу на школьном стадионе. Я встала в самом конце строя рядом с Татой, которая незаметно пожала мне руку – явный пример того, как хочешь иметь собственное мнение, но боишься идти против общества. Но кто я такая, чтобы осуждать других? Физруком, как и положено, был подтянутый широкоплечий мужчина примерно того же возраста, что и мой папа, то есть слегка за сорок. Геннадий Викторович встал к нам лицом, широко расставив ноги и заложив руки за спину:
– Доброго дня, лентяи. – Голос был низкий, очень приятный, такие обычно называют пленительными. – Ну, как вам заполучить напоследок в свои ряды ещё одного мастера спорта?
Вся шеренга зашепталась, а я от удивления открыла рот. Это же он не про меня?
– Керн! Что ты там скромничаешь? – Он махнул рукой в мою сторону. – Выходи сюда.
Еле волоча ноги, я направилась к учителю. Когда он успел навести справки? И снова я в центре внимания…
– Приятно познакомиться. – Геннадий Викторович протянул мне руку. – Как настроение?
– Нормальное.
Немного нерешительно, но всё же я ответила на рукопожатие. Интересно, к чему он затеял это пафосное представление? Зато весь класс с интересом следил за происходящим.
– Вчера уведомление пришло о твоих соревнованиях. Кубок ЦФО – это уровень! – Он что, специально повысил голос, чтобы остальным был слышен наш разговор? – Готова?
– В процессе.
– Когда едете?
– Через три недели. В освобождении[3] должны быть точные даты.
– Тренер, наверное, зверствует? Отдыхать совсем не даёт? – Судя по интонации, физруку действительно были интересны мои ответы.
– Только по воскресеньям. Вчера в честь праздника по укороченной схеме занимались. – Я немного расслабилась и позволила себе лёгкую улыбку.
– Ничего, терпи, – Геннадий Викторович ободряюще похлопал меня по плечу, – пьедестал того стоит. Возвращайся в строй. По росту ты будешь… – он заскользил взглядом по притихшей шеренге, – рядом с Беловым становись.
Я встала на указанное место. Лёшка недовольно топтался справа, слева была одна из девочек хэлс-готов с короткими, будто специально растрёпанными чёрными волосами и пирсингом в брови. Как же её зовут? А ведь вчера мне Тата все имена называла… Точно, Нина! Так вот Нина была само безразличие, причём не по отношению ко мне, а к происходящему в целом.
– Класс! Разминка – десять кругов по стадиону в лёгком темпе. Бегом – марш!
Шеренга тут же превратилась в толпу и рассредоточилась по дорожкам. Я бежала в привычном для себя темпе, но всё равно была быстрее остальных девочек, да и некоторых мальчиков тоже. Впереди меня маячило всего человек шесть. Круге на четвёртом со мной поравнялся Богданов:
– Ксения, если я правильно услышал, вчера у тебя не только кафе было, но и тренировка… Извини за казус утренний. Почему промолчала? Могла сказать, что мы не так всё поняли…
– К чему объясняться, если вы уже для себя всё решили? – Я равнодушно пожала плечами, хотя было приятно осознавать, что кто-то в этом классе не только глас божий слышит. – И почему извиняешься ты, а не «идейный вдохновитель»?
– Моя вина, как ты и сказала, в том, что повёлся на сплетни и вынес вердикт заочно. Точнее, просто не захотел в этом разбираться. – Денис улыбнулся и с интересом на меня посмотрел. – А ты – крепкий орешек.
– Поэтому кусать меня не стоит, зубки сломаются, – ответила я с самой милой улыбкой из своего арсенала.
Наверное, это был самый короткий бойкот в истории – к концу пятого урока от него не осталось и следа. По большому счёту, ничего не изменилось, только Тата снова стала крутиться возле меня, стараясь донести «кучу полезной информации» сразу в два моих уха. И, само собой, извинений от Лили я так и не получила.
Глава 8Химия повышенной опасности
Прошло ещё несколько дней – я всё больше привыкала к новой школе. С Татой мы теперь официально сидели вместе, и она продолжала вводить меня в курс местных дел даже на уроках, не боясь нарваться на замечания учителей, рассказывая как свежие новости, так и сплетни годичной давности. Никто из одноклассников, слава богу, больше на меня никакого внимания не обращал. Знакомство с учителями уже практически подошло к концу, оставалась только химия, и сегодня она стояла первым уроком. Тата, с которой я вошла в класс одновременно, готовила меня к предстоящей встрече с новым учителем основательно:
– Элеонора Викторовна, химичка, самая молодая из наших преподавателей, от силы лет двадцать пять. Несмотря на маленький опыт, материал она даёт хорошо, очень доступно объясняет, любит всякие новшества.
– Что значит новшества? – не поняла я.
– Доброе утро, выпускники! – В класс вошла молодая, очень красивая девушка. Мальчишки, наверное, на уроках слюни пускали литрами, глядя на неё. – Соскучились по атомам и молекулам?
– Нет! – честно ответил за весь класс Белов.
– От тебя, Алексей, я ничего другого не ожидала. А всё же учиться придётся, ты же понимаешь, да? На этот год схема такая: в классе работаем в парах, домашние и практические задания делаем в парах, отвечаем – так же. Опережая ваши вопросы, поясняю: например, на дом задан параграф плюс задача по данной теме; задача у каждой пары своя, не волнуйтесь, фантазии у меня хватит. Отвечать будете аналогично: вопрос задается паре, начинает отвечать один, которого я могу остановить в любой момент, а второй должен продолжить. Решенные дома задачи объясняются по образу и подобию. – Класс загудел, но Элеонора Викторовна продолжала, едва повысив голос: – А теперь самое интересное: ваша пара тот, с кем вы сидите. У вас есть семь минут, чтобы определиться.
Начавшееся хаотичное и сопровождающееся нарастающим гулом перемещение в классе являлось наглядным примером броуновского движения[4]. Мы с Татой переглянулись, одновременно пожали плечами и остались на своих местах.
– Смотри, – Тата указала головой в направлении парты одного из близнецов, – сейчас драка за Борю начнётся.
И действительно, не успела моя соседка договорить, возле злополучной парты возникла куча-мала.
– А почему именно за него? – поинтересовалась я.
– Так он химик! Я в своей жизни не встречала настолько повёрнутого на науке, – разъяснила Тата. – Хотя нет, вру. Глеб, – снова кивок, но теперь в сторону второго близнеца, – ещё хуже.
– Тоже химик?
– Нет, физик. Чтобы в семье полный комплект был.
– Слушай, всё хотела спросить, – вспомнила я, – а почему близнецы вместе не сидят?
– Это ещё с началки повелось. – Татины глаза загорелись с новой силой: ещё бы, я сама первая ей вопрос задала. – Рассадили их, потому что они придумали свой язык жестов и подсказывали друг другу на уроках. Если братья сидели вместе, заметить это было практически невозможно. Так и повелось: Боря сидит в правом ряду, Глеб – в левом. – Она снова посмотрела в сторону бедного Бори. – Интересно, кого он выберет?
– Своего брата, – не задумываясь, предположила я.
– Почему ты так думаешь?
– Сама смотри.
И действительно, рядом с Борей сел Глеб, не оставляя другим ни малейшего шанса. Тата удивлённо на меня уставилась. Теперь была моя очередь разъяснять:
– Главное в работе в парах – это не мозги, а обоюдное доверие и умение договориться. Оценивают ведь обоих, даже если спросят только одного. Соответственно, кто твою жо…, то есть спину прикроет лучше, чем брат?
– Вау, Ксения, я сейчас разревусь! Спасибо, что настолько мне доверяешь. – Тата откровенно была растрогана моим выбором.
– Думаю, у нас всё получится. – Я действительно очень на это надеялась.
Но мои надежды рухнули буквально через минуту.
– Класс! Время истекло! – Элеонора Викторовна звонко хлопнула в ладоши, призывая всех к тишине.
Она с интересом рассматривала сформировавшиеся тандемы. Кроме нас с Татой, на своих местах остались лишь Денис с Машей, сладкая парочка.
– Так, – химичка уже который раз оглядела весь класс вдоль и поперёк, – в принципе, меня всё устраивает, за исключением двух последних парт. Жеглов, Белов, Калинина и Керн – вам придётся сделать рокировку. Право выбора у девочек.
Меня словно холодной водой окатили. С одной стороны, спасибо, конечно, Элеонора Викторовна, что не уподобились остальным учителям и не устроили приветствие в духе «покажись/расскажи о себе». А с другой – что за условия выбора: Жеглов или Белов?! А тут ещё Тата начала подвывать в ухо: