– Зачем это тебе?! – Жеглов наконец прервал молчание.
– Зачем что?
– Зачем тебе я в качестве парня?
– Опять неправильная формулировка. – Я покачала головой, сетуя на его невнимательность.
– Хорошо. Почему именно я должен быть подставным парнем?
– Потому что ты мне задолжал, – а про себя добавила: «Потому что попросту других кандидатов нет». Посмотрела на часы и водрузила рюкзак на плечо. – Не могу больше болтать, иначе на тренировку опоздаю.
Я поднялась на несколько ступенек, планируя вызвать лифт на третий этаж.
– Послушай, – он повернулся на мой голос, – это ненадолго. Месяц, не больше. Когда следующая химия? В пятницу? Значит, у тебя есть время обдумать моё предложение до вечера четверга…
– Тоже мне «предложение». – Парень кисло ухмыльнулся.
– Буду ждать тебя в четверг в восемь на остановке возле парка. Пока.
Лифт устремился к десятому этажу, а меня так и тянуло сползти по стенке вниз – ноги еле держали. Месть? Это кого я сейчас наказала? Дон Корлеоне сейчас умер второй раз, только теперь от смеха – я хотела возмездия, но в конечном итоге сама себя перехитрила. Заставлять человека, который вызывает только отрицательные эмоции, прийти к тебе в дом и сыграть роль парня – я точно это головой придумала?
Следующие два дня в школе Жеглов меня попросту игнорировал. Зато вовсю общался с Беловым и мило улыбался на кокетливые шуточки Кузьменко. Уж не знаю, как ему удалось объяснить им ту картинку в телефоне, но то, что он выкрутился, не было сомнений. И, судя по всему, мой шантаж был ему до одного места. Я чувствовала себя ужасно глупо, отчего раздражалась каждый раз, как только Самурай попадал в поле моего зрения.
В четверг на тренировке я завалила три прогона из десяти.
– Керн, что с тобой творится? – Наталья Леонидовна нависла надо мной, как коршун над полёвкой. – Ты в курсе, что соревнования через десять дней?
Я, боясь поднять голову на тренера, сидела на ковре и тяжело дышала. Обидно было, что ошибалась на самых лёгких связках. А всё потому, что не могла сосредоточиться. Чем меньше оставалось времени до восьми часов вечера, тем чаще меня посещал вопрос: придёт Самурай или нет? Волна усталости, как физической, так и эмоциональной, накрыла меня с головой в одну секунду, словно в долго горящей лампочке лопнула нить накаливания.
– Я буду стараться, – единственное, что смогла я выдавить из себя.
– Соберись. Я знаю, что ты можешь лучше!
Мне бы столько безапелляционной уверенности.
Осенний вечер приятно холодил щёки. Я вставила наушники, включила музыку на рандом и зашагала к остановке. Даже не знаю, чего мне хотелось больше: чтобы Жеглов пришёл или нет. Да нет, вру, всё я знаю. Хочу, чтобы ничего не было: развода, переезда, новой школы, Самурая… Потому что я чувствовала себя сейчас как на санках: летишь с горы куда-то вниз, скорость бешеная, спуск в ухабах, уверенности в том, что всё закончится хорошо, минимум, единственное, что можешь сделать, – сгруппироваться, чтобы не переломать себе все кости. Осознание того, что твоя жизнь зависит от поступков других людей, убивало всякое желание что-либо делать.
Сидячих мест в подошедшем троллейбусе не было. Я протиснулась в хвост салона, ухватилась за верхний поручень левой рукой, пристроив тяжёлую от мыслей голову на её сгиб. Смотрела в окно, стараясь сосредоточиться на городском пейзаже. Было темно, фонари подсвечивали обласканные осенью кроны деревьев. Они медленно проплывали мимо, перемежаясь с домами и магазинами в бликах цветных огней, нагоняя на меня сон. Думать ни о чём не хотелось.
Вот и моя остановка. Я выходила из троллейбуса почти самой последней, внимательно смотрела себе под ноги, чтобы ненароком не споткнуться, но всё-таки оступилась – передо мной, заложив руки в карманы бомбера, стоял Жеглов:
– Не ожидала?
Глава 12Спектакль начинается
Присутствие Жеглова вызвало у меня удивление – честно говоря, я уже смирилась с мыслью, что из моей затеи ничего не выгорит. Уж слишком крут Самурай для моего детского шантажа. Видя его прямо сейчас перед собой, я даже не могла понять, что больше чувствую: облегчение от его прихода или разочарование, что всё-таки придётся устраивать спектакль. Мои размышления прервал нетерпеливый голос:
– Мы так и будем здесь стоять?
В ответе Жеглов не нуждался, просто развернулся и зашагал в сторону парка. Мне понадобилось несколько секунд и шагов, чтобы догнать его, приноровиться к скорости. Мы шли плечом к плечу по той же аллее, где произошла наша первая стычка. Затянувшееся молчание тяготило, но я не решалась заговорить. Самурай сделал это за меня:
– Не вижу былого энтузиазма в глазах твоих. Днём такой уверенной была…
И снова сарказм! Хотя это всё же лучше, чем молчание.
– Устала, даже голова нормально не варит, – честно ответила я, сделав вид, что не заметила колкости.
– Может, тогда по домам? – У Жеглова даже голос повеселел. – Перенесём «казнь» на другой день?
– А с химией что делать будем? – Я посмотрела в его сторону. – Ты решил задачу?
– Так тебе только это от меня надо? Химия и ничего, кроме химии? – Он продолжал меня подначивать.
– Ты только со мной ведёшь себя как придурок? – вспылила я. – По-другому общаться не умеешь?
– Да чего ты завелась? Я просто пытаюсь тебя растормошить. Приятно разговаривать с человеком, а не с селёдкой мороженой. Может, поделишься уже деталями своего плана?
Я, собираясь с мыслями, поправила лямки рюкзака и сказала:
– Деталей, в принципе, нет. Основная задача – мама должна поверить, что ты мой парень.
– Это я понял. Ты мне объясни, к чему этот спектакль?
– Я пари проиграла. – Призналась, и как-то стыдно стало от такой причины. Я потупилась, опустила голову, словно нашкодивший малыш.
– Маме?! И она потребовала у тебя за проигрыш парня найти? – Жеглов впервые с момента нашей встречи улыбнулся. – Вот это у вас в семье развлечения!
– Угу, – глядя на эту искреннюю открытую улыбку, даже мысли не проскочило, что нужно схитрить или соврать, – до конца месяца. Точнее, до двадцать третьего сентября, мы в конце августа ещё поспорили.
От его громкого смеха я запнулась и остановилась. Самурай, сбросив с себя мантию короля класса и холодность, выглядел простым и естественным, этакий весёлый сосед по парте. Его глаза совсем сузились, остались только маленькие щёлочки в обрамлении густых ресниц, но он всё равно выглядел классно. Я тоже невольно заулыбалась, но не от комичности ситуации, а от того, что приятно было видеть Матвея таким непосредственным.
– Ладно, с этим разобрались. – Отсмеявшись, Жеглов попытался снова стать серьёзным. – Но почему ты своего принца не попросила помочь тебе?
– Принца? – Не сразу, но я всё-таки сообразила, кого он имел в виду. – А, ты про Фила… Однозначно, нет. Наши родители знакомы, пришлось бы часто видеться, светиться с ним на разных мероприятиях, себе дороже бы вышло…
– Значит, не брат…
– Брат – это то, как я его воспринимаю. – Решила прояснить я ситуацию, но мои слова больше походили на оправдание.
Самурай лишь пожал плечами, мол, а мне какое дело, и первым шагнул в темень нашего подъезда. Джентльменом его точно не назовёшь.
– Не уверена, но стоит подготовиться… – Я старалась вернуть нашу беседу в прежнее русло. – Вдруг мама начнёт вопросы задавать…
– По ходу разберёмся, – отмахнулся Жеглов, будто не видел в предстоящей встрече проблем. – Самое главное, чтобы легенда была максимально приближена к реальности, иначе запутаемся потом. Ты мне лучше скажи, насколько убедительной должна быть моя игра?
Я нажала кнопку вызова лифта и взглянула на него, честно не понимая, что он хочет услышать в ответ. Мы стояли напротив друг друга, Самурай с интересом рассматривал меня своими чёрными глазищами и, видя, что я не спешу с ответом, добавил:
– Прикосновения, поцелуи…
– Стоп-стоп, – перебила я. – Никаких поцелуев! Прикосновения – только в случае экстренной необходимости. И никаких сюсюканий – терпеть такое не могу.
– То есть называть тебя «моя пусечка» не стоит. – Глаза Жеглова снова стали узкими от улыбки.
– Пусечки, лапочки, зайки и прочее под жёстким запретом.
Моя квартира встретила нас очень аппетитными запахами.
– Мам, я дома! – крикнула я в сторону кухни.
Жеглов неуверенно переминался с ноги на ногу, словно вся его бравада осталась в подъезде. «Чего мнёшься? Разувайся и заходи», – попыталась передать я взглядом.
– Сеня, привет.
Я вздрогнула от неожиданности, услышав голос Таси. Шок, похоже, у нас был обоюдный, но меня отпустило быстро, и я с наивной улыбкой ответила:
– Привет, Тася. – Тётушкино лицо вытянулось. Не моргая, она смотрела не на меня, а на Самурая, который в тот момент пристроил свой бомбер на вешалку и принялся с особой тщательностью расправлять на нём несуществующие складки.
– Аня! Ань, выйди сюда! – заверещала Тася.
– Тась, погоди, у меня рис…
– Аня! – Тася усилила напор. – Брось свой рис, говорю тебе!
Я, словно не происходило ничего необычного, спокойно сняла ветровку и разулась. Жеглов оставил в покое бомбер и решил переключиться на свою обувь, аккуратно выставляя её рядом с моей парой.
– Ну что у тебя случилось? – В коридор вышла мама в переднике и с кухонной лопаткой в правой руке.
– Вот что случилось. – Тася кивком указала в нашу с Самураем сторону.
– Здравствуйте. – Голос того звучал на удивление ровно.
– Мам, Тася, это Матвей, мой парень. – Повернувшись к Жеглову, пояснила: – Это моя мама, Анна Александровна, и её подруга Тася.
– Очень приятно, – отозвался «мой парень». Похоже, навык знакомства с родителями у него был хорошо отработан.
– А уж нам как приятно! – с плотоядной улыбкой ответила Тася.
Мама, остолбенев на несколько секунд, встрепенулась, снова стала приветливой хозяйкой и с лучезарной улыбкой сказала:
– Мойте руки и проходите в зал, ужин будет готов через пять минут.