– Спасибо за чай и угощение. – Жеглов неуютно топтался возле стены.
– Тебе пора? – Я встрепенулась, мысленно благодаря его за то, что он решился нарушить тягостное молчание. – Я провожу тебя.
– До свидания, тётя Аня.
– Пока, Матвей, заходи ещё. – Мама повернулась на его голос, попыталась улыбнуться, но получилось натянуто.
Мы вышли в тёмный коридор. Как и в прошлый раз, я ждала, пока он оденется, подперев стену плечом. Следила за движениями Самурая, однако мыслями была очень далеко. Надо попросить у мамы прощения, но простое «извини» застряло рыбной костью в горле. Меня всегда раздражало, как другие с лёгкостью извиняются, а через некоторое время делают те же гадости, потом снова извиняются. Хотя сама собираюсь сделать то же самое: извинюсь сейчас и продолжу обманывать и дальше.
Самурай кашлянул, пытаясь привлечь моё внимание. Я вернулась из задумчивости в реальность и встретилась с его взглядом. Тёмные глаза смотрели на меня не моргая, гипнотизируя, притягивая к себе, словно магнит. И снова это ощущение таинственной бездны, от которой невозможно отвернуться, даже если понимаешь, что шанс выбраться равняется нулю. В нашем договоре есть пункт о прикосновениях. Но такой взгляд круче любого прикосновения или поцелуя будет. Теперь я понимаю, почему у Таты от взгляда Самурая руки потеют. Какая-нибудь впечатлительная девочка на моём месте, наверное, рассыпалась бы на молекулы. Я моргнула, разрушая чары соблазнителя, но не отвернулась. Зато Жеглов отступил в этой дуэли, выражение его глаз изменилось, перестав быть таким пристальным. Он кашлянул ещё раз и, взявшись за ручку двери, сказал:
– Удачи на соревнованиях! Пусть у тебя всё получится!
Что это было? К чему этот прощальный томный взгляд? Нет, однозначно, я не смогу понять этого человека. Даже пытаться не буду…
Глава 14Давно не виделись
Мама звенела посудой на кухне. Я знала, что объясняться с ней сейчас бесполезно, она просто не станет слушать – как минимум до завтрашнего утра лучше её не трогать и на глаза не попадаться. На цыпочках я прошла в ванную, быстро приняла душ и так же бесшумно юркнула в свою комнату. На часах было почти десять вечера. Я вертела в руках телефон и вздыхала. Хочешь не хочешь, нужно звонить отцу. Нашла его номер в контактах, но, так и не решившись, снова отложила телефон. Надела наушники, включила музыку. Вспомнились слова Фила: «Тебе не нужно искать никаких предлогов. Просто позвони ему». А как быть, если есть предлог? Если бы не моё опрометчивое заявление, сколько бы ещё времени я не звонила отцу? Слишком часто в последнее время я делаю такие вещи, которые всегда осуждала: вру и изворачиваюсь, как в случае с мамой, использую людей, например Тату, для достижения своей цели… Вот теперь отец… Сама себе противна… Ха, если противно, иди признайся во всём с самого начала! Слабо? Конечно, слабо… Вывалить на маму, у которой и так нервы на пределе, что из-за гордыни своей и нежелания проиграть пари ввязалась я в эту историю, ложь ложью прикрывала и всё больше в ней увязала – столько решимости у меня нет. Оставалось только одно – доиграть этот спектакль и забыть о нём, как о страшном сне. Хотя нет, ближе к пенсии, моей, всё-таки признаюсь маме – вместе посмеёмся.
Я резко сняла наушники, схватила телефон и, не оставляя себе шанса на отступление, нажала кнопку вызова напротив номера отца. После третьего гудка услышала в трубке:
– Дочь, привет. Рад, что ты позвонила.
Его голос звучал так нежно и радостно, без всякого упрёка, словно не было между нами этих месяцев молчания. В груди сдавило, на глазах навернулись слёзы. Не отдавая себе в этом отчёта, я сказала совсем не то, что собиралась:
– Пап, я соскучилась.
И это было чистой правдой. Только сейчас я поняла, как сильно мне его не хватает. Ведь мы были очень близки, проводили много времени вместе. С самого детства повелось, что я чаще советовалась именно с ним, чем с мамой.
– Расскажи, как у тебя дела? Как новая школа?
Слова полились из меня, как вода из открытого крана. Я рассказала про Ладью, Тату, Элеонору Викторовну и её новаторский подход, про чудаковатого историка и даже про бойкот. Отец внимательно слушал, задавал вопросы или смеялся, подстёгивая меня рассказывать всё больше и больше. Ещё немного, и я даже про пари и договор с Жегловым выболтала бы.
– Да, пап, – наконец я вспомнила причину, из-за которой, собственно, и звонила, – у меня на выходных соревнования. Уезжаем завтра. Сможешь меня на поезд проводить?
Я затаила дыхание в ожидании его ответа.
– А мама? – Его голос вмиг стал напряжённым.
– У неё встреча с заказчиком, не может перенести.
– Во сколько нужно быть?
– Поезд в десять тридцать. Сбор на вокзале в десять.
– Хорошо. Буду у тебя в девять пятнадцать.
После разговора с отцом у меня точно камень с души упал, один уж точно. Потому и спалось сладко, хоть и без снов.
Утром мама разбудила меня как ни в чём не бывало, заботливо приготовила завтрак и раз пять спросила, всё ли я собрала в дорогу.
– Мам, прости, что я не сказала тебе про папу, – жуя бутерброд с тунцом, сказала я.
На что она лишь отмахнулась:
– Так даже лучше, не с чужим же человеком тебя отпускаю.
– Кстати, а почему ты ещё не на работе? – с удивлением спросила я, увидев, что на часах почти девять утра.
– Договорилась, что на встречу поеду из дома. Отправлю тебя на вокзал и сразу на работу. Кушай, мне собираться надо.
Я кивнула и вернулась к завтраку.
Через пятнадцать минут мама предстала передо мной в образе стильной офисной леди: насыщенно-винная хлопковая блузка с широкими рукавами была заправлена в чёрную юбку-карандаш с высокой талией и длиной чуть ниже колен. Классические лодочки на шпильке делали её ноги ещё стройнее. Я всегда считала маму очень красивой. Для своего возраста (в ноябре ей исполнится сорок один) она выглядела очень молодо, больше тридцати ей не давали. Но если узнавали, что у неё есть семнадцатилетняя дочь, соглашались добавить до тридцати пяти. Я всегда восхищалась её изящной фигурой и густыми прямыми волосами цвета холодного каштана (ну почему я блондинка?). Сегодня она убрала их в низкий узел, открыв высокие скулы и длинную шею. Макияж – натуральный, помада под цвет блузки была единственным ярким пятном. Завершал образ плащ без пуговиц с широким кожаным ремнём. Я даже рот открыла от изумления, когда она вышла в коридор «при полном параде». Если заказчик мужчина, то ему очень тяжело будет оставаться сосредоточенным, чтобы не упустить все детали контракта. Я в своём спортивном костюме с символикой спортшколы выглядела бледной молью на её фоне. Хотя зачем сравнивать?
Я проверяла замки на кофре и чемодане, когда зазвонил мой телефон.
– Мам, папа приехал! – крикнула я.
– Скажи, что мы спускаемся.
Отец ждал возле подъезда, на дороге был припаркован его «Мерседес». Я заметила, как вспыхнули его глаза, когда он увидел маму. Он пристально следил за ней, стараясь не упустить ни одной мелочи, а та шла к машине, делая вид, что внимательно смотрит под ноги, хотя такой пронзительный взгляд не то что не заметить – трудно не почувствовать. Лишь подойдя к нему на расстояние вытянутой руки, мама подняла глаза и спокойно сказала:
– Доброе утро, Сергей, – и зашагала дальше к машине.
Это был нокаут. Её приветствие было данью приличия, такой официальный тон мама использовала при встрече с малознакомыми людьми, и отец это хорошо знал. Он отшатнулся, как от пощёчины, его глаза потухли. Всем своим видом папа показывал, что он покорно принимает её отчуждённость как наказание. Это была первая встреча родителей после подписания документов на развод. Видеть их рядом, но понимать, что теперь они не вместе, было очень тяжело. Представляю, сколько усилий прикладывает мама, чтобы выглядеть спокойной и невозмутимой. До меня только сейчас дошло, что идеальный образ был, скорее всего, задуман не для заказчика. Отец перевёл взгляд на меня, забрал из моих рук чемодан, развернулся и шагнул к багажнику. Водительская дверь «Мерседеса» распахнулась, и навстречу отцу с другой стороны машины подошёл Фил. Уж кого-кого, но Зиберта-младшего я точно сегодня увидеть не ожидала.
– А ты что здесь делаешь? – не очень любезно спросила я.
– Ксения! – одновременно сказали родители. Что ж, хоть в своём возмущении моим хамоватым поведением они были единодушны.
– Это я его попросил, – добавил отец, укладывая чемодан в раскрытый багажник.
Фил услужливо крутился рядом, предлагая свою помощь. Я насупилась, забрала из рук мамы кофр и повесила его на крючок в салоне машины.
– Что у вас с Филиппом произошло? – спросила мама шёпотом.
– Ничего, – буркнула я, – просто не ожидала его здесь видеть.
– Ладно, моя хорошая, – мама посмотрела на свои часы на запястье, а потом крепко обняла меня, – мне уже пора. Удачи тебе, не волнуйся, всё будет хорошо. Буду держать за тебя кулаки!
– Аня, – голос отца предательски дрогнул, – может, тебя подвезти?
Она разомкнула объятия и, глядя на отца поверх моего плеча, вежливо-отстранённо ответила:
– Спасибо, не нужно. За мной сейчас машина приедет.
В тот же миг из-за угла дома, как по сигналу, вырулила машина. Честно говоря, я думала, что это будет такси, а не шикарная чёрная «Ауди» с мужчиной представительного вида за рулём. Машина остановилась немного поодаль, потому что папин «мерс» перекрывал прямой доступ к подъезду. Мама обняла меня ещё раз и со словами «Позвони, как устроитесь в гостинице» зашагала к ожидающему её автомобилю. Не могу не признать, что выглядела эта сцена очень эффектно. Недаром и папа, и Фил так внимательно провожали её взглядом.
Через минуту от подъезда отъехала и наша машина. Я устроилась на заднем сиденье, отец впереди на пассажирском. Отвернувшись к окну, я прокручивала в голове утреннюю встречу родителей, точнее, взгляд отца. Он даже не пытался скрывать, что всё ещё любит маму, тогда зачем так поступил, довёл до развода? Остаётся только гадать и надеяться, что они смогут хотя бы нормально общаться друг с другом. И уж точно мне не стоит давать оценки поступкам взрослых, тем более своих родителей. Уверена, меня посвятили не во все подробности их разрыва.