Я вздохнула и легла на спину. Из-за шаров под потолком комната казалось огромным перевёрнутым аквариумом, дно которого выложили разноцветными камушками. Длинные ленточки чуть заметно шевелились от сквозняка. Чем не водоросли? Сколько ж денег мой парень потратил на это добро? Я сфокусировала взгляд, пытаясь пересчитать разноцветную россыпь, но на втором десятке меня сморило не хуже, чем от подсчёта барашков.
Тянуть время не было возможности, поэтому я озадачила маму прямо с утра:
– Мам, мне нужно поговорить с вами. С отцом и тобой.
– Что-то случилось? – Она настороженно посмотрела на меня, забыв про свой утренний кофе.
– Нет, это насчёт учёбы, – поспешила я заверить её, чтобы не волновалась, – точнее, моих планов на неё. Говорю тебе первой, определяйся, когда тебе будет удобно. Желательно на этой неделе встречу организовать. Отцу я потом скажу.
Я понимала, что мама пока не готова к частым встречам с отцом, но вопрос с учёбой не стоило откладывать, времени на подготовку осталось не так уж и много. Многие к поступлению ещё с девятого класса начинают готовиться, а я только созрела.
– Мам, я знаю, что тебе тяжело с ним встречаться. Но некоторые вопросы вам придётся решать вместе, – словно оправдываясь, сказала я.
– Сень, не думай, что я настолько слабая. И не стоит меня жалеть, справлюсь.
Она говорила немного жёстко, стараясь показать свою уверенность и силу, намекая, что я перегнула палку в своей заботе. Но, честно говоря, я порой не знала, как вести себя с мамой. Когда показывала ей свою поддержку, что я на её стороне, зачастую мои действия расценивались как жалость, вызывая у родительницы агрессию. Когда же делала вид, что ничего не произошло, пытаясь вести себя как обычно, мне предъявлялось, что я равнодушна и мало уделяю внимания. Я стойко сносила её перепады настроения, желая маме поскорее вернуть душевное равновесие. Вот и сейчас я лишь молча кивнула и вышла из кухни – нужно было поспешить, чтобы не опоздать к первому уроку.
Почти перед самыми школьными воротами меня догнал Жеглов:
– Готовься к субботе.
Я вздрогнула от неожиданности и переспросила:
– Что?
– Моя мама будет нас ждать.
Я на минуту задумалась и ответила:
– Если можно, то вечером. Вполне вероятно, у меня тоже встреча будет…
– Позвони или напиши, как определишься.
Самурай прибавил шаг, заметив Вехова, ждущего его на крыльце школы. Я собиралась поздороваться с Никитой, когда поднялась по ступенькам, но они так увлечённо что-то обсуждали, что даже не обратили на меня внимания.
– Сеня, привет! – Тата ждала меня возле раздевалки.
– Привет! – кивнула я в ответ. – Подожди, сейчас пальто повешу…
Но подруга не отставала от меня ни на шаг.
– Ты что, пришла сегодня в школу с Жегловым? – Она крутилась рядом, мешая раздеваться.
Я ошарашенно посмотрела на неё, а забытое пальто так и осталось болтаться на одном плече:
– Следишь за мной?
– Фу! Почему сразу следишь? У меня другие способы сбора информации, например, быть в нужном месте в нужное время. Так вот, посчастливилось мне сегодня услышать…
– То есть подслушать…
– Услышать, – настаивала на своём подруга, – как Лёля сообщала Лиле, что вы с Жегловым мило болтаете по дороге в школу.
Это уже не смешно! Достала меня эта парочка своим надзором!
– Милота нашего разговора сильно преувеличена, – сказала я раздражённо, – встретились возле ворот, он поздоровался и помчал к Вехову.
– Мне можешь не объяснять, – понимающе закивала Тата, – я тебе просто передаю, что слышала.
Ну и как мне быть? Шарахаться от Самурая в школе, как от чумы? А он тоже хорош, просто мастер подкидывать проблемы! Значит, я ему писать должна, а сам в открытую разговаривает на виду у всех! Неужели он не в курсе, какая ревнивая Кузьменко?
Мы с Татой поднимались по лестнице на третий этаж, когда я спросила:
– Тат, Кузьменко ко всем девочкам так настороженно относится или только я удостоилась такого пристального внимания?
– Она в маньячку превратилась после Дня влюблённых в десятом классе. Не знаю, кому взбрела такая идея в голову… – Как обычно, к рассказам подруга подходила обстоятельно и издалека. – В общем, Жеглова выбрали королём школы по итогам анонимного голосования, ну знаешь, когда в ящик листочки кидают. Королевой стала Вика Короленко, она в одиннадцатом тогда была. Но та по факту модель, у неё уже контракт был заключён с каким-то агентством… А вот победа Матвея стала неожиданностью, ведь планировалось только участие выпускников… Жеглов на новый статус отреагировал с обычным покер-фейсом, ни радости, ни смущения, принял как данность.
– Тат, а с Лилей что? – Я попыталась вернуть Тату к первоначальному вопросу, увидев, что до звонка осталось не так много времени, а ответ хотелось бы получить до начала урока.
– Так вот, – подруга жестами показала, что переходит к сути. – Лиля с того дня превратилась в цербера. Из нашей параллели, кстати, никто к Жеглову не подкатывал. Пару раз я сама слышала, как Кузьменко наивных девочек, по большей части девятиклассниц, осаживала. Так что она такая со всеми, кто пересекает зону личного пространства её принца. Но кое-кто говорит, что не только словами она с соперницами обходилась. – Рассказчица обвела взглядом рекреацию, в которой мы топтались уже минут пять, жестом показала, чтобы я наклонилась, и зашептала в самое ухо: – У предыдущего выпуска для вальса на последний звонок не хватало мальчиков. Юля Васильева, выпускница из одиннадцатого «А», попросила Жеглова быть её партнёром для танца. Он согласился, но на одной репетиции Юля серьёзно повредила ногу – в её кроссовке нашли железную кнопку!
Тата округлила свои глаза (куда уж больше) и многозначительно подняла указательный палец, чтобы я могла ощутить весь масштаб трагедии, на что получила моё скептическое:
– Ты серьёзно думаешь, что это Кузьменко провернула?
– Слухами земля полнится.
Подруга медленно моргнула и кивнула одновременно, напомнив мне Гену Казадоева из «Бриллиантовой руки» в его коронной фразе «Я заказал Феде дичь!». Прыснув со смеха, я, продолжая улыбаться, вошла в класс.
– Ты что, не веришь мне? – Тата была откровенно возмущена и хмурила бровки, чего раньше за ней не замечалось.
– Я тебе, конечно, верю, – нараспев ответила я, – а нелепым слухам – нет.
Может, я и не верила слухам, но на всякий случай к Кузьменко решила присмотреться. Кто знает, что у этой девушки на уме. Три урока я наблюдала, но так ничего подозрительного не увидела: Лиля была спокойна и невозмутима, как скала.
Перед историей, которая была четвёртым уроком, возле меня объявился староста:
– Керн, Ладья сказала тебе к ней подойти.
– Она в учительской?
– Нет, у себя в кабинете.
Поблагодарив Дениса, я вышла из кабинета. Интересно, зачем это я классной понадобилась? Её кабинет был на четвёртом этаже, в самом конце правого крыла, считай, в противоположной стороне от того места, где я находилась сейчас. Я ускорилась, чтобы не опоздать к звонку, в мои планы не входило попадаться Игорю Петровичу на глаза – не готова я была рассказывать про революцию в Латинской Америке.
Лидия Петровна сидела в кабинете одна, её голова еле виднелась из-за стопок тетрадей на столе.
– Здравствуйте, Лидия Петровна.
– О, здравствуй, Ксения. – Она с интересом посмотрела на меня. – Ты ко мне?
– Мне сказали, что вы меня искали…
– Точно, искала… – Она сняла очки, открыла верхний ящик стола, затем второй, на минутку зависла, словно пытаясь что-то вспомнить, но в конечном итоге в растерянности посмотрела на меня. – А зачем искала?
– Я не знаю, – пожала я плечами, а про себя с раздражением подумала: «Сейчас бы полшколы оббежать просто так…»
– Ксения, прости. Забили мне эти пятиклашки голову. Вспомню, что хотела, сама тебя найду.
Мне не оставалось ничего другого, как кивнуть и развернуться на выход.
Революцию я успешно пересидела в окопе (читай: почти под партой), пора было переходить к физическим нагрузкам. Весь класс шумной толпой двинулся в сторону спортзала. Сегодня по плану мы должны были бежать кросс, мальчики три километра, девочки – два.
– Эх, тебе хорошо, – вздыхала рядом Тата.
– Это почему?
– Спортсменам школьная физра – сущий пустяк. Ты кросс пробежишь, и даже одышки не будет. А я умру на втором круге… – Вся печаль мира была в её глазах.
– Хочешь, я с тобой за ручку побегу? – старалась подбодрить я подругу.
– Да уж конечно! На фига тебе такой якорь?
В раздевалке меня ждало неприятное открытие. Рюкзак у меня был на два отделения: в одном – учебники, в другом – форма для физры. Так вот, пакета в рюкзаке не оказалось.
– Как так? – Я судорожно шарила по рюкзаку, наивно пытаясь найти пропажу в одном из его углов.
– Ксю, что случилось? – поинтересовалась Тата, расстёгивая пуговицы на рубашке.
– Пакет с формой… После алгебры он точно был… – Я перебирала в памяти прошедшие уроки.
– Ты по весу рюкзака не поняла, что в нём чего-то не хватает?
– Да сколько того веса от футболки и костюма спортивного?! Тат, я в кабинет истории сбегаю, может, там выложила и забыла.
– Давай быстрее, я предупрежу Геннадия Викторовича.
И снова я бежала по коридорам и лестницам на третий этаж. Естественно, в кабинете истории моего пакета не обнаружилось, с моим-то везением. На всякий случай я заглянула и в кабинет алгебры – ничего. Так, звонок на урок должен быть через пять минут. Что имеем? На мне надеты рубашка и брюки – ни то, ни другое не подойдут для физры. Хотя рубашку можно было оставить. Сверху просто… Блин, я же в пальто сегодня пришла!
В раздевалке к моему возвращению осталась одна Тата.
– Ну что? – Она вскочила с лавочки, как только я открыла дверь.
– Как видишь. – Вместо ответа я развела руками. – Ты иди, не опаздывай из-за меня, оценка за кросс повлияет на полугодовую, физрук это три раза на прошлом уроке повторил.