– Матвей, это же она была на том фото?! – Радуясь своей догадке, Лёшка снова без всякого напряжения смотрел на друга. Сколько раз за последние пять минут у него успело поменяться настроение?
– Нет, не я, – поспешила ответить я, пока Жеглов опять что-нибудь не ляпнул.
– Но как же… Я же ещё на стадионе всё понял… – настаивал Белов на своей догадке, передвинув свой указательный палец на мои ноги. А уже через секунду, вытянув руки по швам, с серьёзным видом добавил: – Ксения, прости, что так получилось. Тупанул я…
– Лёш, закончим на сегодня. – Самурай, в отличие от друга, был ещё злой, так быстро тумблер его настроения, видимо, не переключался. – Пока.
– Пока, – как эхо повторила я и махнула Белову.
Мы двинулись в сторону нашего дома, оставив Лёшку наедине со своими догадками.
– Я – могила! – донеслось нам в спину. – Зуб даю!
От этих слов Жеглов лишь сильнее зарылся в ворот своей куртки. Теперь он шёл медленно, прилагая усилие для каждого шага, словно вмиг устал. Мне приходилось одёргивать себя и не лететь вперёд, чтобы приноровиться к его походке. От всплывшей правды об отношениях Лили и Матвея стало легко, ведь где-то в глубине души я корила себя за то, что общаюсь с парнем за спиной у его девушки. И не важно, что мы никогда не переходили черту, сам факт тайного общения царапал мою совесть.
– Ты знала? – вдруг спросил он.
– Что именно?
– Что эту тему с формой придумала Кузьменко?
– Догадалась, когда ты сказал, что Белов не злопамятный.
– Почему промолчала?
– Не было стопроцентной уверенности.
– Уверенность. – Жеглов устало хмыкнул. – А про то, что мы с ней встречаемся, – на этом слове он скривился, словно ему гадость какая-то в рот попала, – тоже уверенности не было?
– Она мне сама сказала, чтобы я держалась от тебя подальше. Помнишь, я ещё спрашивала, как Лиля относится к тому, что ты у меня околачиваешься?
Похоже, мои слова подлили масла в затухающий огонь.
– Да что за!.. – Самурай снова вскипел. – Значит, слух ещё и действием подтверждался?!
Не останавливаясь, он вытащил телефон из кармана, выбрал в контактах номер (краем глаза я увидела, что на экране высветилась фамилия Кузьменко) и нажал кнопку вызова. Я затаила дыхание, боясь даже представить, что сейчас будет.
– Не знаю, как ты это сделаешь, – почти кричал он в трубку, выплёвывая каждое слово, – но завтра все, слышишь, все должны знать, что мы не встречаемся! А главное – никогда не встречались! Не успеешь к концу шестого урока – я сам сделаю объявление! – Жеглов с такой силой нажал кнопку сброса на экране, что по нему вполне могли пойти трещины. – Жесть!
Ситуация «меня без меня женили» определённо знатно задела его гордость. А ведь я всего лишь верхушка айсберга. Если Жеглов узнает, по скольким несчастным девочкам прошлась Кузьменко… Я вжала голову в плечи от греха подальше, чтобы и мне ненароком не прилетело. Ведь было за что: если Лиля только слух распустила и всячески его подпитывала, то я вообще шантажом вынудила Самурая прикинуться моим парнем. Судя по его поведению, Жеглов ой как не любит быть телком безвольным. Но что на него нашло, когда он сказал Белову, что мы встречаемся? Решил отомстить таким образом мне? Попробуй, дескать, тяжесть лживых отношений, когда все вокруг будут думать, что они настоящие? Я открыла было рот, но сдержалась. С вопросами лучше было повременить.
Я первой шмыгнула в тёмный подъезд, мечтая поскорее скрыться с глаз, ставших от злости цвета чернослива, молчала всё то время, пока лифт медленно тянулся до моего десятого этажа. Жеглов, погружённый в свои думы, ритмично барабанил по стенке кабины костяшками пальцев, заставляя меня сильнее нервничать. Именно поэтому я буквально просочилась в открывающиеся двери, не дожидаясь, пока они разъедутся полностью, пробормотав «пока». Самурай даже позы не поменял, лишь посмотрел на меня исподлобья, действуя крайне подавляюще. Я подумала, что мой затылок инеем покроется от этого взгляда. Лифт со скрежетом закрылся, и только тогда я выдохнула.
И снова я ворочалась в кровати, сна ни в одном глазу не было. Как быстро Жеглов всё-таки раскрутил эту ситуацию с пакетом. Интересно, он с Беловым помирится? То, что высказали друг другу всё, что на душе накипело, – только на пользу их дружбе. Теперь главным для парней было не застрять в обидах. А Кузьменко, по большому счёту, молодец – так долго продержалась в своей легенде, сплела её, как паутину, и ловко дёргала за ниточки в нужный момент. Вся эта ситуация напомнила мне сюжет одного фильма: амбициозная красавица не смогла завоевать сердце «первого парня на селе», поэтому решила, что он не должен встречаться ни с кем. Как говорил классик: «Так не доставайся же ты никому!» Всё правильно: если бы король школы начал с кем-то встречаться, кроме неё, рейтинг Кузьменко автоматически пошёл бы вниз, чего её самолюбие просто не вынесло бы.
Я вздохнула и перевернулась на другой бок. А чем я лучше Кузьменко? Решала свои проблемы за счёт других. Разница лишь в том, что я открыто сказала Самураю, что мне от него нужно. И далеко не дружеская просьба это была. А Тата? В лицо ей улыбалась, подругой называла, но при необходимости, как тогда, в ситуации с Филом, жар загребла её руками. К себе близко не подпустила, выдавая информацию дозированно и лишь ту, которая мне выгодна. Когда я успела стать такой расчётливой?
Глава 19Гости дорогие
Тяжко мне пришлось на следующий день. В отличие от некоторых, с выдержкой у меня всегда были проблемы, перед соревнованиями дольше всех приходилось настраиваться, успокаиваться. Вон Белов, например, при виде меня даже бровью не повёл, его виноватое лицо, как и мимолётное извинение, осталось в прошлом вечере. Но и многозначительных подмигиваний типа «я всё знаю» тоже не наблюдалось. Самоводружённая корона на голове Кузьменко, судя по её гордой осанке и невозмутимому лицу, оставалась на месте. Вела себя Лиля соответственно: спокойно, уверенно, была недосягаема, хотя к разговорам с окружающими расположена. Я же постоянно озиралась, прислушивалась в ожидании… даже сама не знаю, чего именно. Как та собака, которая чувствует приближение природного катаклизма: беспокойство есть, а что случится – не понимает.
Тата, сузив глаза, спросила:
– Ты чего дёрганая такая?
– Не выспалась.
– Это я по тёмным кругам под твоими глазоньками поняла, как только ты в класс вошла.
– Серьёзно?
Я схватила свой и её телефоны и приложила импровизированные патчи холодными экранами под глаза. Увидев мои слабые потуги привести лицо в порядок, Тата лишь покачала головой.
Самурай был себе верен и пришёл в класс за несколько минут до звонка. Лицо его было сосредоточенным, да и только, никаких метаний молний глазами или огненного пламени из ноздрей. Шёл размеренно, но каждым шагом будто сваи вколачивал – сразу понятно, человек не в духе. На Кузьменко даже не обратил внимания, зато на Белова, проходя мимо, посмотрел исподлобья. Тот взгляд выдержал, плотно сжав губы в тонкую линию, руки не подал, лишь сильнее стиснул кулаки. Жеглов кинул рюкзак на пустой стул за своей партой, сел, засунул руки в карманы, не думая готовиться к уроку, и отвернулся к окну. Странного в поведении этих двоих никто не заметил, только я. Следила, затаив дыхание, за каждым жестом, шагом, мимикой. Засел у меня в мыслях их вчерашний нелицеприятный разговор, невольным свидетелем которого я стала. Ворочаясь в ночи без сна, я всё думала о том, как неловко им было потом, когда они поняли, что слышала их посторонняя девчонка, новенькая из класса, которую знали они без году неделя. Да и вообще, наверное, не особо приятно было парням перед свидетелями душу выворачивать, а тут я…
– Керн!
Татка толкнула меня в бок локтем, догадавшись, что учителя я не слышала. Игорь Петрович смотрел на моё растерянное лицо поверх очков. А я лишь глазами хлопала, осознав, что выпала из реальности, глубоко застряв в размышлениях. Подруга тыкала в открытый учебник пальцем, но я даже пытаться не стала – ежу понятно, что я не уловила, о чём историк спросил.
– Извините, Игорь Петрович. Повторите вопрос.
– Ты спишь ещё, что ли? – Учитель хмурился, обиженный больше на завуча, поставившего историю первым уроком (Встаю в полшестого, еду через полгорода, а они спят на уроке!), чем конкретно на меня. – Даже если ответишь, оценку снижу на балл, чтоб просыпалась вовремя.
Чётко и точно рассказав о последствиях мирового экономического кризиса двадцатых годов XX века («Садись, соня Сеня, четыре пишем – пять в уме»), я плюхнулась на свой стул.
– Ну ты чего? Я же тебе показывала… – шипела на меня Тата в обиде за отказ принять её помощь.
– Забей, – отмахнулась я. – Приходи лучше сегодня ко мне в гости. Сможешь?
Тата от неожиданности так подпрыгнула на стуле, что стукнулась коленями о ящик парты. Я терпеливо ждала, пока она отойдёт от шока, рассматривая её выпученные глаза и беззвучно открывающийся, как у рыбки, ротик.
– Ты серьёзно? – немного заикаясь, наконец выдавила подруга.
– Конечно. Сможешь?
– Я приду, Сень. – Она перекладывала ручки-карандаши с места на место на парте, пытаясь скрыть своё волнение.
Пару уроков подруга ходила как пришибленная. Долго и молча смотрела на меня, видимо, думая, что я не вижу. Такое ощущение, что Тату никто из одноклассников никогда в гости не приглашал.
И тут случилось то, о чём внутренний пёс предупреждал меня с утра: правда о «паре века» обрушилась на школу как цунами. Нарисовалась перед физикой возле нашей парты Абрамова (интересно, она всё ещё с Филом или уже нет?), чтобы поделиться последней новостью. Дескать, сама слышала, как Лиля с Лёлей в столовке за чашкой чая обсуждали, что слух про отношения Жеглова и Кузьменко всего лишь слух, не встречались же они никогда.
– И представляете, – Дина говорила настолько быстро, что под конец стала задыхаться, – Кузьменко так искренне удивлялась-смеялась этой шутке. Кто, говорит, вообще мог подумать, что мы с Жегловым встречались? Мы же просто друзья! – Она попыталась имитировать Лилин голос, добавив для большего перевоплощения в образ коронный жест «Кузьменко откидывает волосы за спину». – Блин, а я ведь поверила с самого начала, как только инфа появилась. Да и не только я. Тат, скажи? Как жить дальше?! Никому верить нельзя!