А на следующий день меня ждала ещё одна семейная встреча.
После слов Жеглова в начале недели «готовься к субботе» я напряглась. Чем ближе была эта суббота, тем неспокойнее становилось у меня на душе. И как, собственно, мне к ней нужно было готовиться? Чего конкретно ждёт его мама? Вопросов возникала куча, но вразумительных ответов от Самурая получить мне так и не удалось. На все мои двадцать пять «что» и «как» ответ был один: «Не кипишуй». Легко ему было говорить, он – человек опытный. А у меня мало того что первая встреча с родителями парня, так ещё и не по-настоящему. И играть надо, и естественно выглядеть. Запутаться – раз плюнуть, я-то в театральную студию не ходила. Одно дело – родная мама, а другое – чужая тётя, может, даже вместе с дядей в придачу. Ха, вот это вывод получился: близких обманывать легче, зато самобичевание сильнее. Можно было подойти к решению этой проблемы по-другому. Если рассматривать Жеглова как друга, то знакомство с его родителями переставало быть настолько нервирующим. К примеру, пойду я к Тате в гости, не буду же я так нервничать? Главное – быть вежливой и спокойной, помнить, что Самурай – друг, просто одноклассник.
Разработав модель поведения для предстоящей встречи, я перешла ко второму извечному вопросу: «Что надеть?» Мои метания по квартире по маршруту мой шкаф–зеркало–мамин шкаф не остались незамеченными.
– Что за суета с утра? – спросила родительница, когда я в энный раз отошла от зеркала с недовольным лицом.
– Не могу определиться, что надеть.
– Это я поняла. Повод?
– Мама Матвея пригласила в гости, – со вздохом ответила я.
– Так, – мама с ногами уселась на диван и внимательно на меня посмотрела, – а почему столько обречённости в голосе?
– Потому что вот, – показала я на себя жестом «с головы до ног». – Либо слишком просто, либо слишком вычурно, либо слишком… бесит!
Мама на диване наклонила голову и откашлялась, пытаясь скрыть улыбку. Её явно забавлял мой чересчур серьёзный подход к этому вопросу. Раздражённая таким отношением, я развернулась к двери, но была ловко поймана за руку:
– Не психуй, Сень. Сейчас что-нибудь придумаем. Давай начнём с того, что ты вообще хочешь от этой встречи: произвести впечатление, не выделиться…
– Ни-че-го, – перебила я, насупилась, помолчала и, немного успокоившись, добавила: – Просто, но со вкусом, чтобы не было понятно, что я заморочилась, но и не лишь бы что-нибудь.
– Понятно, что ничего не понятно. Дочь, ты такая забавная! – И мама рассмеялась.
Я психанула на её отказ признать существование проблемы и от досады даже топнула ногой, чего не делала класса со второго. Как сейчас помнила, отец тогда на мою такую же выходку с топаньем сказал: «Бьёшь копытом? Тогда тебе место в конюшне». Учил меня папа, учил, а я опять взбрыкнула…
В конечном итоге разрешилось всё миром и удачно подобранным мне нарядом: рубашка цвета пудры, бордовый джемпер с низким V-образным вырезом, юбка в красно-синюю клетку длиной до середины бедра и тёмно-синие непрозрачные колготки. Была бы здесь Тася, сказала бы: «Стиль – а-ля студентка Кембриджа. Просто, но со вкусом».
– Откуда у меня эта юбка? – удивлённо спросила я маму, осматривая себя со всех сторон в зеркале.
– Дай подумать. – Она посмотрела в потолок, поразмышляла минуту и ответила: – Купили её в прошлом году. Ты утверждала, что она тебе сильно нужна, собиралась в ней в школу ходить…
– Да? – Кажется, мне отлично удалось сыграть забывчивость.
В четыре, за час до встречи, от Самурая пришло сообщение: «Работаем по старой схеме: легенда максимально приближена к реальности». Сразу вспомнился вечер, когда он впервые пришёл в наш дом, был таким уверенным и спокойным. Надеюсь, у меня получится не хуже. Хотя вряд ли: я ещё в собственной комнате находилась, а сердце уже начало колотиться, как на соревнованиях перед выходом на ковёр. Вот заварила я кашу на свою голову! Так, спокойнее, вдох-выдох. Главное, хотя бы час продержаться, а потом можно и домой сбежать.
С того дня, как Самурай припёрся ко мне в гости без приглашения, мы не разговаривали, только переписывались. Химию, как обычно, отсидели вместе, он удостоил меня кивком вместо приветствия и пару раз заглянул в мою тетрадь, когда что-то там не понял на доске. А я не могла отделаться от напряжения. Его фраза «было плохое настроение» крепко засела у меня в голове, подстёгивая мыслительный процесс к фантастическим выводам. Усилием воли я выбрала единственный правильный для меня в тот момент – Самурай просто в очередной раз прикололся надо мной. Пошутил. А вот на размышления на тему «А что, если бы Таты в тот день не было у меня в гостях?» у меня было жёсткое табу. Стоило поддаться соблазну, пустить мысли на самотёк, и получилось бы, что я нравлюсь… Всё, стоп. Запретная тема. Отношения у нас с Жегловым сугубо деловые, вынужденные, и придумывать лишнее – себе дороже выйдет.
За пять минут до встречи я поняла, что до сих пор не знала этаж и номер квартиры своего «парня». Я набрала сообщение, но тут же стёрла – кто знает, как быстро он его прочтёт. Потому позвонить было самым оптимальным решением.
– Решила включить заднюю? – Голос Самурая, как обычно, звучал насмешливо, но не зло.
– Скажи номер квартиры и этаж, – не реагируя на шпильку, попросила я.
На другом конце трубки раздался смех, а я начала медленно заводиться. Как вообще я могла подумать, что у него есть какие-то чувства? Фантазия – зло!
– Как можно быть настолько невнимательной к своему парню? – Шутливое настроение Жеглова действовало на меня, как красная тряпка на быка. – Этаж тринадцатый, квартира шестьдесят семь.
– Я покажу его маме, насколько могу быть внимательной к своему парню. Надеюсь, она оценит, – процедила я и сбросила вызов.
Если пять минут назад я чувствовала неуверенность, то сейчас, после полученного от Самурая «допинга», боевой дух поднялся в разы. Ну что, Ксения Сергеевна, устроим шоу? Мама на пороге успела засунуть мне под мышку коробку каких-то конфет:
– Не с пустыми же руками в гости идти.
Жеглов открыл мне дверь, приветливо улыбаясь, и, увидев моё серьёзное выражение лица, удивлённо спросил:
– Что с настроением?
– Не переживай, вхожу в образ, – ответила я, стараясь смотреть поверх его плеча.
Потому что он выглядел до чёртиков притягательно в простой чёрной футболке поло и светло-голубых джинсах. Никогда не видела, чтобы человеку так шёл чёрный цвет, плюс эти расстёгнутые пуговицы на планке футболки… Ещё чуть-чуть, и я снова начну его разглядывать, как при нашей первой встрече. А вот Жеглов не стеснялся, рассматривал меня, медленно опуская голову:
– Ноги у тебя в этой юбке…
– Знаю, спасибо, – перебила, не дав ему закончить фразу и взбесить меня ещё сильнее.
Он усмехнулся и, кивнув в сторону комнат, сказал:
– Ну пойдём.
Квартира семьи Жегловых была трёхкомнатной и выходила окнами на другую сторону нашего дома. Это я поняла по её расположению, на экскурсию Самурай решил не отвлекаться, просто провёл меня сразу в зал знакомить с родителями. Они оба были очень высокими: мама одного роста со мной или даже чуть выше, красивая (теперь понятно, на кого похож их сын), с гладко зачёсанными на прямой пробор и завязанными в тугой низкий узел волосами, хрупкая и изящная; отец казался выше сына, потому что был широким, мощным дядькой с бородой, этакий сибирский лесоруб. Я мило улыбалась, делая вид, что не замечаю их оценивающих взглядов, пока Жеглов нас представлял:
– Лариса Владимировна, Глеб Васильевич, мои мама и папа. Это – Ксения.
Мне показалось, или его голос действительно дрогнул от волнения?
– Очень приятно. Это вам. – Я протянула Ларисе Владимировне коробку конфет.
– О, французские. Большое спасибо. Хотя, честно сказать, – она понизила голос и указала головой в сторону мужа, – конфеты в нашей семье больше папа любит.
– Честность за честность, – таким же заговорщицким голосом сказала я, – я тоже не люблю шоколад.
– У вас много общего, – вклинился в нашу беседу Жеглов-сын. – Ксения занималась художественной гимнастикой, мастер спорта, а мама – преподаватель классической хореографии в балетной школе.
Теперь понятно, откуда в ней изящность и грация. Я непроизвольно выправила спину и поставила ноги в третью позицию, а Лариса Владимировна улыбнулась ещё шире и сказала:
– Ксения, расслабьтесь, вы же не у станка. Идёмте чай пить. Разогреемся перед ужином.
В отличие от нашей, на этой кухне свободно умещались рабочая зона во всю стену со множеством шкафов и круглый обеденный стол. Мне досталось место справа от Жеглова. Стол был сервирован фарфором, а от количества вкусного на нескончаемых блюдцах глаза разбегались. Вот это я понимаю – разминка!
– Мать, ты расстаралась! – оглядывая ассортимент вкусностей, высказался Жеглов-старший. Как и положено лесорубу, голос у него был низкий, вибрирующий, но не строгий, с шутливыми нотками. – Хотя согласен, повод отменный – сын первый раз девушку в дом привёл.
– Пап, – Самурай был явно смущён таким замечанием.
Серьёзно, ты умеешь смущаться? Посмотрим, насколько сильно.
– Матвей – первый парень, которого я привела в свой дом.
Говоря эту фразу, я с нежностью взглянула на Самурая. Тот с сомнением посмотрел в ответ, но встретил лишь милую улыбку. Зато его папе мои слова явно понравились, он одобрительно крякнул и закинул в рот печеньку.
– Матвей сказал, вы учитесь в одном классе? – Теперь была мамина очередь задавать вопрос.
– Да, а на химии ещё и сидим вместе.
– Надеюсь, вы сможете повлиять на нашего оболтуса, наставьте его на путь истинный. – Папа успел дожевать своё печенье и снова вернулся в беседу.
Я скромно потупила взгляд и ответила:
– В этом вопросе, скорее, наоборот получится – у Матвея оценки лучше моих. Честно сказать, я очень рада, что могу рассчитывать на его поддержку и помощь.
В моём понимании сценария на этих словах героиня должна выказать искреннюю симпатию к своему партнёру. Поэтому я положила свою левую руку поверх его правой, свободно лежащей на столе, и легонько сжала её. Жеглова словно током ударило: он резко выпрямил спину, но, поняв, что такой реакцией может себя выдать, медленно расслабился. Руку свою не убрал, заинтригованно смотрел, как мои пальцы скользнули по ладони, прошлись по её мягким подушечкам, в то время как большой палец поглаживал острые костяшки кисти. За мгновение до того, как Жеглов решился сжать мою ладонь в ответ, я убрала её к себе на колени, и ему достался лишь воздух в кулаке. Он пристально посмотрел на меня, и искра негодования сверкнула в глубине его чёрных глаз.