Кто сказал, что тяжело учиться в одном классе с тем, кто тебя бесит? Попробуйте находиться изо дня в день в одном кабинете с человеком, в которого влюблены, стараясь при этом не выдать своих чувств и делая вид, что всё как обычно. Когда, не контролируя себя, высматриваешь его фигуру в шумных коридорах школы. Когда глупо улыбаешься самой нелепой из арсенала своих улыбок, просто услышав в стороне его смех. Когда, открыв рот, ловишь каждое его слово, если он отвечает у доски, а смысл ответа ускользает мимо.
А Матвей своим поведением только добавлял мне лишний повод для проверки самоконтроля. Мало того, что он стал приветливым, общительным, чем немало шокировал не только меня, но и всех остальных одноклассников, так ещё и завёл привычку перекинуться словцом с Татой, которая с готовностью демонстрировала, что победила-таки свою боязнь общения с ним. Вот и перешучивалась эта парочка почти каждую перемену возле нашей парты (откуда только темы для бесед находились?), и в столовой Матвей выбирал стол поближе к нашему. Вслед за ним тянулись Лёшка с Никитой. Видя такой поворот событий, к нам с Татой в подруги записалась Дина Абрамова, такая же любительница поговорить, как и моя соседка по парте, затем нашим «кружком» заинтересовалась Ларина. И теперь я постоянно находилась в эпицентре хохочущей компании. В большой толпе, конечно, легче затеряться, удобнее отсидеться за чужими спинами, но даже так мне с трудом удавалось контролировать свои эмоции. Стоило расстоянию между нами с Самураем сократиться до метра, как взрыв дофамина в щитовидке заставлял бабочек в моём животе танцевать канкан. Я, как и прежде, старательно огрызалась на его подколы, язвила и была крепким орешком. И только дома могла позволить себе расслабиться. Точнее, позалипать на его фоточки, которые сохранила в галерее своего телефона из соцсетей (главное разочарование – все наши совместные фото остались у Жеглова в телефоне!), вздыхать, слушать меланхолические песни Ланы Дель Рей.
Больше всего меня угнетало то, что Матвей никаким образом не поменял своё отношение ко мне, словно не случилось той субботы, и искра, проскочившая между нами, была замечена только мной. Нет, он общался со мной, как и две недели назад, по необходимости, на отвлечённые темы, в общей компании. А как же те огненные всполохи в его чёрных глазах? Привиделось? Или то, что я приняла за искру чувств, было всего лишь раздражением? Ля мажор плавно перетёк в до минор, отражая переживания моей души по поводу неразделённого чувства. Пару раз у меня появлялось желание отправить ему сообщение: «У нас договор. Приходи». Но я так и не решилась, в сердцах забрасывая телефон подальше. Потому что теперь мне стали не нужны договорные отношения, хотелось, чтобы всё было по-настоящему. Самой сказать, что пора заканчивать этот фарс, не хватало смелости. Ведь если пролонгация договора была инициативой Самурая, значит, и заканчивать тоже ему? А тот молчал, словно его всё устраивало. Я молчала тоже.
Совсем не свихнуться от тягостных мыслей мне помогли репетиторы, так вовремя организованные мамой и папой. Теперь у меня были заняты вечера вторника, среды, пятницы и послеобеденное время в субботу. Я грустно улыбнулась, глядя на своё недельное расписание, ведь понедельник и четверг, дни, когда мы с Матвеем должны готовиться к химии, остались не заняты, будто судьба оставляла мне маленький шанс. Только вот напарник по химии выбора мне не оставлял, ссылаясь на лёгкость изучаемых тем и свою занятость, предлагал готовиться отдельно, а трудные задачи мы решали на перемене сразу после очередного урока химии.
Так прошли две недели октября. Всё чаще небо затягивало тяжёлыми тучами, холодный дождь, стоило только выйти на улицу, хлестал по щекам, пытаясь выбить из моих глаз глубоко спрятанные слёзы. Но я держалась, пусть небо плачет за меня. Репетиторы на дом задавали много, приходилось часа по три сидеть над их заданиями, не считая школьной домашки. Голова пухла от количества информации, но лучше уж так, чем терзать душу мыслями о Матвее. Вот как сейчас, время было почти десять вечера, а я всё ещё сидела за конспектами. Звонок телефона оторвал меня от написания очередного эссе по английскому, и я, не глядя на экран, ответила:
– Слушаю.
– Привет. Не отвлекаю?
Знакомый мужской голос в трубке заставил меня напрячься.
– Привет, Фил. Что-то случилось?
– Обязательно должно что-то случиться, чтобы я мог тебе позвонить? – Он пытался шутить, но звучало это как-то грустно. Молчание. Не дождавшись ответа на свою реплику, добавил: – Сень, я скучаю. Ты говорила, что я могу позвонить, когда соскучусь.
Я отложила ручку и откинулась в кресле.
– Рассказывай, что нового? – спросила я.
– Нового – ничего. Каждый день, как день сурка, только даты в календаре меняются.
– Много работы?
– Не в работе дело… – Голос друга детства звучал глухо, и мне представилось, как он сидит за столом, одной рукой обхватив низко опущенную голову, а во второй держит телефон. – Так паршиво на душе…
– У меня тоже, – честно призналась я и посмотрела в окно, стекло которого снова было исчерчено дорожками дождевых капель. – Это всё из-за осени…
– Может, из-за осени, – чувствовала, что слова давались ему всё труднее, словно через силу, – а может, из-за тебя…
Чёрт, я так и знала! Вздохнула, потёрла глаза пальцами, стараясь придумать, как вырулить из этой ситуации. Не успела.
– Сень, давай встретимся? Просто поговорим и всё, ок?
– Фил, мы сейчас разговариваем…
– Это не то. Я хочу увидеть тебя. – Голос Фила ожил, зазвучал твёрже.
– В ближайшее время точно не получится. У меня куча занятий у репетов, времени на сон не хватает, не то что на встречи. Мы сможем увидеться на дне рождения папы. Там я точно буду, и тебя в любом случае он пригласит.
– Это будет в ноябре…
– Фил, честно, раньше – никак. Знаешь, чем я буду заниматься после твоего звонка? Писать эссе на английском, ещё две темы осталось.
– Хочешь, помогу?
– Хочу. Как тебе такая тема: «Образование помогает формировать хорошие черты личности и исправляет плохие»? In English, please.
В трубке послышался смех:
– Я понял. Не буду тебя больше отвлекать… Спокойной ночи, Сень.
– Спокойной ночи, Фил.
Не успела я отложить телефон, как он зазвонил снова. На экране высветилось «Наталья Леонидовна». Да что происходит?
– Здравствуйте, Наталья Леонидовна.
– Добрый вечер, Ксения. Не разбудила?
– Ещё занимаюсь. Что-то случилось? – Один и тот же вопрос за последние десять минут.
– Хочу попросить тебя об одолжении. – Тренер всегда была человеком прямолинейным и издалека разговоры не начинала. – Двадцать шестого октября День гимнастики. В спортшколе решили приурочить к празднику и День открытых дверей. Мне нужно, чтобы ты приняла участие в показательных выступлениях.
Вот так, просьбы тренера начинаются со слов «мне нужно», не та профессия, чтобы быть мягкой. Я могла, конечно, отказаться, но это было впервые, чтобы Наталья Леонидовна о чём-то просила. И имела на свою просьбу право – столько сил в меня вложила за прошедшие годы.
– Я выступлю, – долго раздумывать не приходилось, – только у меня очень мало времени на подготовку. Куча репетиторов. – «Звучу, как заезженная пластинка». – Свободными остались только воскресенье и… понедельник с четвергом.
– Думаю, тебе этого хватит. Можешь заменить сложные элементы и связки на более лёгкие. В этот раз мне нужно шоу, оценки за сложность никто выставлять не будет.
Я слушала, кивая в знак согласия, мысленно прокручивая свои программы, выбирая, которая из них подойдёт для этого мероприятия. И только потом, когда закончила разговор и отложила трубку, поняла, что у меня не осталось ни одного свободного дня. Работа на износ – лучшее лекарство от безответной любви. Я горько усмехнулась своим мыслям и придвинула ближе тетрадь с английским.
Прошло три дня. Сегодня впервые за неделю показалось солнце. Краешком в маленькое окошко, прорезавшееся в плотных сизых тучах, напоминая, что небо может быть голубым. Но даже этого маленького светлого пятна хватило, чтобы настроение поднялось. Я пила чай, рассматривая через окно парк с облетевшими листьями, поймала себя на мысли, что в этом году даже не успела прошуршать ими, потому что вместе с листопадом пришли дожди.
Среда, а значит, пора было собираться на занятие по английскому и ехать на другой конец города. Выходила я всегда с запасом, никогда не любила опаздывать, тем более к репетиторам. А сегодня, в честь солнца и ясного неба, которого становилось всё больше, решила позволить себе маленькую прогулку по всё ещё разноцветному, хоть и значительно поредевшему, парку. Улыбалась, предвкушая, как подставлю лицо долгожданным солнечным лучам и лёгкому, пусть и осеннему ветру. На ходу застёгивая молнию на куртке, вылетела из подъезда и растерянно остановилась: около подъезда возле своей машины стоял Фил. Я, убрав улыбку с лица и мысленно попрощавшись с прогулкой (понятно же, что быстро от него не отделаюсь), подошла ближе. Середина рабочего дня, а он в джинсах, свитере и куртке. Что-то произошло? Свой вопрос я задать не успела. Фил отлип от машины и сделал шаг мне навстречу:
– Я решил, что до ноября слишком долго ждать. Привет.
Его глаза странно блестели от азарта или от предвкушения – разобрать я не смогла. Фил смотрел на меня, не моргая, и от этого взгляда хотелось сильнее надвинуть на глаза шапку.
– Привет, – ответила я. Правил приличий всё-таки никто не отменял.
– Ты сегодня рано.
– Переквалифицировался в сталкера?
– Скажем так, частично знаком с твоим расписанием. – Фил говорил, наклоняя голову то вправо, то влево, будто картиной любовался.
– Очень интересно. – Надеюсь, мой сарказм дал ему понять, что я не рада такому вмешательству в свою жизнь.
– Не подумай ничего плохого…
– Уже.
– …но репетитора по английскому дядя Серёжа нашёл через меня. И договаривался с ним о твоих занятиях при мне.