Эстайос остановился на входе и махнул рукой. Сэм, Харт и О’Коннор по одному перешли улицу и скрылись в доме. Эстайос провел их в подвал, к тому месту, где через астральную разведку Сэм ощутил самое худшее психологическое напряжение. Прежде, чем отряд дошел до этого места, в нос ударил запах крови и испражнений.
Совсем недавно в этом помещении произошла бойня. Тут уже орудовали разномастные мусорщики. Отделенные от тела руки и ноги разбросаны по всей площади помещения. Как только туда вошли эльфы, мусорщики с визгом заметались в поисках щелей, чтобы поспешить убраться отсюда.
Сэм насчитал пять черепов: три орочьи и два нормалов.
Вилли возилась с роботом в дальнем углу. Светодиод под камерой, заменяющей тому глаз, пару раз приветственно мигнул красным светом, после чего еле слышно завизжали сервоприводы, Робот сложился в конструкцию, удобную для передвижения и двинулся к лестнице на выход. Там он должен остановиться у выхода из здания и оставаться на страже, высматривая нежелательных визитеров, пока остальные занимаются расследованием.
Мусорщики не успели здесь все подобрать. На телах еще осталась плоть, хоть и не так много, повсюду разбросаны внутренние органы. Эстайос подошел к более остальных сохранившемуся трупу, покопался палкой, раздвигая одежду, чтобы добраться до тела.
— Похоже, здесь поработал Костяной парень, — вынес вердикт Эстайос.
— К друидам это имеет какое-то отношение? — поинтересовался Сэм.
Вопрос остался без ответа. Сэм прошел в центр помещения, откуда мог обозреть больше, чем с краю. Вернер знал о веселье Костяного парня из газет и телевидения, но то, что он видел здесь, мало походило на работу этого маньяка. Средства массовой информации вряд ли бы согласились на репортаж, пусть и из нескольких жертв, в таком заброшенном районе, а Костяному парню, как маньяку, нужна слава. В любом случае, теперь Вернер понимл, почему в астрале при попытке проникнуть сюда, ему становилось плохо. Из-за боли и страдания людей и орков. Сэм почувствовал, как начинает бунтовать желудок.
— Нет сердец! — воскликнула О’Коннор.
Сэм обернулся, подумав, что та что-то запрещает Кэтрин, но увидел, что О’Коннор смотрит на ближайший к ней труп. Сама Харт вместе с Эстайосом всматривались в темноту следующего помещения. О’Коннор разговаривала сама с собой.
Она не сказала: «Нет, Харт!», она сказала: «Нет сердец!»
Почувствовав взгляд Сэма, О’Коннор растерянно посмотрела на Вернера.
— Нет никаких признаков сердец, причем у всех жертв, — сказала она.
Как можно разобрать такое во всем этом безобразии останков?
— Может, их съели? — предположил Сэм.
— Я вижу останки других органов. Их грызли, некоторые съедены почти полностью, но остались фрагменты, которые можно идентифицировать. Сердечной ткани я не вижу вообще. Убийцы, должно быть, изъяли сердца после того, как зарезали этих людей.
— Тогда это не упыри, — сказал Сэм.
— Не в их привычках, — согласилась О’Коннор. — Они бы ограничились мясом, а, если это были любители органов, то взяли бы с собой и все остальное.
— Убийства были обычными, — сказал Эстайос, — но здесь есть энергия остаточного заклинания.
— Эти убийства не случайны, — кивнула Харт.
— Вдумайтесь на минуту, что здесь было? — по привычке с насмешкой сказал Эстайос.
Сэму не нравилось, как он разговаривал с Кэтрин и сейчас гнев на его тон, наконец, прорвался наружу:
— Почему нет? Бессмысленные убийства совершаются каждый день. В городах полно сумасшедших, они находят тысячи причин для убийства. К примеру, ради поиска острых ощущений. Почему бы при этом не использовать колдовство?
— А вы что думаете? — спросила Харт у Эстайоса так, словно Сэм ничего только что не сказал.
— Разве не очевидно? — Эстайос пожал плечами. — Это ритуал убийства.
— Скрытый Круг? — поинтересовался Сэм.
— Недостаточно данных, — задумчиво нахмурилась Кэтрин. — С тех пор, как мы потеряли Гловера, у него было достаточно времени для подобного злодеяния. Да и Костяной парень мог ему помочь.
— Не знаю, как на счет Костяного парня, но одному здесь точно не справиться, — сказала О’Коннор. — В этом веселье участвовало, по крайней мере, дюжина существ.
Сэм отвлекся от оценки произошедшего в подвале на сигнал от Вилли. Настойчивый писк приемного прибора в ухе говорил, что робот кого-то разглядел на улице. Разобрав код, Вернер понял, что к дому приближаются полицейские.
— Законники идут, — нервно сказал он. — Нам лучше побыстрее убраться отсюда.
Как только отряд покинул помещение с трупами, Эстайос произнес заклинание, которое очистило обувь и одежду от чужой крови. Еще одно заклинание уничтожило следы их пребывания. После этого группа отправилась в сторону ближайшей станции метро и через несколько минут эльфы и человек растворились в толпе.
Глава 20
Глаза цвета расплавленного золота лишили Дженис души. Сейчас она ощущала себя так, как раньше — человеческой женщиной. Слабой и бессильной. Этим глазам она не могла врать, потому что они знали, когда она это делала.
Мужчина с золотыми глазами задавал вопросы. Казалось, что все ее существование состояло из вопросов и ответов на них. Он спрашивал, она отвечала, но ответы не удовлетворяли человека с золотыми глазами. Как говорил отец, правда мало кого удовлетворяет. Дженис говорила правду, но оставалась скованной.
— Что ты для них значишь? — задал очередной вопрос человек.
— Я не понимаю, о чем вы, — ответила Дженис.
— Нежелание отвечать тебя не спасет, — нахмурился тот.
Боль.
Все внутри дернулось, словно по телу прошел огонь. Что она сделала, чтобы такое заслужить? Она ведь говорила правду! Почему ее до сих пор не освободили?
— Говори!
— Я не знаю.
Слезы текли по щекам. Мужчина дотронулся до ее щеки, и Дженис вздрогнула. Это прикосновение было похоже на то, словно по шее и лицу ползет паук. Она попыталась отстраниться, но не смогла — тело не слушалось. Что-то держало ее на месте. Бросив взгляд вниз, Дженис увидела темные полосы, что схватывали ее лодыжки и запястья. Будь это веревки или даже железо, она бы постаралась вырваться, но путы состояли из хитина, чужеродного вещества, от которого не было спасения.
— Не сопротивляйся.
Страх схватил Дженис. Больше не в состоянии выносить ужас от его прикосновения, Дженис закричала. Несмотря на безнадежность, она задергалась сильнее, пытаясь вырваться из пут. Она хотела быть свободной. Она хотела сделать больно этой ладони, что ласкает ее лицо.
— Замечательно.
Следующие слова, что услышала Дженис, были произнесены издалека, и Дженис их не разобрала. Выглядело это как если бы тот, кто их произнес, говорил на незнакомом языке.
— Это ты так утверждаешь, — ответил за спину мужчина с золотыми глазами.
Еще более тихий голос что-то ответил, и допрашивающий развернулся в его сторону. Он некоторое время слушал неразборчивые для Дженис слова, пока, наконец, не ответил:
— Она должна быть нам полезной.
Перед Дженис появился еще один человек. Его лицо спрятано под бледно-зеленым капюшоном, темные глаза смотрели без эмоций, словно Дженис была не живым существом, а стулом, на котором сидела. Ужасные губы раскрылись, показав Дженис два ряда острых, словно иглы для подкожных инъекций, зубов. Зубастое лицо приблизилось, и Дженис закричала. У нее не получилось даже отвернуться, так что пришлось смотреть, как неотвратимо приближается этот чудовищный рот. Все ближе и ближе, пока не коснулся лица. Дженис затихла, словно ее парализовало. Взгляд затуманился, и сквозь туман она увидела. Перестали существовать ужасные зубы-иглы, остались только темные, блестящие, чуть раскосые глаза за зеленой маской. Когда исчезла и маска, Дженис увидела Хью. Эти красивые эльфийские очертания лица были прекрасны, как никогда.
Как он попал сюда? Недавно он спас ее на Йоми, пообещав перевезти в безопасное место. Хотелось надеяться, что он пришел сюда, чтобы снова забрать ее. Дженис была орком, когда встретила Хью. Теперь она человек. Она протянула руку, чтобы убедиться, что он реален. Дженис так хотела, чтобы кошмар с мужчиной с золотыми глазами прекратился… Бросив взгляд на руку, Дженис увидела белую шерсть. Она больше не человек. Она больше никогда не будет человеком.
Хью улыбнулся. Губы раскрылись еще больше. Ожидая увидеть за ними белоснежные зубы, Дженис удивилась, не обнаружив их на месте. Вместо них в дыре рта шевелилось что-то непонятное и ужасное. Дженис закричала. Хью рассмеялся.
Чуть больше напрягшись, Дженис удалось высвободить одну руку из пут, и она тут же впилась ему в лицо, почувствовав мрачное удовлетворение, когда кожа попала под когти. Потом кто-то схватил ее руку и снова привязал к стулу, но ладонь пахла кровью. И это было хорошо. Это было реально.
Дженис проснулась.
Ее запястье с силой удерживал Дэн. Пара царапин с выступившими каплями крови на темном лице, но само лицо выражало обеспокоенность, а не гнев. Он беспокоился о Дженис и, когда понял, что она полностью проснулась, ослабил хватку. Дженис затрясло. Дэн тут же нежно обнял ее, бормоча что-то успокоительное.
Во сне Дженис воспринимала его как Хью, но Дэн им не был и никогда не будет. Хью ударил бы в спину. Дэн же всегда был с ней нежен, несмотря на звериную сущность и вид, прямую противоположность красивому телу Хью.
Со слезами на глазах Дженис осмотрела царапины, но те уже затянулись. Дженис фыркнула и улыбнулась.
— Все нормально, — сказал Дэн.
Так и было. Она чувствовала себя в безопасности. Любовь Широи реальна, в отличие от ложных обещаний Хью. Если бы еще были какие-то сомнения по поводу эльфа, то теперь их не осталось ни одного. В любви же Дэна не было обмана, не было никаких уловок, чтобы использовать ее в своих целях. Дженис была уверена — Широи любит ее потому что любит. Как после этого можно не любить его самого?
Глава 21
Сэм снова столкнулся с пылающим яркостью солнца Человеком Света. Вернер на него не мог смотреть и не мог против него устоять. Жар, прошедший по коже, заставил Сэма отступить. Одним из самых первых проявлений Сэма в качестве шамана была способность спонтанно защищаться от огня, но спасения от жара исходящего от Человека Света не было. Вернер в отчаянии взвыл так, что и звери бы испугались.