чально была градация на воинов, ученых и творцов. К сожалению, в войне они потеряли последних творцов, поэтому теперь рождаются или воины, или ученые.
Естественно, меня заинтересовала история их народа и прихода в наш мир. По лицу было понятно, рассказывать не хочет, но я пристала, впрочем, сильно пристала и не отставала, пока он не сдался и не начал рассказывать мне страшную сказку. А как по-другому воспринимать тот факт, что они пришли из другого мира? Мы - люди обычные, у нас магии нет, максимум, это травы и настойки, особенно хорошо заходят те, что на спирту, у нас мужики и зимой, и летом ими здоровье поправляют. Да так поправят, что потом опять поправлять надо - и так по кругу.
Отвлеклась, так вот, оказывается, в их родном мире жили бок обок две расы, и все было хорошо, пока одна раса не пошла на другую расу войной. Причем, это была не война за территории, нет, это была война на уничтожение, вот только поняли они это не сразу, только когда творцов остались единицы. Потери были колоссальные и кто-то «умный» предложил, немного поправить геном расы, чтобы рождалось больше воинов (потому что еще чуть-чуть и некому было бы защищать, война длилась несколько поколений).
Хорошо все на бумаге и в теории, а на практике произошло следующее, женщины перестали рождаться, а, следовательно, и перестали рожать (ибо некому), мужики за голову схватились, а толку. С женщинами противников потомство рождалось не норманны, а каристы, выходило, что они терпели колоссальные потери. И опять ученые предложили выход, перейти в другой мир, то есть просто сбежать от войны, потому что они ее проиграли, но для них это, естественно, просто тактическое отступление, а никак не проигрыш. Возврат невозможен, координаты утеряны (еще бы понимать, про что это он, но тут просто молчу и с умным видом смотрю, помогает).
Так вот, там время поджимало, нормально мир найти они не могли, тем более что нужен был населенный мир, потому что без местных они бы вымерли (размножаться то не с кем, как они еще в другую любовь не ударились с таким минимальным количеством женщин, хотя некогда, видимо, было). Последний творец создал им переход (нюансы не поняла от слова – совсем) и они толпой ломанулись в проход, первыми, естественно, пропустив женщин и детей. Творец, создавший для них переход, не смог пройти и закрыть с этой стороны. Поэтому, пожертвовав собой, закрыл с той стороны проход, чтобы не пустить каристов.
А уже здесь начали обживаться, заслон поставили вокруг долины, чтобы не пустить к себе никого и контролировать территорию, местных воровать или соблазнять (это он не говорил, это я додумала).
– Вы же выходите в люди? – Кьелл на меня непонимающе посмотрел, – В смысле, вы ведь контактируете с местным населением, наверняка, что-то продаете, покупаете уж точно, но про вас ничего не знают, да и не видно вас среди местных, – просто тут самый худой и невысокий будет минимум на голову выше человеческих мужчин, а воины и на две, и на три головы выше, встречала таких экземпляров.
– Маскируемся, – очень понятно.
– На присядках ходите? – смотрит, как на больную, а я все не унимаюсь, интересно же, – На коленях? Голову вжимаете? Отрубаете? Детей запускаете? – каюсь, издеваюсь.
– Какая у тебя фантазия, – видимо, хотел сказать «больная», но (вежливый) сказал, – буйная, мы используем амулет, он искажает черты и в нем заложено уменьшение визуальное габаритов.
– Часто в люди ходите? – спросила, не надеясь на ответ, но удивил, ответил, он, вообще сегодня очень разговорив и прямо информацией делится, подозрительно, но надо пользоваться. Может убить собирается, так хоть любопытство успокою.
– Постоянно, некоторые уходят далеко, некоторые изучают близкие регионы, – как корректно выразился «изучают», а по факту, шпионят ведь.
Прислушалась к себе, нет патриотизм не проснулся, а значит, пусть и дальше шпионят.
– Ты не выражаешь отрицательные эмоции, узнав эту информацию, – о как!
– А должна?
– Это логичное поведение, – я задумалась, пытаясь представить, что должна чувствовать, но нет, все нормально, никакого внутреннего конфликта.
– Видимо, не чувствую королевство своим домом, – я пожала плечами, мысленно возвращаясь в детство, как мне на уровне законов королевства, как будущей женщине запрещено посещать школу вместе с мальчиками, учиться драться, изучать науки, не связанные с управлением дома и бесконечно шить, вышивать, танцевать.
Еще бы я любила королевство, где женщина стоит ниже лошади, потому что лошадь может принести состояние, а женщина что: самое главное, родит наследника и пусть сидит и дальше молчит. А тут вон целых два клуба, партизанские войны, тут явно веселее и интереснее. Кьелл молчал, наверное, пару минут, я за это врем продолжила свое изучение местных, и тут он решил высказаться, я не сразу и поняла к чему это он, а вот осознав, стало тепло на душе:
– Надеюсь, что когда-нибудь ты почувствуешь себя тут, как дома.
– Надеюсь, – дом, он нужен всем, без дома плохо, только дома мы расслабляемся и чувствуем себя в безопасности.
Хм, видимо, отчий дом не был «моим домом», потому что там безопасно я себя чувствовала только в детстве, а лет с тринадцати перестала.
Еще минут пять ожидания и мыслительного процесса и по залу проносится звон колокола.
Зал мгновенно затих, вот это дрессировка: одним звонком и заставить такую толпу замолчать, такое бы в школы… На сцену вышел директор школы и теперь на фоне остальных мужчин, я заметила, что он в меньшей степени похож на воинов, чем на этих худых и бледных, видимо, он ученый с уклоном в военное дело.
– Сегодня в школе имела место драка, поводом для которой послужили реплики, направленные на разъединении нашего народа и непринятие в наши ряды беженцев, – очень корректно, не зря директором школы работает, – все вы знаете, какое наказание идет за драку в пределах школы, но в этот раз у пострадавшего были серьёзные травмы и некоторые учителя, да и представители пострадавшего потребовали исключения из школы напавшего.
Почему мне кажется, что эти «некоторые учителя» - это никто иной, как председатель женского клуба «чистых» – Линда?
– Вепрь провел анализ драки и возможностей обоих участников правонарушения, расскажи результаты.
– Стоун в полном комплекте 43, на максимуме 15, очень хорошие результаты, как для возраста, так и его подготовки. Юнас в полном 26, на максимуме 7, что также неплохо для его состояния, – мне эти цифры ничего не сказали, кроме того, что у Юнаса явно меньше, вот только хорошо это или плохо не понятно, но вот то, что зал загомонил, говорило о том, что тут что-то не чисто.
– Что значат цифры? – не утерпела и полезла с расспросами к Кьеллу.
– Первая означает время боя в полном боевом облачении и с настоящим противником, вторая цифра — это время боя, когда противник уходит на максимальную скорость. Юнас не мог избить парня, у того показатели почти в два раза выше, – вот это уже понятно и интересно.
Глянула на Юнаса: огорчен. Вот мальчишки…
– Юнас, он старше тебя и сильнее, но пройдет немного времени, и ты станешь лучше его, потому что ты будешь стараться. А сейчас твои результаты — это хорошая защита, – попыталась успокоить мальчишку, а то еще будет переживать из-за этих цифр.
– Обидно, я дрался изо всех сил и думал, что честно победил, но нет…
Я пожала ему руку и вернулась к обсуждению, на котором уже пришли к выводу, что пострадавший дрался не в полную силу, а значит увечья, это не вина Юнаса, а значит, оба остаются в школе, но идут на дополнительные уроки по физической подготовке. Вот такое странное наказание за драку, бесконечное обучение этой самой драке и ее репетирование изо дня в день, все в стиле этих великанов-воинов.
– Теперь что касается оскорблений в адрес не норманн, сегодня после совета подопечные Кьелла пройдут обряд вступления в народ норманн и я думаю, после этого больше не будет никаких конфликтов. Но Стоуну придётся извиниться перед всеми, кого он оскорбил своими высказываниями.
Все дружно загомонили, подтверждая, что, мол, отличное решение, а теперь все по домам. Я в шоке, то есть они считают, что на этом все и должно закончиться? Серьезно?
14
– Я хочу знать причину, по которой Стоун решил оскорбить мою семью, – фиг с ним, сейчас слово «семья» более гармонично вписывается, да и сказала быстрее, чем подумала, а вот на Кьелла смотреть не буду, возможно, никогда, потому что боковым зрением вижу шок на его лице.
Сказала я это очень громко и четко, хорошая акустика, меня услышали все, а те, кто не услышал, их пнули, и они переспросили, в общем, теперь все знают, чего это я вскочила и что-то хочу.
– Какая в этом необходимость? – еще только начал говорить директор, а я перебила, невежливо, но действенно.
– Если это произошло раз, может повториться еще раз, это первое, а второе, возможно проблема намного серьезнее и стоит узнать о ней сейчас, – народ переглядывается, обсуждает, а директор - молодец.
– Это ваше право и если вам мало того, что вы сегодня услышали и узнали тут, тогда мы послушаем всех участников, – я кивнула, соглашаясь и села обратно, сзади какой-то мужчина тяжело вздохнул и тихо пробурчал:
– А ведь могли уже закончить, но вам лишь бы поговорить, – рядом сидящая женщина шикнула на него и предположила, что, если бы это его ребенка обидели, что тогда.
Первым ожидаемо вызвали Юнаса и заставили пересказать полностью весь день, при этом тетка-извращенка (просто не знаю, как ее зовут), спросила, правда ли то, что я его опекун и какие у нас отношения. Юнас который все это время держал руку на камне истины, спокойно ответил на все вопросы, вот только был при этом бледный и с испариной на лице.
Еще минут десять расспросов обо всем, вплоть до того, что я готовлю им есть (это какой-то бред?), ребенку разрешили убрать руку с камня и идти к семье. Юнас шел покачиваясь, а я старалась удержать себя в руках, чтобы не кинуться его подхватить, останавливал Кьелл, который тихо, пока Юнас шел, мне шептал: