— Скио?
Она поразилась своему голосу, слабенькому, как мышиный писк, и позвала высшую тварь громче, увереннее. Через дыру над её головой бесформенной кляксой шлёпнулся сизый дым. Крик застрял у Элге в горле. Нельзя бояться. Она смотрела, как тёмная клякса меняет форму, плавно перетекая из одной в другую и, наконец, приняв очертания, смутно похожие на женский силуэт с длинными, теряющимися во мраке волосами. Они шевелились как водоросли или пучок змей. Элге как можно тише выдохнула.
От фигуры отделился длинный отросток и пополз к мерцающей радужным светом девушке. Дарриел утверждал, этот высший аргут не имел пола, а он, оказывается, не против походить на женщину. Туман обернулся вокруг Элге, не касаясь её, но она ощутила липкое пристальное внимание. Потом объятие распалось на отдельные фрагменты и вернулось к дымчатому силуэту.
— Скио? — позвала Элге снова. — Я могу к тебе так обращаться?
«Нет. Я — Леи. А Скио… Скио больше нет», — прошелестело прямо в её голове.
Её показалось, что клубящийся туман усмехнулся.
***
Дарриел успел вовремя: жадная трясина уже поймала неосторожную добычу и теперь стремилась заглотить её целиком, по самую маковку. Он на ходу создал воздушную петлю и направил в сторону застрявшего выше плеч травника, вытащил с некоторым усилием: болото крайне неохотно расставалось с жертвой, считая её своей по праву. Послушная магу стихия опустила спасённого на сухом устойчивом клочке земли, аккурат возле его сапог. Недоразумение, а не знахарь: нормальные сначала как следует изучают шелтарские болота, потом за травами лезут. Молодой ещё, сорока нет. Перепачканные волосы и одежда, небольшая бородка, перепуганные глаза на пол-лица. Один ужас сменился другим: не достался трясине, достался Болотному Зверю. Дарриел, кривя губы в усмешке, наблюдал, как спасённый травник задом пятится от него подальше.
— Ты далеко-то не отползай. Второй раз вытаскивать не стану, — предупредил он.
Мужичок трясущейся рукой нырнул в перемазанный ворот рубахи, зашарил по груди, сжал в горсти, очевидно, оберег. Шевельнулись бескровные губы, творя защитную молитву.
Отшельник молча смотрел на него с высоты своего роста. Проводить или ну его? Осмотрелся, определяя, за какими растениями сюда полез горе-знахарь. Усмехнулся повторно, вздохнул и щёлкнул перед лицом пальцами. Лицо, руки и одежда спасённого очистились. Тот осёкся, уставился на чистые ладони, поднял взгляд на колдуна.
— Бл…Блг…
— Я понял. Тебя проводить, или дорогу назад сам найдёшь?
Перепуганные глаза теперь таращились за спину Дарриелу: там маячил Ар-зверь, мирно притворяясь частью лесного пейзажа. Только бы в обморок не грохнулся, вон какой тщедушный, в чём душа-то держится! Мужичок закивал часто-часто, и тут же спохватился, замотал головой. Рука так и сжимала оберег в распахнутом вороте.
— Й… Я сам, сам!.. Не гневайся, хозяин, я с добр…добрыми намерениями пришёл!
— Какой я тебе хозяин, — закатил глаза маг. — Вставай, горе. Направление укажу.
Мужичок поднялся на трясущиеся ноги и, кажется, готов был прыгнуть обратно в болото, лишь бы от колдуна подальше. Да, досадно будет, если аргут откажется вернуть ему лицо. Дарриел небрежно повёл рукой, и под ноги знахарю легла серебристой дымкой узенькая тропинка.
— Иди-ка ты, храбрец, домой, да с тропы не сворачивай. Проверю, — и не удержался, улыбнулся нехорошей улыбкой.
Через пару мгновений за спиной травника сомкнулись плотные заросли, а маг коротко рассмеялся. Повезло дураку: всего лишь болото и встреча с лесным колдуном, а не с когтями йгена. Можно возвращаться. Пропасть ждёт.
— Домой, Ар, — велел он зверю.
Призрак открыл перед ним короткую дорогу… Дарриел замер, весь обратившись в слух. Занятый вытягиванием мужичка из цепких лап трясины, он не сразу уловил неестественную тишину Шелтара. Лес был пуст: ни малейшего присутствия Элге. Не доверяя себе, маг отправил поисковое заклинание, слетевшее синевато-серой дымкой с кончиков пальцев, вернувшееся словно отбитый о стену мячик: рыжей герцогини в Шелтаре не было! Он похолодел, на несколько мучительных мгновений забыв как дышать. Присутствия Элге не ощущалось ни в доме, ни на полянке, ни рядом; мёртвый, абсолютно равнодушный и мёртвый лес.
— Ар! Поиск, — отрывисто бросил маг, и волк бесшумно растворился среди листвы.
Сам он ступил на колдовскую тропу и впереди ветра помчался к полянке, так быстро, как давно не бегал. Крошечное предательское сомнение отбросил очень быстро: эта удивительная девочка, отчаянная и безрассудная, просто не могла поменять своего решения и уйти вот так. Но за какой же магией она пряталась, так, что его чуткий дар не в состоянии её услышать? Шелтар, послушный воле Дарриела, стелил ему под ноги самую ровную и удобную тропку, отводил от лица хлёсткие ветви, сокращал путь; впереди мелькала серебристая спина призрачного зверя. Он бежал и боялся найти их домик пустым.
«Она не покидала лес», — донёсся до Дарриела мысленный голос, свой же собственный и принадлежащий зверю, а сам он замедлился, позволяя человеку нагнать себя. Маг споткнулся и едва не полетел кубарем на землю. Ускорился и в считанные минуты выбрался на свою полянку, перемахнул через изгородь и взлетел на крыльцо. Так и есть: защита держится надёжно, в его отсутствие никаких незваных гостей не было и нет. Позади него, возле самого дома, уселся на задние лапы Ар-зверь.
Элге была в доме.
На нетвёрдых ногах Дарриел шагнул в спаленку, в которой сам ночевал уже много ночей подряд.
Травница обнаружилась на кровати, свернувшись в комочек у самого краешка, накрытая покрывалом, несмотря н яркий тёплый день. Наполовину расплетённая коса обвивала плечи, руки обнимали тело в тщетной надежде согреть его.
— Эль?.. — тихо, почти шёпотом, позвал маг.
Она была белая-белая, до неживой синевы, и холодная, какая же холодная. Его не было всего ничего! Чуть не умер от ужаса, пытаясь услышать её дыхание, и выдохнул, когда уловил, слабое-слабое, будто издалека.
Быстро огляделся: цепкий взгляд выхватил слабый дымок, вьющийся из выточенной из камня плошки, наполовину догоревшую, изрезанную рунами свечу. И — Дарриел сглотнул — пустая склянка из-под настоя жизни здесь же, на столике. Рядом с чёрным листом, поверх которого белели ещё два, исписанные его и её почерком. Он поднял подрагивающую ладонь и взял подплывшие по воздуху бумаги, вчитался сначала в коротенькую записку Элге, перехватил, едва не выронив, ритуальный лист с алыми строками, невидяще уставился на незначительную приписку, которой раньше на листе не было.
Дарриел опустился рядом, позволив записям вернуться на место; в спаленке ещё оставался слабый горьковатый аромат догоревшей ритуальной смеси. Зеленоглазой герцогини не было в его мире, мире живых. Совсем тоненькая ниточка ещё тянулась от неё, грозя в любой момент лопнуть и оставить его в абсолютном и окончательном одиночестве. Ещё живая, но уже почти за гранью.
— Ты что же это натворила, девочка моя?
Дарриел укрыл скорчившуюся на кровати фигурку ещё одним одеялом, нашёл холодную безвольную ладонь, сжал тонкие пальцы. Буквы, выведенные почерком Элге, издевательски плясали перед его лицом, а поверх них набегающей волной алела кровавая строчка с чёрного листа.
«Дар, не злись и не ругайся, пожалуйста. Так вышло, что это должна быть я: посмотри на примечание в чёрном листе, самую нижнюю строчку. Я была обескуражена так же, как, наверное, ты сейчас. Но таковы условия: обратиться к Пропасти должен тот, чья кровь активировала чёрный лист, и можно долго гадать, кто поставил такие ограничения, мой ли предок со странным чувством юмора, или сама Пропасть оказала незримое влияние. Я не разбираюсь в подобном колдовстве, но знаю, что времени больше нет. Я сделаю всё, чтобы договориться с высшей сущностью о тебе. Я попробую. Если меня ещё не будет к твоему возвращению — прошу, побудь со мной, подержи за руку. Когда ты рядом, я ничего не боюсь».
А ведь записи лежали на виду, что ему стоило, самоуверенному кретину, заглянуть в наследие лорда Эгмета ещё раз! До того, как эта девочка решилась на этот безумный шаг!
Увидела — и ничего ему не сказала. Маг скрипнул зубами.
Ритуал прерывать нельзя. Всё, что осталось, это ждать и терпеть боль: множество вопросов, пробравшись под черепную коробку, жалили и жалили злыми осами. Станет ли высшая тварь говорить не с посаженным на цепь колдуном, а с ней, неравнодушной у его беде, но не имеющей отношения к их договору? Если станет, то какие условия может выдвинуть ещё? Кристаллы собраны, наверное, их должно хватить, за сотню с лишним лет набралось немногим более десяти тысяч гранатовых камешков и около пятисот прозрачных, с радужными переливами, «благодарностей». У папаши Скио просил (или просило?) жертв, как с этой жаждой обстоит дело сейчас? Но единственное, что волновало мага по-настоящему, это возвращение в мир живых Элге. Эта девочка не сталкивалась с подобным ужасом, она попросту не знает, чего ожидать и как вести разговоры и, если аргут хитростью и обманом вытянет из неё обещание, например, поделиться с ним своей магией, жизненной силой — Дарриел просто умрёт. Вот тут, на коврике, возле её окоченевшей фигурки.
Он не заметил, как прошла добрая часть тёплого солнечного дня: Элге всё не приходила, и ничто другое не имело значения. Дарриел с усилием сбросил с себя оцепенение и с ещё большим усилием разжал руки, обнимающие Элге поверх одеял: не заметил, как улёгся возле неё стерегущим псом в надежде поймать тёплое дыхание.
Вышел в общую комнату, провёл все необходимые приготовления, замер в ожидании. Просто сидеть или слоняться из угла в угол и ничего не делать не мог, так может, ему удастся хоть сколько-нибудь прояснить произошедшее?.. Воздух в углу комнаты сгустился и потемнел, потянуло холодом и затхлостью. Маг смотрел почти равнодушно, как проявляются очертания старческой фигуры, худой, костлявой, закутанной в обрывки некогда дорогой одежды, как проступают на обтянутой тонкой сухой кожей лице чёрные провалы вместо носа и глаз, и тогда только выдавил вежливую полуулыбку.