– Ты ублюдок! – рычит знакомый голос, и в следующую секунду я вижу перед собой налитые кровью глаза старшего брата.
Слепой страх сжимает горло. Все происходит слишком быстро, но я четко вижу, как Кирилл замахивается на Алекса, но тот легко перехватывает его руку в десяти сантиметрах от своего лица.
– Не надо! – Из моего горла вырывается хриплый вскрик, но он тонет в какофонии клубных звуков и в ненависти, которая заполняет пространство между двумя мужчинами.
На красивом лице Алекса застывает надменное и даже брезгливое выражение. Просто удивительно, какими ледяными могут быть его глаза, невпопад думаю я, наблюдая за схваткой двух сильных характеров.
– Не советую тебе делать это. – В мрачном голосе Алекса звучат металлические нотки, когда он отталкивает от себя моего брата.
Кирилл презрительно морщится, очевидно униженный физическим превосходством Ди Анджело, и переводит глаза на меня.
– Шлюха! – выплевывает он ругательство, которое я даже не слышу – читаю по губам. – Отец в гробу переворачивается от того, что ты здесь вытворяешь. И с кем? С Ди Анджело!
Он делает выпад вперед и цепкой хваткой фиксирует мой локоть. Завтра, в этом у меня нет ни малейшего сомнения, на коже проявятся синяки – отметки его жестокости и пренебрежения мною.
– Домой пошли. – Лицо Кирилла искажено такой яростью и ненавистью, что мне невольно хочется спрятаться.
– Ну-ка отпусти, – ледяным голосом говорит Алекс, накрывая руку моего брата своей ладонью.
Брат не ослабляет хватки, яростным взглядом таращась то на меня, то на моего защитника. В этот миг я особенно четко осознаю всю силу ненависти, которая разделяет Кирилла и Александра.
Дрожа от волнения, смешанного с испугом, делаю безрезультатную попытку высвободиться.
– Отпусти, я сказал. – Свободной рукой Алекс толкает Кирилла в грудь. – Тронешь ее еще раз, пожалеешь.
Меня начинает потряхивать от этой сцены, пульс бешено бьется в висках и горле, и краем глаза я вижу, что к нам, рассекая толпу, бежит охрана. Прежде чем отпустить меня, брат сдавливает мой локоть до боли, отчего на моих глазах выступают слезы.
– С тобой я еще разберусь. Мне еще придется сопли тебе вытирать, когда он попользуется тобой как резиновой куклой и выбросит, – с презрением выплевывает он свое пророчество и под конвоем подоспевших охранников выходит из зала.
Глава 14
– Замерзла? – мягко спрашивает Алекс, кутая меня в пиджак, хранящий его тепло и запах.
Меня действительно знобит, но вряд ли из-за холода. Несмотря на то что брат ушел минут пятнадцать назад, я все еще не могу отойти от сцены на танцполе. И за полы дорогого пиджака цепляюсь не для того, чтобы согреться, а для того, чтобы мне было за что держаться, потому что сейчас кажется, будто подо мной разверзлась черная дыра неизвестности, в которую я лечу, сметая все на своем пути.
Мы давно вернулись на второй этаж, в уединенную зону, где сейчас нет никого, кроме меня, Алекса и Благовых. И девочка, которая показалась мне знакомой, тоже исчезла. Интересно, это она рассказала Кириллу, где и с кем он может меня найти? Или это досадное совпадение, что брат оказался в том самом месте в то самое время? А в сущности, какая разница? Если у нашей странной связи с Алексом есть продолжение, рано или поздно это бы обязательно случилось.
Судорожно вздыхаю и ловлю на себе сочувственный взгляд Мирославы. Хочется провалиться сквозь землю. Стыд какой: собственный брат обозвал шлюхой и устроил скандал на виду у сотни человек. Как после этого мне вообще смотреть в глаза Благовым с их безупречной родословной и репутацией?
Я фокусирую взгляд на чашке травяного чая, который заказал для меня Алекс, и пытаюсь успокоиться. Отец всегда говорил, что если что-то уже произошло, нет смысла об этом беспокоиться, но вряд ли он так философски отнесся бы к тому, что случилось между мной и Кириллом сегодня. В голове вновь всплывают слова брата. Все это время я старательно отгоняла от себя мысли о том, что бы почувствовал папа, если бы узнал о моих неожиданных чувствах к Александру Ди Анджело, но теперь внутренние страхи выползли наружу, и я не могу закрывать глаза на истину – он бы меня не понял и эти отношения никогда не одобрил.
Онемевшими пальцами я беру чашку чая и делаю маленький глоток уже остывшего напитка. Почему я здесь сижу? Наверное, мне пора домой, но я не представляю, что будет, когда я вернусь. Сейчас я впервые по-настоящему боюсь Кирилла. Такой ненависти, которой горели его глаза, когда он смотрел на меня и Александра, я в нем даже не подозревала.
Может быть, мне просто нужно время, чтобы подготовиться к противостоянию с ним. Словно читая мои мысли, Алекс наклоняется ко мне и тихо произносит:
– Не стоит тебе сегодня ехать домой.
Наши глаза встречаются. В его – уже знакомое мне мрачное выражение. Боюсь, что в моих – страх, уязвимость и стыд. Именно этот коктейль эмоций я сейчас испытываю.
– Когда-нибудь мне придется это сделать, – шепчу я.
– Когда-нибудь сделаешь, – соглашается он. – А сегодня останешься у меня.
Я не возражаю. Если разобраться, сейчас я совсем не хочу домой, где меня может ждать Кирилл, а хочу быть с Алексом. Конечно, прежде чем принимать какие-то решения, было бы лучше многое прояснить между нами, например, что значили его слова и поцелуй за мгновение до того, как нас прервал Кирилл, но сейчас нежелание возвращаться домой пересиливает собственные принципы.
Возле выхода из клуба нас встречает уже знакомый черный Audi, но на этот раз водительское сиденье занимает строгий мужчина, а Алекс открывает для меня заднюю дверь и, когда я прячусь в теплом салоне, садится рядом.
За всю дорогу он не делает попыток заговорить или прикоснуться ко мне, но его рука небрежно лежит на спинке пассажирского дивана позади меня. Возможно, это глупо, но мне кажется, так он демонстрирует мне свою поддержку.
Через тридцать или сорок минут езды по ночному городу автомобиль тормозит у дома. Уже знакомый мне подъезд, лифт, щелчок открываемого замка, молчаливый спутник рядом.
Я редко прислушиваюсь к мнению брата, но сейчас вдруг понимаю, что в чем-то он оказался прав. Поддавшись чувствам, я забыла о том, что сделали с моей семьей Ди Анджело. Перед глазами встает озабоченное лицо папы, потерявшего очередной контракт по вине Вальтера Ди Анджело, и заплывшее синяками лицо Кирилла на больничной койке, после памятной драки с Александром.
– Лиля, – врывается в мои мысли нетерпеливый голос с мягким итальянским акцентом. – Заходи.
Я мнусь у двери, не решаясь переступить порог. Что это? Запоздалое прозрение? Чувство вины?
– Трогать тебя я не буду, – видя мое смятение, говорит Алекс спокойно. – Завтра уйдешь, если захочешь. Сейчас тебе не стоит ехать домой. И тебе, и твоему брату нужно остыть.
Что ж, по крайней мере в этом он прав. Я киваю и прохожу в квартиру, скидывая у порога неудобные туфли на шпильках, которые надела, чтобы произвести впечатление на Алекса. В контексте случившегося за вечер сейчас это намерение кажется мне смехотворным.
– Мне нужно переодеться, – произношу я, сбрасывая с плеч мужской пиджак.
Не говоря ни слова, Алекс удаляется в свою спальню и возвращается оттуда через двадцать секунд, держа в руке стопку текстиля.
– Возьми. – Он протягивает мне чистую белую футболку и хлопковые штаны. – Что-нибудь выпить перед сном хочешь?
Отрицательно мотаю головой и скрываюсь в гостевой спальне. Смыв с себя боевой раскрас, я переодеваюсь в футболку и штаны и долго смотрю на себя в зеркало. Глаза жжет, но слез нет. А мысли вновь и вновь возвращаются к тому, что бы сказал папа, видя меня сейчас.
Еще раз ополаскиваю лицо прохладной водой и иду в спальню. Сажусь на край кровати и, потеряв счет времени, неподвижно сижу, словно мазохист, прокручивая в голове события вечера. Локоть, там, где его сжимал Кирилл, ноет, и я знаю, что завтра на месте красных отметин проявятся синяки. Кто бы мог подумать, что их автором станет мой собственный брат.
Внезапно дверь открывается, и темноту комнаты разрезает полоска света. Я застываю, сердце готово выпрыгнуть из груди.
– Лиля, тебе надо поспать, – раздраженно говорит Алекс, замечая меня сидящей на кровати, и в его голосе мне чудятся нотки сочувствия.
Под его непроницаемым взглядом я ныряю в постель. Алекс ставит на тумбочку стакан с водой, склоняется надо мной, распространяя вокруг приятный запах геля для душа и шампуня, и поправляет одеяло.
– Отдыхай. – А вот сейчас в его голосе звучит такая нежность, что мне вдруг хочется разреветься.
Алекс отворачивается и идет к двери. Наверное, хорошо, что он уходит: мне нужно все как следует осмыслить, но почему же мне так хочется, чтобы он остался?
– Не уходи, – вырывается у меня, прежде чем я успеваю подавить в себе этот порыв.
Алекс замирает у двери.
– Я не хочу оставаться одна. Не сегодня, – бормочу я. – Пожалуйста.
В ночной тишине я слышу глубокий вздох, и через несколько секунд матрас рядом со мной пружинит.
Сокрушительное облегчение накрывает меня с головой. Я удовлетворенно закрываю глаза, натягиваю одеяло выше, почти не дышу, боясь спугнуть Алекса. Постепенно ко мне приходит расслабление, и вместе с тем, как тело освобождается от сковывающего его холода, на глазах выступают слезы, и я непроизвольно всхлипываю.
Глухо скрипит кровать. Я распахиваю глаза: красивое лицо Александра, склонившегося надо мной, плывет, а так долго душившие меня слезы наконец льются из глаз сплошным потоком.
Алекс вздрагивает и с перекошенным от сострадания лицом прижимает меня к себе, так что я слышу его сердце, бьющееся в такт с моим.
– Все будет хорошо, слышишь меня? – произносит он хрипло.
В агонии, которая разрывает меня на части, мне отчаянно хочется ему поверить.
Глава 15
Ночью я несколько раз просыпаюсь в слепой панике, но всякий раз находя рядом горячее тело Александра, вновь проваливаюсь в беспокойный сон, в котором сплетаются печальные воспоминания об утрате родителей, конфликт с братом и противоречивые чувства к бывшему врагу.