Не давая себе возможности передумать, я вновь беру в руки телефон и набираю номер Александра Ди Анджело.
– Лиля.
Он отвечает почти сразу. Странно даже, я была почти уверена, что он заставит меня помучиться и либо будет долго тянуть, заставляя меня слушать гудки, либо вообще не возьмет трубку.
– Мне нужно с тобой поговорить, – произношу я твердо.
– Говори.
– Это не телефонный разговор.
– Я выпил и за руль сесть не могу. – Голос Алекса звучит спокойно и расслабленно.
– Значит, приеду я.
– Ты знаешь адрес.
Завершив разговор, я поднимаюсь в комнату, чтобы переодеться. Достаю джинсы и свитер. Потом иду в ванную, чтобы ополоснуть лицо. В зеркале на меня смотрит уставшая и измученная бледная девушка, но я намеренно отказываюсь маскировать следы переживаний. Возможно, если Алекс увидит, какую боль он мне причинил, он откажется от идеи преследовать брата.
Через час с небольшим я доезжаю до элитной многоэтажки, с которой связано чересчур много болезненных воспоминаний. Оставляю машину на гостевом паркинге и подхожу к двери с кодовым замком, пароль от которого Алекс прислал мне минутами ранее.
Пока я поднимаюсь в лифте на нужный этаж, моя нервозность достигает предела. Я почти хочу повернуть назад, но знаю, что не могу этого сделать – чересчур многое поставлено на карту.
Дверь в квартиру Алекса уже приоткрыта, но его самого на пороге нет. Еще одна демонстрация его пренебрежения – ему даже недосуг встретить меня как полагается. Впрочем, разве это меня удивляет? Очевидно, что Ди Анджело совершенно не уважают нашу семью.
Я захожу в квартиру и закрываю за собой дверь. В коридоре темно, но свет льется из кухни. Оттуда же исходит аромат свежесваренного кофе.
– Заходи, – доносится до меня голос Алекса.
Разувшись, я бросаю сумку с телефоном и ключами на пол и иду на кухню.
Не знаю, чего я ожидала, но вид по-домашнему одетого Алекса, который режет сыр на деревянной дощечке, на секунду выбивает меня из колеи. Он выглядит настолько расслабленным и умиротворенным – разве можно представить, что он способен на подлость?
– Привет, – говорит он, окидывая меня изучающим взглядом. – Голодна?
– Я не есть к тебе пришла, – воинственно бросаю я.
– Понимаю. – Он пожимает плечами. – Одно другому не мешает.
Хочу возразить, но желудок скручивается – я давно не ела, только волновалась. Но как ни в чем не бывало усесться за стол в компании Алекса кажется мне сейчас в корне неправильным.
– Я не буду, – упрямо возражаю я.
Алекс молча выкладывает сыр на тарелку, отворачивается к холодильнику и достает помидоры и что-то напоминающее паштет.
– Извини, я не ел с самого утра, – заявляет он, отправляя в рот хрустящий хлеб. – Сложный день.
– Вряд ли сложнее, чем у Кирилла, – выпаливаю я.
Рука Алекса замирает на весу с банкой паштета.
– Проблемы твоего брата – его собственных рук дело, – отвечает он, даже не делая вид, будто не понимает, о чем я.
– Или твоих?
– Ну-ка поясни.
– Что тебе непонятно? – запальчиво бросаю я. – Это ведь ты сделал, правда? Это тоже часть твоего плана отомстить нам?
– Интересно, – задумчиво тянет Алекс. – А что еще, по твоему мнению, относится к моему плану?
От ярких картин, которые всплывают перед глазами, я стыдливо вспыхиваю.
– Переспать с тобой? – подсказывает он, сверля меня взглядом.
– Я не желаю говорить об этом.
– Что же ты тогда хочешь?
– Я хочу, чтобы мой брат вернулся домой.
– С этим вопросом ты обратилась не по адресу, – жестко говорит Александр. – Это вне моей компетенции.
– Хочешь сказать, что это не ты рассказал?..
– Рассказал полиции, что твой брат использует грязные схемы для вывода денег за рубеж? – вновь цинично подсказывает он.
В голове вдруг проносятся воспоминания о бумагах, которые я подписывала совсем недавно. Там были кипрские счета, о которых я спросила Кирилла, но он посоветовал мне не лезть не в свое дело. Неужели все это время…
– Значит, это был ты, – говорю я, возвращаясь к нашему разговору.
– Поверь, у твоего брата врагов куда больше, чем друзей. Я бы не стал мараться об это дело. – По тому, с каким искренним отвращением Алекс говорит об этом, я вдруг почему-то верю в его непричастность к задержанию Кирилла.
– Но ты знал об этом?
– О чем конкретно? – Алекс упирает ладони в столешницу и наклоняется в мою сторону. – О том, что твой брат в принципе делал что-то противозаконное, или о том, что следователи за ним наблюдали уже какое-то время?
– Значит, знал, – говорю я упавшим голосом. – Ты мог бы сказать мне, чтобы я могла как-то повлиять…
– Это не та тема, которую я бы хотел обсуждать с тобой, а ты ему не нянька. За свою жадность, глупость и способность идти по головам для достижения своих меркантильных целей твой брат должен отвечать сам.
– Но он мой брат! – в отчаянии кричу я.
– Он вор и мошенник!
– Он мой брат! – повторяю я тише. – Кроме него и бабушки у меня никого не осталось.
Лицо Алекса смягчается. Видеть это выражение на его лице выше моих сил – на глаза наворачиваются непрошеные и совершенно неуместные в этой ситуации слезы.
– У тебя есть я, – вдруг говорит он.
– Ты мне не нужен!
– У тебя уже начались месячные? – внезапно спрашивает он, вводя меня в ступор.
Я открываю рот и захлопываю его, не вымолвив ни слова. Потрясенная прямотой его вопроса и тем, что он не забыл…
– Это тебя не касается.
– Разумеется, это меня касается, – возражает он.
– Я пришла сюда, чтобы поговорить о Кирилле.
– Мы поговорили. Если все то, что о нем говорят, – правда, гарантирую, он сядет, и сядет надолго.
От острой боли, пронзившей сердце, я морщусь.
– Откуда ты знаешь, что я не замешана во всем этом? – говорю я шепотом. – На бумагах компании есть и мои подписи.
– Я даже отвечать на это не буду. К тебе это не имеет никакого отношения.
– А если имеет?
– Лиля, чего ты хочешь от меня? – вдруг устало спрашивает Алекс, потирая переносицу. – Чего добиваешься?
– Я хочу увидеть брата, – откровенно говорю я. – Помоги мне.
– В данных обстоятельствах это невозможно.
– Сделай так, чтобы было возможно! – бросаю я. – Ты же всемогущий Ди Анджело.
– Вряд ли мое могущество распространяется на российскую правоохранительную систему, – иронично приподняв бровь, тянет Алекс.
– Пожалуйста, – прошу я и вдруг с изумлением осознаю, что по моим щекам начинают течь слезы. – Я просто хочу поговорить с ним.
Лицо Алекса меняется. Оно становится еще более суровым и отстраненным.
– Ничего обещать я не могу.
Я киваю и тыльной стороной ладони вытираю щеки.
– Для меня будет достаточно, если ты постараешься, – говорю я. – А теперь я поеду.
– Поедешь, когда успокоишься, не раньше. Я сварил кофе, но тебе, наверное, лучше заварю чай.
– Если у тебя есть молоко, я выпью кофе.
Александр кивает и вновь возвращается к холодильнику.
– Садись, – кивает он в сторону стула.
Я делаю так, как он говорит. Через минуту на столе передо мной появляется чашка кофе с молоком и сэндвич с сыром и помидорами.
Медленно откусив кусочек, я поднимаю глаза на Алекса.
– Почему ты так его ненавидишь? – спрашиваю я. – Должна быть веская причина.
– Поверь мне, причина достаточно веская, – туманно отвечает он.
– Скажи мне.
– Об этом тебе должны были рассказать твои родители. Или сам Кирилл.
– Но их нет, а ты здесь, – произношу я, даже не пытаясь спрятать свою боль. – Я так устала от того, что от меня постоянно все скрывают. Я не ребенок.
Алекс вздыхает и медленно пьет кофе. Я почти уверена, что он ничего мне не расскажет, как вдруг он прочищает горло и говорит:
– У меня была сестра. Кузина. Ты, наверное, не помнишь ее, потому что видела ее лишь однажды.
– И что с того? У меня тоже есть двоюродная сестра.
– У тебя есть, а у меня была, – возражает Алекс. – В том, что Крисси умерла, виноват твой брат.
– Это неправда, – судорожно выдыхаю я, шокированная словами Александра. – Кирилл не мог никого убить. И я никогда не слышала этого имени – Крисси.
– Они встречались совсем недолго. – Алекс как-то неуверенно пожимает плечами. – Ты этого не помнишь, потому что тем летом отдыхала с бабушкой на море. Крисси приехала из Милана в Москву всего на пару недель, но из-за твоего брата задержалась почти на два месяца. Незадолго до дня ее отъезда он взял ее с собой на вечеринку, хотя я категорически запрещал ему водить ее в ту компанию. Там был алкоголь. – Голос Алекса надламывается, и прежде чем продолжить, он прочищает горло: – Много алкоголя. И наркотики. Твой брат дал ей таблетку, чтобы развлечься. Через пятнадцать минут у нее случился приступ. Через три дня ее не стало.
Чудовищность обвинения, которое Александр выдвигает против Кирилла, не укладывается у меня в голове.
– Кирилл никогда не употреблял наркотики, – ошалело шепчу я.
– Серьезно? – криво усмехается мой собеседник. – Поверь мне, то, что ты знаешь о своем брате, – лишь верхушка айсберга.
Я вдруг вспоминаю об обвинениях в мошенничестве, которые Алекс выдвинул ранее, бумаги, которые я видела своими глазами, и то, что брат сейчас под арестом. Если это правда, почему не может быть правдой его причастность к гибели кого-то из Ди Анджело?
– А где в это время был ты? – оправившись от первого шока, спрашиваю я.
– Я был в Италии, – жестко отвечает он. – Сдавал выпускные экзамены. Рассчитывал, что на твоего брата я могу положиться. Мы все на это рассчитывали.
– Это мог быть не он, – делаю отчаянную попытку оправдать его.
– Это был он.
Я в ужасе вспоминаю то страшное лето. Ту самую драку между Алексом и Кириллом, после которой брат долго лежал в больнице, и невольной свидетельницей которой я стала, вернувшись из поездки. И то, что после этого случилось с нашими семьями. Мне отчаянно не хочется верить в то, что я только что услышала, но где-то на подсознательном уровне я понимаю, что Алекс мне не лжет. О таком в принципе не лгут.