– Чего я точно не хочу, так это уморить тебя. – Он внезапно протягивает руку и накрывает своей ладонью мои крепко сцепленные в замок пальцы. – Расслабься.
Легко сказать! Как я могу расслабиться, когда он касается меня, если все еще не могу отойти от волнующих ощущений, которые доставили мне его целомудренные поцелуи в щеку?
Глава 8
Через полчаса Алекс сбавляет скорость и съезжает с основной дороги на парковку возле большого ангара, щедро освещенного фонарями. Он первым выходит из машины и, пока я вожусь с ремнем безопасности, открывает для меня дверь. Этот заботливый жест вызывает в душе приятное тепло – папа тоже так делал.
– Что это за место? – интересуюсь я, оглядываясь по сторонам.
Вместо ответа Алекс подходит к багажнику и достает оттуда две большие продолговатые сумки.
– Теннис? – удивленно восклицаю я.
– Помнится, ты неплохо играла, – отвечает он с улыбкой.
– Неплохо? – Я скептически приподнимаю брови, вспоминая годы тренировок и коллекцию кубков в своей комнате. – Надо было предупредить меня, что ты хочешь поиграть. Я бы оделась во что-то более подходящее и взяла свою ракетку.
– Напрашиваешься на комплимент? – Алекс окидывает меня оценивающим взглядом, от которого по телу волнами разливается тепло. – Ты выглядишь отлично.
Внутри ангара расположены два корта. Алекс уверенно идет к дальнему от входа, я послушно иду за ним.
– Начнем с разминки? – предлагает он.
Я киваю и взвешиваю в руке желтый мячик, воскрешая в памяти подзабытые ощущения. Когда-то я мечтала связать свою жизнь с теннисом, но оказалось, что я не настолько талантлива, чтобы рассчитывать на серьезные достижения в этом конкурентном виде спорта.
Алекс пересекает корт, становится с противоположной стороны сетки и неторопливо посылает мяч в мою сторону. Отбив его, я бегу вперед и успеваю принять новый удар навылет.
– Неплохой старт, – хвалит меня Алекс и тут же посылает в мою сторону мяч, который я отбиваю с гораздо большим трудом.
То, что начинается с неторопливого обмена ударов на удержание мяча, постепенно превращается в нешуточное противостояние. Через несколько минут я снимаю ветровку. В крови бурлит азарт. Я сражаюсь за каждое очко и с воодушевлением праздную каждый удачный розыгрыш.
– Ну что, партия на счет? – спрашивает Алекс, передавая мне бутылку с водой после очередного интенсивного обмена ударами.
– Давай, – соглашаюсь я с энтузиазмом, возвращаясь в исходную позицию на дальнем конце корта. – Моя подача.
Для непрофессионала Алекс играет фантастически. В том, как он ведет игру, есть расчет не только на физическую мощь ударов, но и на спортивный интеллект: он умело пользуется укороченными ударами, разводит меня по углам, заставляя совершать невынужденные ошибки.
Мне льстит, что он не пытается мне поддаваться. Я вижу, насколько он вовлечен в каждый розыгрыш и как негодует из-за собственных ошибок – такое не сыграешь. А я, даже если это грозит мне проигрышем, предпочитаю честную игру, какими бы неравными в силах ни были соперники.
– Готова?
– Еще бы!
Через двадцать минут я уже не очень уверена в своих навыках ведения игры. Несмотря на то что я стараюсь изо всех сил, мне удается взять лишь два очка в первом сете.
– У тебя хороший бэкхэнд, – комментирует Алекс, когда мы идем на смену сторон.
– Не настолько, чтобы я могла справиться с твоей подачей, – раздосадованно отвечаю я, беря у него полотенце и вытирая пот со лба. – Кажется, ты даже не напрягаешься, а ведь я в свое время выигрывала турниры по юниорам.
– Не стоит воспринимать это так близко к сердцу, Лиля. Мы в разных весовых категориях.
– И все же… Я не знала, что ты так хорошо играешь.
– Разочарована, что не удалось размазать меня по корту? – спрашивает он с улыбкой.
– Скорее огорчена собственной игрой. Я совершенно не в форме.
– Это ты зря. – Алекс укоризненно качает головой. – Продолжаем партию или сдаешься?
– Конечно, продолжаем! – Я дерзко показываю ему язык и смеюсь, когда он отвечает мне удивленно вздернутыми бровями. – Я еще не лишилась надежды перевести игру в третий сет.
Второй сет идет примерно по тому же сценарию, что и первый, – Алекс меня не жалеет, разводит по углам, бьет наотмашь, так что я прилагаю нечеловеческие усилия, чтобы держать удар. Но даже в проигрыше я ощущаю себя лучше, чем когда-либо на протяжении последних нескольких месяцев.
Расходуя физическую энергию, я словно выпускаю на свободу внутреннее напряжение и тревогу. Игра полностью захватывает меня, оттесняя на задний план горечь и печаль. Это звучит банально, но я будто снова чувствую себя живой.
– Подаю на матч! – кричит Алекс с противоположной стороны корта, демонстрируя в руке мяч.
Я встаю в исходную позу для приема и пристально слежу за его действиями, пытаясь угадать направление подачи. Будет бить по линии или по косой? Очень сильно или позволит мне затеять розыгрыш?
Мяч летит во внешний угол квадрата, и я срываюсь с места, чтобы отбить его, но нога в кроссовке вдруг подворачивается, так что я с громким стоном падаю на прорезиненное покрытие.
– Ай! – вскрикиваю я, жмурясь от острой боли, простреливающей лодыжку.
Через считаные секунды Алекс оказывается рядом, приседая передо мной на корточки и осторожно ощупывая ногу.
– Ты как?
– Подвернула, – выдыхаю я, жадно хватая ртом воздух. – Сейчас пройдет.
Его пальцы осторожно прикасаются к моей щиколотке, потом расшнуровывают кроссовку.
– Я посмотрю, – говорит он напряженно, изучая мою стопу. – Скорее всего, растяжение. Надо показать тебя врачу.
– Да ну, пройдет, – протестую я. – Просто отвези меня домой.
– Глупости не говори! – грубовато осаждает меня Алекс. – В больницу поедем.
Несмотря на мои уговоры, он не позволяет мне подняться самостоятельно: вместо этого берет меня на руки и несет к скамейке сбоку от корта. Там он заботливо накидывает мне на плечи ветровку и, приказав ждать его и не сметь двигаться, уходит, прихватив с собой чистое полотенце.
Через минуту Алекс возвращается все с тем же полотенцем, смоченным холодной водой, и оборачивает его вокруг моей уже немного распухшей лодыжки.
– Как себя чувствуешь? – спрашивает с мрачным выражением на красивом лице.
– Готова к продолжению, – шучу я, пытаясь разрядить обстановку.
– Забудь, – строго говорит Алекс.
– Не будь таким занудой. Или боишься, что я могла бы победить?
Алекс молчит и без предупреждения берет меня на руки.
– Эй, я могу идти сама, – вяло протестую я.
Протестую, потому что так принято, вяло – потому что на самом деле я совсем не уверена, что травма позволит мне передвигаться самостоятельно. Да и находиться в объятиях Алекса оказывается куда приятнее, чем я себе это представляла. Чем дольше это длится, тем меньше чувствуется боль и тем больше – странное тянущее ощущение внизу живота. Запах Алекса – настоящий, мужской, сдобренный древесными нотами одеколона, дурманит голову, а желание положить голову ему на грудь и закрыть глаза превышает все допустимые границы.
– Ты хорошо играешь, – говорю я, когда Алекс усаживает меня на сиденье.
– Не лучше тебя, – замечает он. – Мне пришлось компенсировать силой ударов твою маневренность и чутье игры.
– Спасибо.
– За что? – Он поднимает на меня недоуменный взгляд.
– За то, что отнесся ко мне как к равной. Не поддавался.
– Ты и есть равная. Неужели кто-то считает иначе?
Я не собираюсь рассказывать ему о том, что думает мой брат. С ним у меня происходит постоянная борьба за право голоса, а с Алексом я ощущаю полную свободу быть самой собой. С удивлением осознаю, что это ощущение стоит даже боли в ноге.
– Я не это имела в виду, – даю я задний ход. – Я ценю, что ты воспринял меня как достойного противника.
Он сумрачно улыбается одними уголками губ.
– Сейчас я предпочел бы тебе поддаться, только бы не допустить, чтобы ты пострадала.
Глава 9
В клинике, в которую привозит меня Алекс, нас принимают без промедления. Мне даже кажется, что я попала в медицинский сериал, потому что сразу несколько врачей обступают меня со всех сторон, осуществляя мгновенную диагностику. Слабые попытки объяснить, что со мной не произошло ничего серьезного, не находят никакого отклика у присутствующих. В итоге я сдаюсь и послушно рассказываю подробности глупого падения на корте.
Седовласый врач внимательно ощупывает пострадавшую ногу, задает несколько дополнительных вопросов и отправляет меня на рентген. Желая показать, что я в порядке, я встаю с кушетки и тут же, с невольно вырвавшимся стоном, опускаюсь обратно.
– Сядь, mio dio! – мрачно цедит Алекс, бросаясь ко мне.
– Я пришлю за вами медсестру с каталкой, – назидательно говорит врач, поправляя очки. – Пока мы точно не выяснили, что с вами, не стоит геройствовать и лишний раз напрягать ногу.
Я смущенно киваю, соглашаясь, что поступила глупо, и жду медсестру, ощущая на себе тяжелый взгляд Александра, который молчаливо стоит надо мной, как темный ангел. Когда в кабинет заходит хорошенькая девушка в белом костюме, он без предупреждения берет меня на руки и помогает устроить в кресле.
Даже когда мне делают рентген, он отказывается выйти из помещения и, натянув на себя защитный фартук, напряженно следит за действиями специалиста. От его заботы мне не по себе, но, вопреки здравому смыслу, по венам разливается приятная теплота. Наверное, я уже забыла, каково это – когда кто-то так переживает за твое благополучие.
Подтверждая мои собственные ожидания, доктор не находит у меня ничего серьезнее растяжения. Выписав мне болеутоляющее, он повязывает вокруг ноги фиксирующий бандаж и советует в ближайшие пару дней беречь ногу.
– Вы правильно сделали, молодой человек, что наложили холодную повязку, – говорит врач Алексу напоследок.
– Угу, – угрюмо отвечает он, засунув руки в карманы.