ртиллерийские наблюдатели, а впереди них штурмовики с лестницами, мостками, ножницами и гранатами. За колоннами маленькие самки с пулеметами.
Через каждые пятнадцать минут командиры бригад доносят о пройденном пути. Один за другим беспрерывно звонят па командном пункте телефоны. Со льда доносят: «Настроение бойцов отличное и бодрое».
Все дальше и дальше уходят наши колонны.
Вновь нервно заметались но льду и берегу лучи прожекторов противника, стараясь нащупать и открыть наступающие колонны. С нашего берега кем-то подаются сигналы лампой Маижена. Противник не спит. Его шпионы за работой. Немедленно приняты меры. Через полчаса шпион пойман и расстрелян. Прожекторам, бессильно борющимся с туманом, не удается нащупать наши колонны.
В 2 часа 15 мин. па лед выступили последние резервные полки. В штурмовых колоннах рядовыми бойцами идут впереди делегаты X съезда партии, в том числе Ворошилов, Бубнов, Затонский и другие.
Момент развязки приближается. Внимание напряжено. Слух ловит каждый звук. В 4 часа 30 мин. на левом фланге, возле фортов, сухо и как-то растерянно затрещал пулемет. Это бригада Тюленева атакует форты. Еще минута — и треск десятков пулеметов и беспрерывные залпы винтовок взорвали царившую до того тишину. Загрохотали пушки мятежников. Через десяток минут издали донеслись крики «ура», и снова, как бы прислушиваясь, все замерло.
Форт № 1 взят!
На участке трех бригад сводной дивизии гробовая тишина. Поступают одно за другим донесения: «Бригады подошли па полтора километра к Кронштадту».
Наступил решительный момент.
Алло! Алло! Телефоны не работают. Временные порывы связи. Одна за другой сметены контрольные станции, а вместе с ними и беззаветные герои-связисты.
Через 20 минут 32-я бригада ворвалась на Петроградскую пристань Кронштадта. Командир бригады тов. Рейтер ранен. За двадцать минут боя бригада понесла потери не менее 30 процентов своего состава. Потери командного состава доходят до 50 процентов. Однако, несмотря на э го, бригада не дрогнула и в своем наступательном порыве двигается вперед, уничтожая противника.
Бригада тов. Тюленева в течение часа боя понесла невероятные потери. Колонны бойцов поредели в полках на 50 процентов. В строю осталось не более 40 процентов командного состава. Расстроенная бригада перед рассветом отошла в тыл, приведена в порядок и снова, без малейших колебаний, бросилась на штурм. Один из батальонов 167-й бригады, действовавший на участке Сводной дивизии, не выдержал при штурме Кронштадта бешеного огня противника и начал отступать. Сзади двигался резервный полк тов. Фабрициуса. Последний, боясь, чтобы и его полк не заразился паническим настроением отступающих, тут же на льду, под ураганным огнем противника, приказал полку лечь, а сам, не сгибаясь, ходил среди лежащих рядов и отдавал приказания. На помощь ему подоспели тт. Ворошилов и Бубнов. Через три-четыре минуты полк был поднят и стремительно брошен в атаку.
Когда вспоминаешь теперь героизм, проявленный бойцами, шедшими в голове штурмующих колонн, командным составом и делегатами X съезда партии, то не находишь слов для описания. Это были прямо-таки сказочные и легендарные подвиги, которые могла совершить только классовая, Рабоче-Крестьянская Красная Армия.
К 6 час. бригады ворвались в город. Приказ был выполнен. Однако противник, не сумевший с достаточной стойкостью защитить подступы Кронштадта, с ожесточением дрался на его улицах.
Расстроенные в атаках на подступах Кронштадта и понесшие значительные потери, особенно в командном составе, ворвавшиеся в город полки не смогли быстро овладеть всем городом. При отсутствии у нас артиллерии (передвинуть ее с берега мы не могли), бронемашин и минометов, каждый дом приходилось брать приступом. С каждым часом боя наши потери увеличивались. Во многих частях совершенно не осталось командного состава. Тут же на улицах приходилось собирать группы и бросать их в бой под руководством оставшихся в живых делегатов X съезда.
Десятки раз с группой численностью около роты тов. Ворошилов бросался в атаку, всякий раз подвергая себя неминуемой смертельной опасности. Вспоминается один из случаев такого риска. Товарищи Ворошилов, Бубнов, я и ряд других лиц находились в помещении, наскоро приспособленном под штаб. Дом, где мы были, стала окружать большая организованная группа мятежников. Товарищ Ворошилов, выбежав из штаба, принял командование над небольшим отрядом и бросился на врага. В несколько минут группа была оттеснена, и тов. Ворошилов предложил лжематросам, которые входили в состав этой группы, начать переговоры о сдаче. Те согласились. Бесстрашно двинулся тов. Ворошилов к кучке выжидательно стоявших мятежников. Едва он подошел к ним шагов на двадцать, как подлые предатели открыли по нему огонь из пулемета. Товарищу Ворошилову пришлось укрыться за выступом забора, находясь все время под градом пуль. Наши бросились на выручку и обратили в бегство гнусных убийц.
Через некоторый промежуток времени вся эта группа мятежников была окончательно разбита отрядом под командой тов. Ворошилова.
В бою за овладение Кронштадтом не было тех, кто хотя бы на секунду задумал спасать свою жизнь.
Только к 7 час. вечера бой начал затихать. Противник, окончательно разбитый и деморализованный, спасался бегством в Финляндию.
В этот день Рабоче-Крестьянская Красная Армия, ее командиры и влившиеся в полки рядовыми бойцами ответственные работники Советов еще раз подтвердили несокрушимость воли рабочего класса к победе над своими классовыми врагами.
Кронштадтский мятеж был подавлен.
Кронштадт снова стал грозной крепостью и твердым оплотом для защитников морских подступов к Советскому Союзу. И зорким часовым стоит теперь красный Кронштадт на страже Октября.
И. П. Белов1893–1938
После ареста Уборевича в должность командующего войсками Белорусского военного округа заступил командарм 1-го ранга Иван Панфилович Белов. До того он командовал войсками столичного округа.
Один из офицеров, назначенный в августе 1937 года на ответственную должность в штаб этого округа, был принят новым командующим.
— Я доволен, что вы назначены в штаб Белорусского округа, — заявил Белов, перелистав личное дело. — Надеюсь, что вы оправдаете наши надежды.
— Спасибо, — ответил офицер и, впав в излишнюю откровенность, продолжил: — Хотя не скрою, что надеялся попасть в Киевский округ, где служил раньше.
Явно недовольный таким заявлением, Белов изменил тон:
— Через три дня вам необходимо быть в Смоленске. Мы приступаем к подготовке больших маневров.
Привычный к начальственному положению, Иван Панфилович имел характер твердый, настойчивый, и потому для иных казался человеком неуравновешенным, вспыльчивым, излишне самоуверенным.
Рассказывали, как он, будучи командующим войсками Северо-Кавказского военного округа, приехал в Грозный, в 28-й стрелковую дивизию. Осматривая казарму, приказал в расположении одной роты открыть запломбированную на лето печь. Она оказалась полна золы. Потребовав ведро и совок, командующий сам ее очистил.
— Командира роты с должности снять, — решительно приказал он, покидая помещение.
А на осеннем учении руководитель учения, не привыкший щадить самолюбие подчиненных, допустил нетактичность по отношению к командиру корпуса. Докладывая обстановку, комдив Петровский сообщил, что одна из дивизий форсировала реку и успешно продвигается.
— Этого не может быть. Мосты на реке условно взорваны. Дивизию отвести назад.
— Дивизия переправилась вброд, — уточнил командир соединения.
— Нет там брода, — . заявил командующий.
Петровский изменился в лице, хотел возразить, но с трудом сдержался. Вскинул, отдавая честь, руку, вытянулся:
— Так точно, никакого брода через реку нет. Я вам солгал, дивизия переходила по мосту. — И, четко повернувшись, удалился.
Немного спустя, командующий с группой руководства выехал к реке и увидел, как вброд через реку переправляются тыловые части.
— А ведь брод-то и на самом деле есть, — проговорил он, разводя руками.
Иван Панфилович Белов родился в бедной крестьянской семье близ Череповца. Закончив начальную школу, он дальнейшее свое образование совмещал с нелегкой работой. Экстерном сдал экзамены за учительскую семинарию. В годы первой мировой войны служил унтер-офицером.
В 1917 году Белов был избран председателем солдатского комитета 1-го Сибирского запасного полка, дислоцировавшегося в Ташкенте. Являясь комендантом крепости и начальником гарнизона, он в январе 1919 года подавил левоэсеровский мятеж в городе. В этом же году вступил в РКП(б). После этого был назначен главкомом войсками Туркестанской республики. Блестяще провел операцию против бухарского эмира, участвовал в подавлении белогвардейского мятежа в Верном (Алма-Ата) с 12 по 19 июня 1919 года.
Иван Панфилович был начальником 3-й Туркестанской дивизии, а комиссаром — Дмитрий Фурманов, автор известных романов «Чапаев» и «Мятеж». В последнем произведении он описал трагические события, разыгравшиеся в далеком среднеазиатском городе Верном. Показал он и роль начальника дивизии в подавлении контрреволюционного мятежа.
Презирая опасность, Белов вел переговоры с мятежниками. Его действия одобрил командующий Туркестанским фронтом М. В. Фрунзе, пообещал направить Белову помощь. Мятеж охватил почти все части гарнизона, в самом городе не было сил, поддерживающих советскую власть. Однако это не сломило волю красного командира, не возникло мысли об отступлении, о попытке спасти собственную жизнь. Он делал все, чтобы выиграть время до подхода направленного в город бронеотряда, сильного кавалерийского полка. Над командованием нависла смертельная опасность, но Белов, Фурманов и их сторонники не пали духом, делали все, что было в их силах, чтобы победить. И они добились своего.
В 1921/22 году Белов — командир стрелковой дивизии, участвует в подавлении кулацких мятежей на Кубани. Затем учеба на высших академических курсах в Академии Генерального штаба. По ее окончании Белов командует стрелковым корпусом, а потом вступает в должность помощника командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. С 3 ноября 1927 года по 14 июня 1930 года он — командующий СКВО.